Белоусов Василий Сергеевич

Родился в 1937 году. В Мурманской области с 1956 года. После окончания техникума по специальности техник-электрик работал на Мурманском рыбокомбинате. С 1961 по 1967 год - литературный сотрудник областной газеты «Полярная правда». В 1967 году закончил учебу в Заочной Высшей партийной школе при ЦК КПСС по специальности работник печати и был назначен заведующим отделом строительства, промышленности и транспорта этой газеты. Создал первую выездную редакцию «Полярки» на строительстве АНОФ-2 и руководил ею до пуска фабрики. Курировал эту стройку и в последующие годы, вплоть до перехода в 1977 году на работу в ТАСС.

Автор более десяти документальных книг о людях Кольского полуострова. Награжден орденами «Дружбы» и «Знак Почета», четырьмя медалями. Заслуженный работник культуры Российской Федерации.

Живет в Мурманске.

Я не строитель, но добрую половину из пятидесяти лет, прожитых в Мурманской области, имел непосредственное отношение к стройкам Заполярья.

А началось все в далеком уже 1962 году, когда меня, молодого коммуниста, недавнего электромеханика Мурманского рыбокомбината, всего полгода назад ставшего литературным сотрудником газеты «Полярная правда», направили в первую командировку - изучать опыт массово-политической работы парткома треста «Апатитстрой».

- Этот вопрос готовится для обсуждения на бюро обкома КПСС, - сказал мне тогдашний редактор «Полярки» Иван Иванович Портнягин. - В состав бригады по подготовке к бюро включили и вас.

Мои попытки отказаться от поездки редактор отмел сразу, заявив, что коммунист обязан выполнять партийные поручения, какими бы сложными они ни были. Он объяснил задачу, дал деловые советы, особо подчеркнув, что помимо участия в общей работе обкомовской бригады я должен еще подготовить и серию материалов на эту же тему и для газеты.

Признаюсь, знакомство с делами на Всесоюзной ударной комсомольской стройке в Хибинах стало для меня не из приятных. Отнюдь не видный собой, не имеющий должного опыта общения со строителями, посланец «Полярки» не производил впечатления на партийных работников. Многие из тех, с кем довелось тогда встречаться, явно «вешали мне лапшу на уши». А я делал вид, что всему верю, потом все сказанное перепроверял в других источниках. Так вырисовывалась картина истинного положения дел на стройке. Ее и отразил в серии материалов, опубликованных в газете.

Спустя несколько недель после их публикации встретились мы с тогдашним секретарем парткома «Апатитстроя» Арсентием Алексеевичем Овчинниковым. - А ты - молодец! - сказал он мне. - Не думал, что так нас зацепишь. Вот уж действительно мал золотник, да дорог...
С этой встречи в тресте у меня появился первый надежный друг и помощник. Не знал тогда, что с «Апатитстроем» мне суждено было связать несколько лет своей жизни, и что дружба с этим человеком поможет стать своим в коллективе строителей.

После поездки на стройку с обкомовской бригадой я втянулся в газетную работу и стал чувствовать себя в ней увереннее. Заниматься приходилось главным образом проблемами рыбной отрасли, в которой до прихода в газету сам проработал несколько лет, и знал их, эти проблемы, изнутри. Газетные материалы получались добротными, затрагивали читателей. Я стал специализироваться на «рыбной» тематике.

И вдруг меня снова вызвали на редколлегию. Теряясь в догадках, что это сулит мне на сей раз, пришел в редакторский кабинет, где в полном составе сидели все члены редакционной коллегии.

Разговор начался издалека. Иван Иванович Портнягин спросил о здоровье, о том, приживается ли жена на Севере. Загадочно улыбался мой первый газетный наставник Николай Васильевич Беляев, возглавлявший отдел промышленности, строительства и транспорта. Хмурой сидела Александра Викуловна Нижник - заведующая отделом партийной жизни и мой непосредственный в ту пору начальник. Ответственный секретарь редакции Константин Васильевич Полтев, казалось, не замечал меня...

- Знаете, для чего мы вас пригласили? - спросил наконец редактор.

- Нет.

