На практике существуют две схемы получения людьми ядерной энергии – деление и синтез ядер

Ко многим явлениям применяют сравнение “неисчерпаемо как атом”. А. Чумаков (2009 г., с. 34), характеризуя силу философской рефлексии, в том числе – способность мысли опережать свое время на тысячелетия, сопоставляет такие достижения античной философии: идеи космополитизма, учение об атомах, рассуждения о всеобщей взаимосвязи событий и явлений, догадки о шарообразности и вращении Земли. Уже в начале XX века, в пору великих ядерных открытий в физике, возникли зачатки понимания, что только один фактор - успешное овладение ядерной энергией - не является залогом успешности человечества в будущем (фильм по поводу 285-летия РАН).

Наш материальный мир и человечество в философско-возвышенном стиле отождествляют с “ожившей звездной пылью”, “пеплом погасших звезд”, “детьми Солнца”. С другой стороны, как писал В. Вернадский: “Готовлюсь к уходу из жизни. Никакого страха. Распадение на атомы и молекулы… Чувство единства всего человечества…” (по Р. Баландину, 1983). Возможно, такую позицию В. Вернадского можно принять как некое утешение при сопоставлении с горечью М. Цветаевой. Когда “…я тоже была…” и “…меня нет”.

Пока на практике существуют две схемы получения людьми ядерной энергии – деление и синтез ядер. Причем наиболее эффективно (например, при взрыве) – сочетать обе схемы. В микромире царят двойственность и неопределенность (в вероятностном смысле) явлений. В ядре (в глубине известной нам материи) энергии гораздо больше, чем на уровне атомов и молекул. И эта же, ядерная, энергия формирует космологические процессы в известном нам мегамире. Анализ и интегрирование разных социальных граней комплексного ядерного феномена и его связей, поли- и междисциплинарный духовно-гуманитарный подход – попытка новой методологии рефлексии. Сам феномен подталкивает к пути его познания?

Ядерной энергии присущи элементы вечности по сравнению с жизнью человечества, а также прямой "вклад" в реальность его существования. Что в сфере социальной мысли имеет схожие параметры времени и значимость для осмысления генезиса человека и проявления людей как цивилизации? Конечно же, прежде всего, религия и ее философская составляющая. Человек принадлежит двум мирам - физическому и духовному. С одной стороны, мы - дети энергии и вещества звезд. Мы состоим из молекул, атомов и атомных ядер, то есть ядерная энергия не только вне, но и внутри нас. В прямом и переносном смыслах. С другой, - "Бог - Отче наш".

Подведение итогов IV Российского философского конгресса "Философия и будущее цивилизации" (2005 г.) его организаторы завершили мыслью о том, что "…мы – великая нация, у которой есть не только ядерная бомба и рекой льющаяся на Запад нефть, но и своя великая философия и культура". Ядерные социальные проблемы и задачи гуманитарных наук связаны в речи К. Аннана на конференции "The Second Nuclear Age and the Academy" (Нью Йорк, 2000 г.). По его словам, необходимо обеспечить "критическую массу политической, интеллектуальной и народной поддержки" решения этих проблем.

Показательно название книги J. Garrison “Тьма Бога: теология после Хиросимы” (J. Garrison. The Darkness of God: Theology after Hiroshima). Таким увидел автор религиозное сознание после потрясшего мир события. По J. Garrison, Хиросима представляет эру новых измерений человеческой силы и переосмысления Бога. С другой стороны, Индия и Израиль на базе сложнейшего символизма выверяют свою ядерную дипломатию по тысячелетним традициям и понятиям, изложенным в религиозно-философских канонических текстах (Ethics and weapons of mass destruction: religious and secular perspectives). По мнению Н. Полторацкого, одной из приоритетных проблем, которые современность ставит перед религиозным сознанием, является проблема "Человечество и атомный век".

