В Федеральном ядерном центре “ВНИИЭФ” разработчиков ядерного оружия ассоциируют с серафимами

Накопление стихийных последствий человеческой деятельности С. Крымский сопоставляет с неизбывностью демонической силы. Он говорит и о “бездне космического масштаба, разверзшейся ходом использования термоядерной энергии”, и о восприятии А. Эйнштейном ядерного оружия как “проклятия человеческого рода”, и о бездне “атомного Армагеддона”, в которую заглянул А. Сахаров.

А. Ярошинская напоминает о предостерегающей динамике образа ядерных часов американского журнала "Бюллетень ученых-атомщиков". Стрелки которых с 1945 г. по настоящее время показывают периодически степень приближенности человечества к бездне, балансируя внутри отведенного людям последнего часа до “ядерной ночи”.

Многие уподобляют ядерные технологии Дамоклову мечу. Профессиональные в прошлом ядерщики-оружейники В. Михайлов и С. Брезкун, ныне проявляя себя в гуманитарных науках (Институт стратегической стабильности Росатома), обращаются к образу богини справедливого возмездия Немезиды с атрибутами меры - весами, наказания - мечом, быстроты и неотвратимости - колесницей, запряженной грифонами, контроля - уздой. Они же в двухтомнике "Добро или зло?" на основе исторического подхода исследуют философию стабильного ядерного мира, анализируя природу тысячелетних понятий, обращаясь к авторитету от древних до современных мыслителей. В Федеральном ядерном центре “ВНИИЭФ” разработчиков ядерного оружия ассоциируют с серафимами. Или - с “апостолами атомного века” (Ф. Щелкин: о шести ключевых действующих лицах советского Атомного проекта). В. Визгин сообщает о совместной попытке ветеранов советского атомного проекта, историков и методологов науки, а также "чистых гуманитариев" обсудить предысторию ядерно-оружейных программ, особенности "сороковых роковых", этос ученого-ядерщика и многообразие этических проблем, связанных с созданием ядерного оружия. Этой же теме посвящены симпозиумы HISAP.

Н. Моисеев является одним из идеологов реализации нравственного и экологического императивов как основы будущего устойчивого развития человечества (в том числе и соответственно решениям конференции Рио-92). По его мнению, судьба России, например, наряду с претворением в долгосрочной перспективе этих требований времени в жизнь, - выживать самой и способствовать выживанию других стран, прежде всего, за счет ядерного сдерживания, а уж затем с помощью своих природных и географических ресурсов, а также исторического опыта сосуществования с мусульманским миром. Н. Шмелев приоритетом России считает "умеренный, конструктивный изоляционизм" на основе ядерного сдерживания глобальных и компактного обычного военного сдерживания локальных угроз. С. Кортунов отмечает и более радикальную трактовку ядерного сдерживания, имеющую место в позиции одной из политических партий России. Эта трактовка предусматривает обеспечение условий для обладания ядерным оружием дружественными государствами. Совсем не обязательно, заключают Л. Коваль и А. Дубнов, гегемония США или какой-то другой страны приведет к общепланетарной идиллии безъядерного мира.

Н. Кормин и Е. Турлак отмечают, что социальная мотивация научных и технологических исследований в ядерной сфере чрезвычайно велика, а ядерные технологии, прежде всего их военная компонента, приобрели новый философский оттенок – стали важным аргументом в вопросах будущих взаимоотношений народов и религий как представителей разных цивилизаций.

А. Неклесса цитирует профессора Йельского университета П. Брекена (P Bracken) по поводу нового варианта ядерного сдерживания, "второго ядерного века" (см. также А Кокошин). По их мнению, новые ядерные доктрины обусловлены вызовом Западу со стороны Азии. В том числе, - в культурной и философской сферах. Но и вследствие распространения ядерных технологий в Азии, которое анализирует K. Matinuddin. И по П. Брекену, вызов Нового Востока в контексте различия цивилизаций может включать более свободное, нежели прежде, использование современных вооружений. Тезис о "условиях расширяющегося распространения ядерного оружия" в тех или иных формах поддерживают многие (дополнительно к ранее упомянутым исследователям - М. Смагин, В. Воронович).