Оказывается, по решению бюро обкома КПСС на Всесоюзной ударной стройке - комбинате «Апатит» необходимо создать выездную редакцию «Полярной правды». Меня выдвигают на эту работу.

- Но я же не знаю, как выпускать газету, - начинаю защищаться. -Есть люди опытнее, достойнее для такой работы...

- А мы доверяем вам. - многозначительно подчеркнул редактор слово «доверяем».

В общем, «сосватали». Обещали помогать. Клише, заголовок для новой газеты сделали, снабдили фотографиями лучших людей ударной стройки, проинструктировали на прощание, и - будь здоров!

С чего начинать? Как примут меня на новом месте? Особенно коллеги из трестовской многотиражки «Кировский строитель», на базе которой решено выпускать и издание выездной редакции «Полярной правды»...

Опасения не были напрасными

В первом же номере этой газеты, получившей название «Полярная правда» и «Кировский строитель» на строительстве АНОФ-2, был помещен мой критический материал о делах на стройке. Увидев его на газетной полосе, редакторша многотиражки пришла в ужас.
- Да вы с ума сошли! - кричала она. - Если я пропущу такой материал, меня тут же уволят...

Спорили долго. Верстальщик газеты, устав ожидать решения, просил быстрей перейти к заключению «мирного договора».
- Делайте, как написано, - заявил я. - А подпись редактора можно не ставить. Теперь это уже будет лишним, поскольку газета особая.
Заплакав, редакторша побежала жаловаться в партком. Мы же с верстальщиком, быстренько завершив корректуру, пустили наш труд «в печать».

Ох, и надела же на следующий день шуму наша газета! Звонили мне и из парткома, и из отделов треста, и из строительных управлений. Первый секретарь Кировского горкома партии вызвал меня объясняться...

Пришлось сослаться на то, что выполняю решение вышестоящего партийного органа, о котором в горкоме должны знать. Сказал, что дух наступления наша газета будет выдерживать и впредь. Для этого и прислали меня сюда. А если ко мне персонально есть обоснованные претензии, готов выслушать и принять к сведению.

Объяснение, к счастью, этим и закончилось. В горкоме просто не думали, что столь быстро будет выполнено решение бюро областного комитета КПСС о создании выездной редакции. Увидев, что дело серьезное, требующее поддержки с его стороны, секретарь горкома всецело стал на сторону газеты.

А редакторша не смирилась. В знак несогласия с моей деятельностью подала на расчет. Ее не стали удерживать. Молодой сотрудник многотиражки Вячеслав Ищенко согласился продолжить работу под моим руководством.

Поразила меня реакция на новый облик многотиражки и критику в его адрес управляющего «Апатитстроем» Вячеслава Константиновича Егорова. Он пригласил меня прийти к нему в кабинет после работы. Встретил довольно приветливо, стал расспрашивать, как стал журналистом, как устроился на новом месте, какая нужна помощь. Попросил глубже вникать в суть поднимаемых на газетных страницах проблем и обещал помогать.

Забегая вперед, скажу, что и потом, когда ему доставалось от нас за упущения в работе подчиненных, Вячеслав Константинович проявлял завидную выдержку и ни разу не посягнул на нашу самостоятельность. Мудрый был человек!

***

Так, не проработав в печати и года, стал я самостоятельно выпускать газету, в которой сам был и редактором, и корреспондентом, и фотографом, и корректором. Печатали подготовленные мною материалы парткомовская машинистка или же девушки из машбюро треста. Но этим круг моих обязанностей не ограничивался. В то время собственного корреспондента «Полярки» в Кировске не было, и мне приходилось изо дня в день готовить материалы и в областную нашу газету. В комсомольском штабе стройки попросили меня помочь в выпуске на объектах АНОФ-2 «Молний» и стенгазеты. Отказаться не мог. Вот и был занят целыми днями - с утра до вечера. На стройку приезжал порой раньше, чем здесь появлялись рабочие дневной смены. Узнал десятки и сотни людей, стал своим человеком среди строителей и монтажников.

Многие из них в качестве рабкоров помогали мне наполнять нашу газету нужными материалами. Самыми активными были бригадиры плотников Василий Шадрин и Владимир Векшин, бригадир арматурщиков Николай Титов, бригадир каменщиков Михаил Калацкий, бетонщик Василий Лебедев, молодой инженер Юрий Помпеев. Тот самый Юрий Помпеев, который потом стал членом Союза писателей СССР, автор книги «Хибинская Спарта».

