К. Ясперс позитивно воспринимает роль религии в ощущении мира

К. Ясперс дал пример методологии и потенциала рефлексии ядерного феномена, “работая” в пограничной области “философия – религия”. Вот их контуры и доминанта. Сначала он фиксирует абзац, констатирующий религиозную догму о взаимоотношении религии и разума. Это шире нашей темы, поэтому нам не столь интересно.

А вот дальше – интересно и методологически поучительно. К. Ясперс не спорит с догмами, не “копается” в их деталях. Он находит неожиданный собственный постулат, не связанный с тем, как “работают” или не “работают” религиозные догмы. Позитивный постулат, который позволяет двигаться в нужном ему направлении: все религиозные коды несут отпечаток сознания людей и, в этом смысле, принадлежат им.

К. Ясперс позитивно воспринимает роль религии в ощущении мира. Но только в сочетании с разумом: “Религия правдива только в той мере, когда она проникнута разумом. … Но там, где религия уклоняется от разума, она становится опасностью для хода вещей”. Он подчеркивает важное итоговое обстоятельство в сфере взаимоотношения религии и разума, не останавливаясь на сути, доминантах и правильности или неправильности религиозных догм в этой сфере. По К. Ясперсу, то, что с помощью религии и разума “постигается в мире, является одновременно творением людей. … Поэтому незаменимы предания … через церковные религии. Культовый опыт и мыслительные фигуры догм – это сосуды трансцендентной субстанции. Уже ребенка посвящают в действительность, которую он переживает, хотя и не понимает. В картинах и сравнениях, в настроениях и праздниках ему становится доступным незапамятное. Понять все это не в состоянии никакая длящаяся всю жизнь работа ума”.

Полученная таким образом религиозная информация “как код сохраняет … правду и силу, как многозначный язык трансценденции, который дает человеку пространство, в котором он просветляется. … В его (Е.К.: пространстве) завуалированной … ситуации он (Е.К.: человек) находит не только реальные ориентиры, но и, просветленный через коды трансценденции, свое решение”. К. Ясперс считает необходимым привлекать религиозные откровение и знание при рефлексии проблемы ядерного оружия: “Мы должны спросить разум настоящей церковной религии и теологии, что они могут сказать в ситуации атомной бомбы”.

К. Ясперс при анализе гипотетических возможностей предотвращения грядущей опасности, если она будет осмыслена, уже более уверенно обращается к религии, отталкиваясь от пророков Ветхого завета: “Вспомним о старом и всегда новом, и в любое время действительном требовании, которое ставит нам сегодняшняя ситуация с крайней настойчивостью: Недостаточно найти новые институты; мы должны преобразовать нас самих, наш настрой, нашу нравственно-политическую волю...”. Кроме того, он цитирует библейского Иеремию. Такое обращение к Библии символично и закладывает тенденцию преемственности. Этот пророк одним из первых и настойчиво проповедовал настоятельную необходимость духовных приоритетов в религии, видел предстоящий долгий-долгий путь совершенствования человеческих душ для блага и земной жизни, нелицеприятно обличал и беспокоил в этом контексте все сословия общества. При понимании необходимости коренного духовного переворота в человеке, К. Ясперс подчеркивает при этом отсутствие готовых рецептов, невозможность принуждения и упование лишь на дремлющие возможности, на которые указывали пророки. Похожая социальная позиция позже была присуща А. Сахарову относительно адекватности общественного осознания ядерной ситуации.

Ощущая потенциал религии в идеале, тем не менее, К. Ясперс весьма критичен по отношению к конкретным ее “инструментам”, “механизмам”, институтам проведения религиозных догм в жизнь, реализации идеала. Например, к Библии в силу её противоречивости и неоднозначности в толкованиях. И к реальным церквям за их разобщение и субъективизм в отстаивании каждая своей “правильной” веры и чисто меркантильных интересов собственной корпорации. “Если церкви и теологи высказываются … относительно атомной бомбы, то среди них так же мало единодушия (как и в других вопросах веры), как и у остального мира по атомному вопросу”.

