Социология - это наука о закономерностях развития и функционирования общества, то есть социума. А социум - это все мы, население: от мала до велика, независимо о того, чем мы занимаемся или вообще ничем не занимаемся, исповедуем какую-либо религию или нет, ну и т. д. Нас не всегда устраивает то, насколько организовано наше общество, насколько хорошо нам живется в сообществе друг с другом. Отсюда -поиски новых путей развития и функционирования социума. Ушедший в прошлое XX век постоянно давал человечеству повод задуматься над проблемами переустройства - как природы, так и общества. А это значит, что переустраивать надо, прежде всего, собственное мышление. Эта мысль (что все начинается с переустройства собственного мышления) родилась в умах еще древних мыслителей. А вековой общественный эксперимент был направлен на сознательную организацию человечества или «ВЕЩЕСТВА СУЩЕСТВОВАНИЯ». Именно таким словосочетанием назвал этот процесс Андрей Платонов, наш замечательный писатель, имя которого, кстати, всплыло из забытья именно благодаря перестроечным веяниям девяностых годов XX века!

Тут я, как автор книги, от себя замечу, что в последнее время на страницах российской печати стали появляться залихватские писания: мол, организаторы и устроители Октябрьского переворота 1917 г. были недоучками и недоумками. Э, нет! Так считать - значит задним числом оправдывать в какой-то степени все, что они натворили, и облегчать их участь на суде Истории. Ведь, если преступник НЕ ПОНИМАЕТ что творит преступление, то, вроде, он уже на половину и не виноват. Извините, но не надо облегчать их участь. По моему глубокому убеждению, тогда, в 1917 г., во главе эксперимента, проведенного в рамках Российской империи, стояли далеко не дураки, и они СОЗНАТЕЛЬНО отрывали государство и население от мировой истории и вырвали нас из общего потока развития. И нечего удивляться, что в сталинские годы, наряду с генетикой и кибернетикой, как потом говорили, каленым железом вытравливалось из умов все, что могло хоть малейшим образом подорвать маркистско-ленинско-сталинскую идеологию. Если сказал вождь, как определил он по ЕГО усмотрению миропорядок, - так и должно быть. А социологи считали, что общество развивается не по сталинским, а по присущим ему - естественным! - законам. Поэтому и были  запрещены на многие годы.

И пока за границей и эта наука развивалась, советские ученые вынуждены были обходиться без оной до тех пор, пока уже совсем невмоготу стало, пока общество, социум, процессы сами по себе не вышли на те границы, где они просто были обречены на встречу с  СОЦИОЛОГИЕЙ.

Встреча не была радостной. Признавать запрещенную науку приходилось, хотя и не хотелось и не нравилось. Реабилитировали все - чтобы не казаться уж совсем смешными в глазах "мирового сообщества. Но зато придумали СВОЕ, СОВЕТСКОЕ трактование социологии - социалистическое.

Социологией занимается особый ученый - социолог. А поскольку его обязанность работать с социумом, то есть с людьми, то он автоматически становился «бойцом идеологического фронта», и таким образом попадал под неусыпный контроль Компартии, и работать должен был как бы от ее имени. Так, кстати, произошло и с героем нашего повествования.

Но социолог живет и мыслит так же, как живет и мыслит человек, которого он изучает.

- Пытаясь ответить на ваши вопросы, - продолжает В. Ф. Марарица, как бы размышляя вслух, - мысленно продолжаю очень важный для меня разговор. Он состоялся с коллегами в рамках первого съезда советской социологической ассоциации в январе 1991 г. Я принимал участие в работе съезда как единственный делегат от Мурманской области с правом решающего голоса и у меня сохранились записи разговора на съезде. Участие в нем принимали философ Г. Батыгин, известный социолог Т. Заславская, патриарх отечественной социологии В. А. Ядов. Записи у меня хранятся до сих пор, и мы часто в своей работе к ним обращаемся.

А в целом этот съезд был уникальным - ибо он являлся и последним съездом советской, российской социологической ассоциации. Именно там я впервые услышал и попробовал разобраться с понятием «СОЦИОЛОГИЗМ».

Железобетонная общественная атмосфера определенных периодов нашей истории, - поясняет свои мысли В. Марарица, - порождает железобетонный СОЦИОЛОГИЗМ. В нем дремлют все стереотипы, предрассудки массового сознания. Они обезличивают человека, превращают его в послушного исполнителя социальных ролей, не зависимых от личного, нравственного выбора, исполнителя функции: или «гегемона», или «прослойки», или «народа» и т. д., как в театре масок. Человек становится «винтиком», потерявшим право на собственную судьбу, - ему предписывают играть роли, делать «что положено», потому что «надо»...

Социологизм заменяет живого человека его социальными координатами, заданными извне. И начинается его реальная жизнь: личность взваливает на себя бремя ответственности - но не за себя, а за СВОЮ РОЛЬ. Смирись с принципом «Все так делают» - и свободный жизненный выбор сменяется покорностью обстоятельствам...