Тогда еще не было города под названием Апатиты. На его месте стояли несколько трестовских домов да жилой микрорайон энергетиков Кировской ГРЭС. Прибывших на стройку по комсомольским путевкам недавних солдат поселили в один из трестовских домов, а девчат, съехавшихся сюда со всей страны, - в другое, по соседству. Девчат было гораздо меньше, чем парней. И на этой почве в нашем городке нередко возникали между парнями драки. Разнимать драчунов и мирить их приходилось хлопцам из добровольной народной дружины. Я не раз выходил вместе с ними на дежурство. Доводилось участвовать и в этих разборках, к сожалению, не всегда заканчивавшихся благополучно. Но синяки, полученные в борьбе за порядок и спокойствие в Новом городе, считались среди нас почетными.

Как-то засиделся я в парткоме, готовясь к выпуску очередного номера газеты. По каким-то делам, несмотря на позднее время, сюда зашел и управляющий трестом. Мы разговорились. Вячеслав Константинович, одобрительно отозвавшись о деятельности нашей газеты и комсомольского штаба стройки, попросил не замыкаться только в рамках чисто производственной работы. Надо в газете больше писать и о непроизводственной сфере, в частности, об организации быта молодых строителей, посоветовал он. В тот вечер и родилась у нас идея устраивать комсомольские свадьбы.

На первую комсомольскую свадьбу в качестве почетного гостя пригласили и корреспондента «Полярной правды» Все шло на ней хорошо, мы радовались за молодых. Но неожиданно один из гостей начал оскорблять жениха и невесту. Гости опешили. Сперва растерялся и я. А потом подошел к дебоширу и отвесил ему оплеуху. Тот полез было в драку, но общими силами мы выставили его за дверь, а потом и праздничный настрой восстановили.

Утром ребята из бригады Василия Шадрина сообщили мне, что тот парень грозится убить «журналюгу», и просили быть осторожнее. Прошло несколько недель. По какой-то причине я не успел на рейсовый автобус, доставлявший рабочих на стройплощадку. Пришлось идти пешком. А была зима, мела метель. Дорогу быстро заносило снегом, и идти становилось все труднее. Вдруг рядом со мной затормозил самосвал. Водитель предложил мне сесть в кабину. Мол, довезу до стройки.

Каково же было мое удивление, когда в шофере узнал того парня, выгнанного со свадьбы! А он, похоже, действительно искал встречи со мной, потому как сразу же вспомнил о том происшествии.

- Перебрал я в тот вечер, - сказал он. - Зла на тебя не держу. Если можешь - прости. А перед молодыми уже извинился...
Уже после мне стало известно, что о случившемся на свадебном застолье доложили управляющему трестом. Вячеслав Константинович не поленился разыскать дебошира и поговорить с ним. И этот на первый взгляд незначительный факт показал мне, что для Егорова на стройке не было мелочей. Создание доброго климата в коллективе он считал не менее важным, чем организация производства. И в этом была его сила как руководителя.

***

Стройка входила в такую пору, когда уже виден финиш. Все чаще и чаще стали наведываться сюда представители областной власти и столичных строительных ведомств. В силу служебного положения мне приходилось общаться с ними, а нередко и сопровождать по объектам.

Должен отметить въедливость обкомовских чиновников, чаще других бывавших на стройке. А вот москвичи ограничивались обычно беседами с ответственными трестовскими руководителями. Правда, изредка появлялись и на пусковых объектах, но скорее в роли экскурсантов, а не проверяющих. Между тем дела на площадке АНОФ-2 и строительстве рудника «Центральный» на плато Расвумчорр шли не столь гладко, как докладывали им трестовские начальники и руководители «Севзапстроя», в ведении которого находился и «Апатитстрой».