М. Смагин изучает философскую "грунтовку" концепции "ядерного мира", отдельные фундаментальные понятия, философские категории. Вернее - концептуально разработанные в некоторых заданных мировоззренческих и методологических аспектах их теоретические формы – концепты. Такие как “смерть”, “свобода”, “воля к власти”, “насилие”, “война”, “мир”, “безопасность” и некоторые другие. При этом исследование М. Смагина не только строго академично. Оно мотивируется желанием автора вскрыть философско-мировоззренческие основания, глубинный механизм появления современной и злободневной стратегии США - стратегии "расширенного устрашения", в том числе локальными войнами (Югославия, Афганистан, Ирак), в том числе ядерного. М. Смагин при анализе современности (и со ссылкой на более ранние философские подходы к изучению военных проблем) в контексте цивилизационных конфликтов употребляет концепты "оружие судного дня", "ядерный страх" и "ядерные ястребы". Соответственно одному из фундаментальных свойств образа ядерного оружия – амбивалентности – А. Кузнецов изучает и структуру аргументации в ядерных дискуссиях.

Долговременную сдерживающую роль ядерного оружия в перспективе, но одновременно и появление новых тревожных тенденций ("принцип ядерного несдерживания" и даже угроза ядерного нападения) подтверждают В. Дворкин и В. Слипченко в ходе дискуссии "Средство защиты мира и безопасности?". В. Шупер, который по его собственным словам "всегда требовал масла вместо пушек", анализируя особенности современных западных демократий и реальные слабости гражданского общества, считает общепризнанным, что "единственная гарантия того, что Москву ни при какой политической конъюнктуре не будут бомбить, аки Белград … - это ядерный щит Родины". В военно-политической и публицистической литературе социальные аспекты ядерного сдерживания рассматривают В. Михайлов и др. в контексте канонизации сдерживания, общемировых интересов и общечеловеческих ценностей.

Даже в среде профессиональных военных возникают идеи выполнения оценок риска и сценариев применения ядерного оружия так, чтобы эти оценки и сценарии ядерного сдерживания включали в том или ином объеме социогуманитарную составляющую. Идеи эти актуальны в связи с существенно изменившимися политическими, экономическими, социальными, военно-техническими, культурными, информационными и другими параметрами жизни человечества. По сравнению, например, с периодом формирования уже более 30 лет назад знаменитой и судьбоносной концепции "ядерной зимы". Сейчас действия с самого начала конфликта по схеме массированных ядерных ударов сразу полной мощью сверхдержав и по принципу "только бы успеть" маловероятны. Но каковы прогнозные черты "второго ядерного века" по последствиям применения ядерного оружия? В условиях снижения порога ядерного сдерживания, динамичности, многовариантности, ступенчатости конфликтов, их "асимметричности" и других новых характеристик нашего времени? В условиях, когда ядерные объекты потенциального противника являются приоритетными в оперативных планах военных на случай ведения не только ядерной войны? Эти черты не ощущаются с необходимой полнотой.

Поэтому В. Ярынич предлагает независимые и международные оценки гражданскими специалистами с максимально допустимой открытостью информации того, чем рискует потенциальный агрессор и все остальные люди. Иными словами - идею превентивных и настойчивых разъяснений им их риска. В. Василенко и Г. Кузнецов, М. Смагин констатируют, что на разных ступенях "лестницы сдерживания" уже военными доктринами предусматриваются такие воздействующие на общественное мнение факторы. Например, - престиж государства, дифференцированный подход к "сильным" и "слабым" звеньям противостоящей коалиции, отдаленный экологический ущерб, экономический ущерб государству и населению. А также морально-нравственный, пропагандистский, психологический, политический, субъективные качества лидеров стран, социологический, информационный и другие факторы.

ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ ЯДЕРНОГО СОЦИУМА