Глубинные "духовно - гуманитарно - жизненные" совпадения иногда мистически цементируют преемственность исторических событий, что особенно важно для событий глобальных. Св. апостол Иоанн Богослов (“сын громов”, как называл его Христос и окружающие), А. Дюрер, А. Сахаров. Эти имена объединены одной памятной датой - 21 мая. И тем, что каждый из них по-своему увидел Апокалипсис и рассказал о нем людям, предупреждая их. Оставил свое Откровение миру и свой вклад в попытки улучшить человека, элементы единения материального и духовного, дольнего и горнего. Эта триада связывает пространство (Средиземноморье - колыбель человечества в целом, отдельных религий и цивилизаций, Германию и Россию, поселения и города первого столетия христианства, Нюрнберг, Ленинград и Саров) и время (античность, средневековье, современность). Религию, светский разум, искусство, ядерную физику, ядерную технику и гуманизм. С датой преставления (9 октября) Иоанна Богослова в 2006 г. совпало весьма тревожное и знаковое событие – первое испытание Северной Кореей атомной бомбы. А около ста лет назад: “Красною кистью рябина зажглась. Падали листья. Я родилась. Спорили сотни колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов” (М. Цветаева).

В университете Хиросимы (департаменты этики и философии), Хиросимском институте мира, подразделениях Мемориального комплекса международные и междисциплинарные исследования направлены на интегрирование опыта Хиросимы и Нагасаки в стратегии глобального мира. О таком общечеловеческом потенциале Японии писал еще R.J. Lifton вскоре после второй мировой войны. Уже в пятидесятые годы прошлого века в университете Осло действовал научный семинар по проблемам ядерного мира. Ныне аналогичные мысли звучат в книгах “America’s wars in Asia” и “The victim as hero: ideologies of peace and national identity in postwar Japan”. Проблемы мира в ядерном настоящем В. Коши относит к фундаментальным вопросам философии.

М. Ойзерман с соавторами, а также Н. Кормин и Е. Турлак вслед за М. Хайдеггером, рассматривают ядерную опасность исключительно как производную от свойств человека и общества, как характеристику наших собственных систем мышления и деятельности, в контексте "воли к большой воле". Кроме того, в историческом плане (по В. Ирхину и М. Кацнельсон, ссылающимся на Н. Винера, А. Эйнштейна и К. Ясперса) очевиден морально-нравственный аспект кризиса науки, выраженный в ухудшении “породы” ученых. Он связан, по-видимому, с изменением ее статуса во время второй мировой войны, причем особую роль здесь сыграли американский и советский атомные проекты. Э. Агацци (с. 48) кризис доверия общества к “технонауке” также сопрягает с опасными и глобальными последствиями развития военных и гражданских направлений применения ядерной энергии.

Х. Гастерсон отмечал, что среди американских специалистов, занимавшихся разработкой ядерного оружия, обдумывание сопутствующих этических проблем было достаточно распространено, но носило в основном индивидуальный характер - социализированного индивидуализма и коллективного ухода в приватность. Это сродни вдумчивому чтению серьезных литературных произведений. По прошествии лет о необходимости и значимости социально-культурной компоненты ядерной сферы, особенно для будущего, стало известно и из воспоминаний, например, Ю. Харитона - одного из выдающихся создателей советской ядерной мощи.

Л. Мейтнер - ученый с непростой профессиональной и личной судьбой, сооткрыватель положенной в основу ядерного оружия и ядерной энергетики реакции деления урана-235 под действием нейтронов, вынужденная из-за преследований евреев покинуть нацистскую Германию, отказавшаяся от лестного и прибыльного предложения участвовать в создании американской бомбы - удостоилась посмертно достойной и поучительной для исследователей надгробной надписи: "Физик, никогда не терявший своей человечности".

Как считает I. Chernus, гипотетический ядерный апокалипсис позволяет лучше понять и другие негативные глобальные явления. Авторы книги "Морально-этические нормы, война, окружающая среда" настойчиво повторяют, что практически одновременно в 1945 году актуализировались проблемы ядерного оружия и перенаселения нашей планеты, признаки общепланетарного экологического кризиса. С появлением ядерного оружия обозначилась необходимость в новых эколого-культурных ракурсах рассматривать понятие “окружающая среда” (естественная и антропогенная). Перечисленные факторы, особенно обобщенные до символов катастрофы, взаимно усиливают друг друга и характеризуют начало самого ответственного периода в истории человечества. Arctic Monitoring and Assessment Programme (AMAP) среди десяти приоритетов первыми и важнейшими выделила два, связанных с будущим ядерных технологий.

Форсированное освоение ядерной энергии, появление и развитие ядерной энергетики вызвали к жизни образ глобальной опасности и научные исследования проблем риска, в том числе и методами социальных наук. С другой стороны, исследования риска стали предметом общественного интереса. Дифференциация по степени продуцируемого обществом риска была даже положена в основу одной из парадигм теоретического анализа социума (У. Бек, Г. Бехман, 2007).