Незадолго до пуска первой очереди фабрики на ее стройплощадке решили провести выездное заседание бюро обкома КПСС. Меня пригласили в числе многих участников стройки прийти на это заседание. Правда, к его открытию не успел: обходил по привычке рабочие места бригад и задержался. В тот день, как не раз случалось и до этого, на объекты не завезли вовремя строительные материалы, из-за чего бригады Василия Шадрина и Владимира Векшина, занятые на возведении главного корпуса АНОФ-2, простаивали. Не лучше дела обстояли и у коллективов, строящих корпуса дробления фабрики. А в это время выступавший на заседании бюро обкома КПСС с основным докладом начальник «Севзапстроя» Алексей Дмитриевич Чернов говорил о больших успехах строителей, о том, что все у них ладится.

Слушал я его и не верил своим ушам. Ведь на деле-то все далеко не так. Не выдержав, попросил у ведущего заседание первого секретаря обкома партии Георгия Яковлевича Денисова слово для справки. Тот разрешил. И я рассказал обо всем, что только что видел на пусковом комплексе.

- Не вводите членов бюро в заблуждение! - сурово перебил меня Начальник главка. Тогда я сказал, обращаясь к Денисову:
- Если не верите мне, пройдите на комплекс и лично убедитесь, так ли это...

Посовещавшись с членами бюро, Георгий Яковлевич сказал:
- Объявляется перерыв. А вы, товарищ Белоусов, ведите нас на объект.

Когда все вернулись в красный уголок Апатитского стройуправления, где проходило заседание бюро, Денисов объявил:
- Ввиду того, что вопрос на бюро как следует не подготовлен, заседание отменяется.
И уже обращаясь только ко мне, добавил:
- А вам поручаю обо всех подобных неурядицах докладывать лично мне незамедлительно.

Получив такое поручение, я, конечно же, стал проявлять неслыханную активность, порой подменяя хозяйственников. А тут еще рабочие, прослышавшие о случившемся на бюро инциденте, начали буквально заваливать меня сообщениями о сбоях в работе. Несколько дней я, как заправский диспетчер, занимался поставкой бригадам бетона, пиломатериалов, металлоконструкций. Начальники управлений выполняли мои указания беспрекословно. И это насторожило меня. Почему, думаю, все у меня получается, а сами управленцы не в состоянии решать такие проблемы?

Решил проследить, откуда берутся те же доски, из-за отсутствия которых бригада Шадрина не может вовремя изготавливать опалубку для бетонщиков? И тут выяснилось, что трестовские хозяйственники просто «водили меня за нос». Чтобы избежать неприятностей из-за простоя, к примеру, бригады плотников, они отбирали доски у бригады, работавшей на другом объекте. А когда те начинали жаловаться корреспонденту, все повторялось наоборот.

Стыдно было признаваться, что занялся не своим делом, но надо было. Пошел к управляющему. Снова у нас состоялся долгий доверительный разговор. Я перестал вмешиваться в хозяйственные дела, но интерес к ним не ослабил. И стал помогать строителям только доступными мне журналистскими методами, используя силу печатного слова. Опять же забегая вперед, должен сказать, что Егоров не забыл вклад спецкора «Полярки» в строительство АНОФ-2.

Когда после пуска первой очереди особенно отличившимся рабочим и инженерно-техническим работникам в качестве поощрения выдали талоны на дефицитные в те годы товары, Вячеслав Константинович настоял на том, чтобы был отмечен и мой труд. Мне выделили холодильник ЗИЛ, который, кстати, исправно служит моей семье и сейчас, спустя сорок с лишним лет.

За несколько месяцев до пуска АНОФ-2 внимание к заполярной стройке усилили и центральные газеты. Все чаще сюда стали наведываться спецкоры «Правды», «Известий», «Труда», «Комсомольской правды». В конце концов старшие братья по перу вытеснили меня из многотиражки. Стала наша газета выходить уже под эгидой «Советской России». И не два раза в неделю, а через день. Но если мы со Славой Ищенко выпускали ее вдвоем, то москвичи привезли сюда целую бригаду из восьми человек. Оформление газеты явно улучшилось, но «зубастость» она потеряла сразу. Москвичи практически превратили ее в развлекательное издание.

Отойдя от выпуска газеты, я не покинул стройку. Все силы стал отдавать подготовке материалов для нашей «Полярки».

В свое время мне довелось быть членом комиссии по приемке в эксплуатацию нового холодильного завода Мурманского рыбокомбината.