Одновременно К. Ясперс пишет о том, что, по его мнению, могло бы повысить эффективность церквей при рефлексии ядерного социума. “Может быть, в церквях дремлют, благодаря их происхождению в библейской вере, силы разума, в союзе с которыми можно было бы преобразовать мир. Но это произойдет только в том случае, если в церквях не будут ведущими тысячелетние методы, умное приспособление, знающая человека мудрость мирской политики. Если, напротив, высокие слова Библии будут применяться ими только с действительной серьезностью, а не как формулы … Церковь должна действовать глубже, так, как она притязала на это издавна, на каждого в отдельности. При этом её требования должны стать такими серьезными, такими сильными, ясными, безоговорочными, без приспособления к средним слабостям и злому в человеке, без предложения облегчающих средств милости, что церковь рискует, что люди покинут её”. По К. Ясперсу, церкви, как и отдельный человек и вместе с людьми, перед ситуацией крайнего должны преобразиться, минимизировать свою политизированность, стремление к мирской власти и меркантильность, показать готовность к самопожертвованию ради спасения человечества.

Из его сравнения в целом хода, методологии и результатов светских и религиозных оценок ситуации атомной бомбы нельзя вывести какие-либо радикальные отличия этих оценок. Пожалуй, светские и религиозные оценки в целом одновременно формируют и повторяют некую общечеловеческую структуру аргументации с небольшими вариациями. К. Ясперс говорил о необходимости в контексте социоядерного “искать язык людей” и о том, что хорошо там, “где благоразумное мышление обретает язык”. Вообще, и подход К. Ясперса с позиций синтеза разума и религии также не лишен противоречий и отражает ту же структуру. Как конкретность, хотя и комплексная, отражает идеал. Но уже эти общечеловеческие тенденции важны. А, может быть, такая близость и устремленность к общему интегральному пределу вообще самое главное.

Симбиоз мышления и действий

“От угрозы тотального уничтожения мы возвратились к размышлениям о смысле нашего бытия, … требуется радикальное и всестороннее осмысление фактов и мотивов современного бытия и сознания” - писал К. Ясперс в своем фундаментальном труде о человечестве и ядерном оружии. И, по его мнению, “только усвоенное знание может предотвратить беду. Оно делает возможным не только отдельное целесообразное действие, скорее человек преображает самого себя и свою жизнь так, что его основное состояние духа чеканится заново”.

На активную позицию ориентирует К. Ясперс читателя, подводя его к сложнейшей комплексной социоядерной проблеме, которую, “как особую проблему, нельзя достаточно охватить. Только если человек будет воспринимать проблему как предполагающую его личный ответ и как возможность, данную ему в руки, он может с ней справиться. Если он будет обращаться с ней лишь как с одной из трудностей, он с ней не совладает”. Важно, по К. Ясперсу, “не только, в общем, высказать само намерение, но и сделать попытку осуществить его”, “найти пути внутреннего поворота, только из которого проистекает правильное действие”.

После второй мировой войны К. Ясперс соединил философию и политику. В контексте ответственности индивида и общества за события в ядерном мире, он писал: “Если сегодня основные факты нашего политического бытия будут открыты, и последствия вариантов поведения разработаны, тогда ответственность ложится на каждого в отдельности, и не в соответствии с его мнением, а через его жизнь”. К. Ясперс в контексте ядерной энергии рассматривал прометеевское начало в человеке. Он же сравнивал поведение страуса и общества, избегающего рефлексии ядерных проблем и необходимых действий.

По мысли К. Ясперса, в ядерном мире мышление и действие, философия и политика имеют потребность встретиться. “Надежда в том, что все люди будут знать об этом, и что это знание будет усвоено и затем возымеет последствия”. Соответственно максимальной задаче книги К. Ясперса, “читатель должен быть вынужден (Е.К.: выделено мой), осознаннее снова познать то, что он уже знает, проверить это”. Многократно готова подписаться под словами гения: “Моя надежда на то, что тот, кто пойдет тем же путем, сделает это лучше, не забывая, со своей стороны, о том, что затронуто в данном труде. Такое общее сознание, с его напряженностью, должно стать действительно общим, если мы хотим толково говорить друг с другом, чтобы готовить решения в светлейшем сознании и находить их в широчайшем горизонте”. 

ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ ЯДЕРНОГО СОЦИУМА