Приведены определения понятий “безопасность” и “обеспечение” с точки зрения философии, а также методологический принцип определения и обеспечения безопасности ядерного объекта (С. Неудахин). Социально-философские категории “риска” и “приемлемого риска” неразрывно связаны с проблемой ядерной безопасности. А развитие высоких ядерных технологий придало им и мировоззренческое звучание. С сущностью риска ассоциируются такие философские понятия, как “жизнь”, “биосфера”, “социосфера”, “человек”, “цивилизация”, “ценность”, “целесообразность” и т.д. Понятие “риска” также тесно связано с философскими категориями “скачка”, “меры” и рядом других. Количественная и качественная мера учитываемой вероятности отражается в категории “приемлемый риск” (А. Ярошинская, 2006).

Видение тревожных перспектив должно находить адекватное отражение не только при обосновании стратегической необходимости ядерных технологий, но и в сценариях оценки безопасности конкретных ядерных объектов. Прогноз возможного воздействия ядерных объектов на человека и окружающую среду на значительный период времени должен содержать результаты изучения социально-экономических и политических вариантов будущих условий существования этих потенциально опасных объектов. Радиоактивные отходы и отработавшее ядерное топливо, например, не теряют своей токсичности по некоторым параметрам в течение десятков и сотен тысяч лет. Другими словами, в процессе оценки аспектов социоприродной безопасности и приемлемости для общества ядерных объектов целесообразно изучать дополнительно к природно-техногенным прогнозным событиям глобальные и локальные по месту и времени, имеющиеся общие и специально разработанные вновь социальные сценарии будущего на перспективу до десятков тысяч лет. Конечно, с учетом возможностей долгосрочного прогнозирования современной науки.

Имеет ли общество моральное право развивать потенциально опасные технологии, если оно не может заранее спрогнозировать приоритетную составляющую условий функционирования этих технологий – социальную, не в состоянии обозреть последствия их применения? Может ли философия определиться по поводу неприемлемой социальной окружающее среды в будущем? И, наоборот, вслед за М. Хайдеггером, а также Н. Корминым и Е. Турлак, может ли философия решить вопрос о степени безопасности ядерных технологий при их влиянии на социальное пространство жизни? М. Ойзерман с соавторами, например, считают целесообразным выполнить новый крупный проект аналогично работам Римского клуба, но целенаправленно в ракурсе проблем, обусловленных ядерной энергией.

J. Garrison приводит аналогию: “Если бы римляне построили реактор во времена Иисуса, мы бы все еще хранили их отходы. Со всем хаосом истории, какова была бы гарантия социальной стабильности и контроля?”

Образ сложного квантового микромира, наиболее полное понимание которого возможно лишь с помощью различных и взаимоисключающих систем понятий, интуитивно и гениально предвосхитил Н. Бор своим принципом дополнительности (подробней см. дальше). П. Тейяр де Шарден, один из авторов идеи ноосферы, главными постулатами своих рассмотрений считал сопряжение концепций атома как бесконечно малого центра самого мира и бесконечно больших звездных масс, развития небесных тел и антропогенеза, физической и духовной энергии. J. Garrison цитирует слова H. Wieman: “Иисус разбил атом человеческого эгоизма”. Э. Кассирер (“Опыт о человеке”) на примере такого символа, как атомный номер элементов, разъясняет, в контексте “умения знать” и “умения видеть”, отличия науки и искусства в описании действительности, более разнообразные по оттенкам и нацеленности на открытия (по сути этого понятия) потенциальные возможности искусства.

Налицо, в связи с ядерным феноменом, проникновение в духовно-нравственные глубины человека (J. Garrison, I. Chernus). Н. Моисеев глобальной значимости и опасности в эколого-экономическом контексте факт совершенно новой стадии развития планеты и общества постоянно (в большинстве публикаций, в том числе в "Вопросах философии") сопрягает с наличием на Земле ядерного оружия. Он в связи с этим, как и J. Garrison, в сфере разума, сознания, нравственности, духовности ставит задачу небывалой значимости - разработать Стратегию человечества. "Ее разработка мне представляется, - пишет Н. Моисеев, - самой фундаментальной проблемой науки за всю историю человечества. Может быть, вся история человеческих знаний, нашей общей культуры всего лишь подготовительный этап для решения этой задачи, от реализации которой зависит и сам факт сохранения в биосфере нашего вида". Неадекватность иных форм социального сознания владению ядерным оружием, возможность из-за негативной трансформации сознания разрушения цивилизации вообще без ядерной войны отмечает Г. Киселев.