Это было крупнейшее в отрасли, по тем временам, предприятие по переработке свежей рыбы и хранению рыбной продукции. Но после сдачи в эксплуатацию оказалось, что заполнить морозильные камеры нечем. «Свежья» рыбаки доставляли в порт гораздо меньше, чем мог принять новый завод. Его мощности простаивали.

Помня об этом опыте, я решил поинтересоваться, не ожидает ли такая судьба и АНОФ-2. Анализ ситуации с рудной базой комбината "Апатит" показал, что основания бить тревогу есть. Строительство рудника "Центральный" на заоблачном плато Расвумчорр, который должен поставлять руду для новой фабрики, отставало от графика. К моменту пуска АНОФ-2 сдача его в эксплуатацию явно не успевала.

Своими мыслями решил поделиться с тогдашним секретарем парткома комбината «Апатит».
- А вам-то что за забота? - почти рассмеялся в ответ секретарь. - Слава богу, тут есть кому думать над перспективой...

Такой ответ лишь раззадорил меня. Очередной материал для «Полярной правды» посвятил этой теме. Однако ни через день, ни через неделю в газете он не прошел. Позвонил редактору.

- Ты, видимо, устал, поэтому стал заниматься не тем делом, - ответил Иван Иванович Портнягин. - Главное - сдать к сроку фабрику. Учти и запомни это. И не отвлекайся по пустякам.

Ничего себе пустяк! Крупнейший в мире открытый рудник и самая крупная в мире обогатительная фабрика, которая после пуска может остаться из-за него без сырья. Но приказ есть приказ. Пришлось подчиниться.

- Вот видишь, что значит несвоевременная инициатива, - подначивал потом меня комбинатский секретарь парткома. - Тут, брат, надо знать свое место и не рыпаться...

А я «рыпался». Понимание и моральную поддержку получал от таких же молодых и напористых, как сам, младших командиров стройки - Валентина Виноградова, Виктора Новикова, Александра Портянко, Виктора Кураева, с которыми судьба не раз сводила меня на объектах. Но довести задуманное до конца не удалось. И отнюдь не по зависящим от меня причинам.

Чтобы глубже разобраться в сути проблемы и более убедительно ставить в газете вопрос об ускорении работ на строительстве рудника «Центральный», решил поехать на плато Расвумчорр. Дороги туда в полном понимании этого слова тогда еще не было. Материалы, горючее и даже воду доставляли на заоблачную стройку с помощью тягачей по времянке. Тонкие вехи - березовые колышки с кистью веточек на макушке указывали в сплошном снежном поле проторенные пути.

Дело было в конце февраля, дни уже были довольно светлые и в Хибинах. На плато поднялись легко и быстро на гусеничном вездеходе. Там уже ждали. Мне показали карьер, разрешили даже спуститься в огромной бадье на рабочее место бригады из «Шахтоспецстроя», работавшей на проходке вертикального клетьевого ствола, который вместе с тремя рудоспусками должен был обеспечивать передачу руды с поверхности до подошвы горы Расвумчорр. Впервые тогда познакомился я с шахтспецстроевцами, людьми поистине героическими и мужественными. В глубоких колодцах рудоспусков, под непрерывным потоком воды и мелких камешков, выпадающих с борта выработок, трудились они и зимой, и летом. Выдерживали такую работу не все. Оставались самые крепкие. Как Александр Алтынников, как Виктор Дьяконицын и другие проходчики, с которыми потом у меня завязались очень теплые отношения.

На Большую землю с плато Расвумчорр возвращался переполненный впечатлениями от размаха и уникальности заоблачной стройки. В сумерках надвигающейся ночи дорога казалась удивительно красивой. Вдруг в свете фар вездехода закружилась поземка. Минут через пять все вокруг утонуло в белой мгле. Водитель вел вездеход буквально на ощупь. Как угадывал он дорогу, казалось непостижимым. Но мы хоть и медленно, но продвигались вперед, к дому. В какой-то момент машина будто зависла в воздухе. Водитель выключил мотор и выскочил из кабины.

- Быстро - ко мне! - услышали мы сквозь вой ветра его тревожный голос. - Через дверцу водителя!..

Почувствовав неладное, мы поспешили на зов. Нерадостная картина предстала перед нами. Правая гусеница машины висела над пропастью!
Мороз и ветер усиливались. В легком демисезонном пальто и ботинках я быстро замерз. Да и спутники мои, хотя и одеты были куда теплее, поеживались, гадая, как бы удачнее выбраться из этой западни.

- Эх, была не была! - водитель полез в кабину. - А ну, отойдите!.. Взревел на больших оборотах мотор. Затормозив левую гусеницу, водитель резко дал полный ход.

Словно гигантская черепаха, подброшенная кем-то невидимым, проскочил мимо нас вездеход и остановился на ровном месте. Пронесло...
Водитель, шапкой стирая со лба обильный пот, достал сигареты. Закурили и мы с механиком комбината «Апатит» Леонидом Искриц-ким, сопровождавшим меня в поездке на плато.

- Придется «загорать», - сказал он. - Может, недолго метель продержится.

Увы, надежды не оправдались. Мы забрались внутрь вездехода и стали греться от работавшего двигателя. Ветер не утихал, а горючее в машине скоро закончилось. Я окоченел. Не сладко было и моим спутникам, но они, видя бедственное мое положение, поделились со мной частью своей одежды.

Отыскали нас только на следующий день, когда метель утихла. Мы даже не обморозились, хотя еле двигались. Сидели, накрывшись шубой Искрицкого. Свои валенки он отдал мне, оставшись в одних шерстяных носках...

Спутники мои сразу же оказались во власти медиков. Я же крепился еще неделю, изо дня в день передавая срочные материалы в редакцию. Крепился, хотя и сильно температурил.

Когда же стало совсем невмоготу, решил возвращаться в Мурманск. Перед отъездом зашел попрощаться к Егорову.

- Наслышан о ваших приключениях, - начал он разговор. - И чего это тебя понесло на гору в такую погоду?

Пришлось рассказать управляющему о своих сомнениях относительно дел на строительстве рудника «Центральный» и о намерении написать об этом не в «Полярную правду», а в одну из центральных газет, с которой к тому времени у меня сложились хорошие деловые отношения.

- Рудник действительно к пуску фабрики готов не будет, - признался Вячеслав Константинович. - На одновременный пуск этих объектов у треста нет ни людских сил, ни финансов. Ищем вместе с заказчиком варианты загрузки АНОФ-2 сырьем с действующих рудников комбината «Апатит». И неожиданно предложил:

- А, может, тебе перейти на работу в трест? Нам такие въедливые, как ты, во как нужны. И он выразительно провел пальцем ниже подбородка.

«Сватовство» не состоялось. К тому времени я уже «заболел» журналистикой, и менять свою новую профессию ни на какую другую не хотел.
К сожалению, пуск первой очереди АНОФ-2 прошел без меня. Воспаление легких, подхваченное во время поездки на плато Расвумчорр, на несколько месяцев вывело меня из строя. Долечиваться пришлось в санатории на берегу Черного моря. Там и встретил известие о пуске фабрики.

Было обидно, что не дошел вместе с ней до победного дня. А ведь день этот был не так и далек. Уже началась прокрутка оборудования. Первой пускали дробилку крупного дробления. Нажать пусковую кнопку монтажники из Кировского управления «Металлургпрокатмонтаж» доверили мне...

Одно успокаивало: я сделал для этой стройки все, что мог

***

Площадка для строительства АНОФ-2 была выбрана на правом берегу реки Белой, у южного склона Хибинских гор, а для будущего города - примерно в пяти километрах юго-западнее района производственных зданий. Верхний участок промышленной площадки разместился ближе к подножию гор, нижний - на относительно ровной площадке, сложенной из обводненных грунтов ледникового происхождения. Все это с первых же дней создавало строителям большие трудности. Когда, например, при отрывке котлована под корпус крупного дробления, рассчитанного на глубину 32 метра, углубились на десятиметровую отметку, начались коренные скальные породы, резко возрос напор грунтовых вод. Только применяя массовые взрывы и четырехкубовые экскаваторы, удалось закончить работу в срок.