Ф. Франк разделяет мнение E.D. Canham: Хиросима - символ конца самоуверенного материализма, посредством атеизма и рационализма бросавшего вызов духовным откровениям Библии, и индикатор того, что естественнонаучная мысль после атомной бомбардировки должна быть ориентирована в новых понятиях взаимной зависимости мировых явлений. “Не материал, взорвавшийся в бомбе… согласно правилам физики XX века…, ответствен за получившееся в результате взрыва, а люди, угрожающие друг другу так, что исследования, производство и военные операции следуют за этим как результат человеческих усилий” (Ф. Франк).

R.J. Lifton описывает историю буддийского священника, пережившего ядерный взрыв и пришедшего, как и многие другие hibakusha, к пониманию своей особой миссии. Этот священник с течением лет почувствовал необходимость внести свою формулировку в буддистскую мысль относительно ядерного оружия, и пришел к тому, чтобы соотнести атомную бомбу с концепцией mayoi – состоянием потерянности человека. Он рассматривал бомбу “как выражение факта, что человеческие существа были в темноте, неспособными найти свет правды” и ”крайней индикацией того, насколько сильна была эта mayoi”. Ссылаясь на буддистские концепции “элементов зла”, он пришел к выводу, что “атомная бомба упала в то время, когда мир наиболее удалился от Будды и впитал в себя элементы зла как максимум выражения mayoi”. Его трактовка была схожей с традиционной буддистской доктриной: “Человек должен вернуться в лоно правды, основной задачей человека является избавиться от приложений зла”. “Нам не следует быть всецело озабоченными Хиросимой”, - проповедовал священник,- потому что “главным является преодолеть внутри нас это приложение зла”.

А. Эйнштейн отмечал, что понимание атома, возможно, проще понимания детской игры (цитирую по И. Мальковской). Ему же принадлежат слова: “Когда мы расщепили атом, мы изменили все в мире, кроме человеческого сознания …таким образом мы дрейфуем навстречу катастрофе”. Ю. Корякин, чтобы обосновать спасительную миссию ядерной энергии для сохранения цивилизации, изучает "окрестности" атомной энергетики, олицетворяя этим образом широкий круг проблем и явлений, которые ее окружают.

С. Капица обращает внимание на то, что ядерная сфера требует изучения целого комплекса междисциплинарных проблем, а без оценки психологической и социальной ситуации развитие ее неминуемо приводит к серьезным негативным последствиям. Ж. Алферов и другие Нобелевские лауреаты социальным аспектам науки и технологий придают огромное значение и рассматривали их, в частности, на своей встрече в Санкт-Петербурге в связи с вручением международной премии "Глобальная энергия" и 300-летием города. Б. Чикин обозначает принципы, по его выражению "новой философии" применительно к атомной энергетике: рационализм и иррационализм, проблема "Запад - Восток". Социально-гуманитарные аспекты в контексте сочетаемости ядерной энергии, глобализации и стратегии устойчивого развития, а также вопросы общественного сознания анализируют В. Баталеев, И. Горбылев, А. Костин, Ю. Крылов, А. Мясников, А. Сепов.

Пожалуй, именно по отношению к ядерному феномену (как будто о нем сказано) допустимо и необходимо совместно рассматривать обе составные части знаменитой мысли И. Канта: "Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, - это звездное небо надо мной и моральный закон во мне". По Н. Бердяеву, если и возгорится "огонь с неба", то "он возгорится не без нашего человеческого огня". Это ли не предостережение людям о необходимости остерегаться трагического результата в познании ядерного феномена и применении ядерной энергии? По К. Ясперсу (как отмечает П. Гайденко во вступительной статье ко второму изданию книги "Смысл и назначение истории", 1994), проблема общечеловеческих ценностей, взаимопонимания, открытости друг другу различных типов обществ, народов, религий - не роскошь, а жизненная необходимость как альтернатива "атомному пожару". После Чернобыля академик В. Легасов писал: "Специалистам не хватает гуманитарной компоненты, нравственности, духовности. И это на самом деле является причиной технических аварий".