О масштабах же стройки и ее сложности можно судить хотя бы по таким фактам и цифрам. Котлован под главный корпус фабрики имел площадь 50 тысяч квадратных метров. Обводнение его было еще сильнее, чем в котловане корпуса крупного дробления. Управление «Союзшахтоосушение», приславшее на хибинскую стройку лучших своих специалистов, справилось с задачей, лишь использовав вакуумфильтровые установки. Они оказались чрезвычайно эффективными и были применены здесь впервые в стране.

Немало новшеств впервые в стране опробовались и на последующих этапах строительства. При монтаже металлоконструкций каркасов производственных зданий, например, применялся метод укрупненной сборки. Двух, а иногда и трехпролетные рамные конструкции весом до 30 тонн собирали на нулевой отметке и затем с помощью кранов и лебедок устанавливали на проектном месте. Укрупненными секциями вели и монтаж классификаторов, шаровых мельниц, что позволяло ускорить темпы работ.

В моих блокнотах сохранились записи и о многих других особенностях ударной стройки. Например, о том, что только на работах, выполняемых собственными силами треста «Апатитстрой», в ту пору было занято 86 башенных и других кранов, 27 бульдозеров, свыше 360 автомашин, 25 передвижных компрессоров, 40 растворонасосов. Производственная база треста обеспечивала выпуск до 105 тысяч кубометров сборного железобетона для промышленных объектов, а также панелей на 70 тысяч квадратных метров жилья в год. В тресте с начала шестидесятых годов работали свыше 4200 человек, из которых 500 занимали инженерные и руководящие должности. Управляться таким огромным и разноплановым хозяйством было по силам только очень хорошему организатору, каким, на мой взгляд, и являлся управляющий «Апатитстроем» Вячеслав Константинович Егоров.

Мне часто доводилось в ту пору видеть Егорова не только на планерках, но и на строительных площадках. Почему-то запомнились кожаное пальто, в котором он появлялся на объектах, хмурый, исподлобья, взгляд, тихий, с хрипотцой, голос управляющего. Он казался суровым и недоступным при первом впечатлении. Но когда начинал разговаривать с рабочими, в глазах его появлялась доброта, а лицо озаряла улыбка.

Люди поневоле проникались доверием к этому человеку и раскрывались перед ним. За многие годы мне ни разу не довелось видеть его кричащим на рядовых строителей. В отношениях же с руководителями управлений и служб, бывало, срывался на нецензурный язык. «Так быстрей понимают, чего хочу добиться от них», - признался он как-то мне.

Наши встречи с ним продолжались и после пуска АНОФ-2. Конечно, эта фабрика еще долго оставалась в центре его внимания. Но не меньше внимания требовали и другие объекты быстро развивающегося комбината «Апатит», прежде всего - расширение его рудной базы и строительство жилья. Проблем и тут хватало. Но Егорову удалось найти полное понимание и поддержку у тогдашнего директора «Апатита» Георгия Александровича Голованова. Они быстро находили общий язык при разрешении не только конфликтных ситуаций, возникающих в отношениях заказчика и подрядных организаций, но и в решении социальных задач. Обоюдное понимание важности последних способствовало тому, что и в Новом городе, и в Кировске, где тогда еще проживали многие работники АНОФ-2, появлялись детские сады, школы, медицинские учреждения, спортивные площадки. Как удавалось им выбить средства на них сверх мизерных лимитов, так и осталось загадкой для всех, кто в ту пору работал под их руководством.

К сожалению, сменившие Егорова на посту управляющего трестом «Апатитстрой» руководители, на мой взгляд, не стали ему равноценной заменой.

Что же касается выездной редакции «Полярной правды», то она и после пуска АНОФ-2 продолжала действовать на ударной стройке. Работу вели сотрудники газеты Афанасий Мошников и Альберт Стряпчий. Меня же после выздоровления направили создавать такую газету на другой Всесоюзной ударной комсомольской стройке - Ждановском горно-обогатительном комбинате. Командировки в Кировск и Новый город стали редкими, но иногда, как и в начале хибинской эпопеи, мне довелось неделями безвыездно жить и работать там и во время строительства АНОФ-3.

Дружба же со строителями, горняками и обогатителями Хибин продолжается до сих пор.

ПРИЗВАНИЕ — СТРОИТЕЛЬ