Именно в связи с характеристикой “атомного” века М. Хайдеггер подробно и образно рассматривает такие негативные аспекты, как вычисляющее мышление, а не осмысляющее, утрата человеком духовных корней, чрезмерный оптимизм относительно возможностей науки и техники, их влияния на прогресс человечества в целом. Оценивая "атомный" социум, …"мы остаемся максимально далеко от осмысления нынешнего века…подумать-то мы и забыли". Не химия или атом, а восприятие человеком научно-технических новшеств "не думая", - вот по М. Хайдеггеру главная причина надвигающейся на человечество опасности. Решительно и непрерывно осмысливать явления в комплексе факторов, а не только высчитывать пользу - в этом он видел путь спасения. Эти мысли М. Хайдеггером сопряжены с иными проблемами и образами: "Бытие и Время, Смерть, Воля к Власти, Мир, Война". Аналогичные мысли высказывал и К. Ясперс.

Показательно изменение общественного мнения в России на рубеже 1991-1992 г.г. К 1991 г. благодаря общественным движениям в стране возникла ситуация, грозившая не только парализовать деятельность отдельных предприятий, но и привести к полному сворачиванию ядерной энергетики. С началом экономических реформ в 1992г. и резким обострением общего кризиса антиядерные настроения пошли на убыль. Как пишет М. Мунтян, и в мировом социуме людей при выживании в постоянно усложняющемся бытие уже не очень тревожит перспектива возникновения ядерной войны.

Формирование общественного сознания применительно к ядерной техносфере, имея в виду, что создаваемая сейчас, эта отрасль будет напоминать о себе человечеству десятки и сотни тысяч лет, несомненно актуально, обладает принципиальной новизной и имеет серьёзные методологические особенности. Более того, как считает М. Ойзерман с соавторами, обеспечение безопасности этой сферы невозможно сейчас, а станет возможным лишь тогда, когда по Н. Бердяеву человеческий род трансформируется в человечество. Необходимость соответствия ядерного феномена определенному высокому уровню развития человека и общества отмечал еще В. Вернадский. К. Ясперс, переживший наяву ужасы нацистской Германии, заглянувший в бездну того, "что может совершить человек" сознательно или под принуждением, бывший непосредственным свидетелем условий и мотивации развертывания именно Германией в годы мировой войны "за жизненное пространство для избранной расы" первых в истории ядерных программ, говорил в контексте опасности ядерного уничтожения жизни о содействии "самовоспитанию человечества". По К. Ясперсу "предотвратить эту опасность можно только в том случае, если она будет осознана, если угроза будет отведена с полной осознанностью и станет нереальной. Это может произойти только в том случае, если этос людей достигнет определенного уровня". Необходимость революции в моральных принципах и политическом мышлении как условия существования человечества в ядерном мире отстаивал М. Борн.

К. Ясперс и J. Garrison применяют методологию исторических параллелей и образов. Апокалипсис, Гитлер как конкретно-историческое воплощение Антихриста и более раннего дохристианского образа древнегерманских религий (Wotan), ядерное оружие. Вот в понимании J. Garrison экстремальные феномены. И первые в совокупности, не имея непосредственной связи с ядерным оружием, показывают его опасность в определенных условиях, обусловленных свойствами человеческой натуры.

А. Московченко (II Международная конференция “Радиоактивность и радиоактивные элементы в среде обитания человека”) обсуждает связь идеи автотрофности (впервые выдвинута русскими космистами - В. Вернадский, Н. Федоров, В. Казначеев) с проблемами атомной энергетики будущего. Современная ядерная энергетическая технология отвечает двум важнейшим качествам (требованиям) автотрофности (автономности и оптимальности). Автотрофные представления об атоме и атомных технологиях, разработка образа совмещаемой с этой идеей отрасли, дадут возможность выбрать наиболее эффективный и “человечный” сценарий развития ядерных технологий.

С. Крымский, вслед за Г. Гегелем, напоминает нам о том, что человек на определенном этапе своей деятельности неминуемо способствует появлению стихийных могучих сил, которые превышают его собственные мерки и представляют угрозу (“обратные силы”). Эти силы в наше время во многом связаны с ядерным феноменом. Силы подобного рода не поддаются контролю и управлению. С определенного момента они имеют собственные логику и вектор осуществления, безразличные к целям и усилиям человека. Человек может лишь заранее, “до того”, устремиться к постижению этих нарождающихся угроз. Связь ядерного феномена с потенциально катастрофическим эффектом “обратных сил” – еще один мотив его всестороннего и глубокого осмысления.