Вспомните платоновское словосочетание «вещество существования». Оно как бы впитало огромное количество феноменов нашей, российской жизни. При этом поражает покорность и бездеятельность «вещества существования»! Отсюда - как следствие - не только ощущение безнаказанности, но и фактическая безнаказанность «прорабов» всевозможных социальных экспериментов над обществом. «Прорабы» - это образное выражение. В свое время главным прорабом страны по строительству был Лаврентий Берия. Прорабом перестройки назвали и Михаила Горбачева. Но, употребляя этот банальный «строительный» образ, я понимаю его более широко. В каком-то смысле это и каждый из нас, когда мы говорим о мотивах наших жизненных поступков.

Получив «по делам нашим», мы ищем оправдания во вне: «пережитки прошлого», «происки спецслужб», «культ личности», «волюнтаризм», «застойный период», «...а что я мог сделать один?!...» И нет сил, признавая свое поражение, обрести хоть немного больше свободы и смысла жизни...

Неужели, действительно, «иного нет у нас пути»? Неужели - в этом и есть «особенная стать»? Неужели - «не измерить... и умом не понять»?!

Но все нутро протестует против такой обреченности, и хочется присоединить свой крик к вырвавшимся из глубины души словам современного поэта: «Давно пора, едрена мать, умом Россию понимать!»

Но... как понимаем - так и живем!

Вот такие мысли метались в голове консультанта по социологии Мурманского обкома Компартии. Консультант... Это вообще было необычно для партийных рядов, поэтому и интересно. После выхода в свет известного Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР в 1988 г. о развитии марксистско-ленинской социологии по просторам Кольского полуострова пронеслись «вихри» анкетирования, которое мы должны были осуществлять по предложенным из Москвы программам. Но даже анкетные вопросы типа «Что вы делаете с женой, когда остаетесь наедине?» с подсказками ответов: «смотрим телепередачи», «беседуем о прочитанной книге», мало у кого вызывали улыбку. Но потом стало не до смеха, потому что от вопроса «Успели ли вы вовремя перестроиться?», просто опускались руки.

Тем не менее, создавались лаборатории, бюро, кооперативы, в штатах предприятий и организаций, как грибы после дождя, плодились должности социологов. Это становилось модным и престижным - иметь своего социолога. И ... потекла жизнь через социологические вопросы-призраки, как вода сквозь решето. Когда куча анкет попадала в кооператив или партком, живые люди как бы переставали существовать - вместо них оставались кружочки и коды, которые затем подсчитывались и образовывались числовые распределения.

Это - еще только слабые очертания бытовавшей мифолого-социологической схемы, отделяющейся от реальной жизни и обретающей свое собственное, как мы сейчас сказали бы, -   виртуальное - существование.

Например: «57 % опрошенных удовлетворены жизнью». Что означают эти цифры?! Может, прав классик социологии Дж. Миль, сказавший: «Лучше быть недовольным человеком, чем довольной свиньей»?!

Миф порождал иллюзию, что подсчитанные кружочки и есть результат социологического исследования. Каждая циферка убедительна, несет в себе почти магический потенциал внушения ПРАВИЛЬНОСТИ.

Вот оно, одно из суеверий и заблуждений нашей общественной российской жизни: именам числительным мы доверяем больше, чем всем другим именам. Но где же в этих числах живые люди, их проблемы? Нет их! Они исчезли, оставив в анкете кружочек, соответствующий коду «удовлетворены».

Нового в анкетировании ничего не было. Распространение вопросников, отчетных форм началось еще в первые годы советской власти. Организаторы опросов в то время, правда, не считали нужным прятаться за ширму научности. И как же было удивительно слышать в 1991 г. на съезде предложения, когда некие «умные головы» предлагали ввести в стране к общегражданскому еще и социологический паспорт личности! В нем предлагалось на основе научного тестирования фиксировать выявленные ценностные ориентиры личности, отношения с руководством, регулярность чтения газет и каких газет... Поистине СОЦИОЛОГИЗМ как извращение подлинной науки ждет своего часа и сегодня. Его «творческие» возможности, вероятно, безграничны!

Ну а мы вспомним из истории: социологизм в двадцатые годы не потерпел профессионализма. В результате борьбы с истинной наукой выслали из страны человека, который впоследствии стал основоположником американской прикладной социологии, - Питирима Сорокина . То есть, наш - русский из Вологды! - стал гордостью американской науки! А теперь это имя обрело звучание уже и в целом мире. Сегодня и мы гордимся тем, что самая престижная ежегодная международная премия в области социологии - это премия имени Питирима Сорокина...

А тридцатые годы? - Именно тогда социологию объявили «прислужницей буржуазии»: партия и так все знала, что остальным надо знать о себе и о мире. Социологизм «Жить стало лучше, жить стало веселее» не нуждался ни в чьей проверке.

Но когда после XX съезда партии появились попытки реформировать общественные науки, «впередсмотрящие» на идеологической вышке обрушились даже на самые слабые попытки получить ответы на конкретные вопросы от людей об их жизни. Эти попытки были обвинены в ... буржуазном объективизме!

Вместе с тем, профессиональные опросы, проведенные в начале 60-х годов, были настоящей революцией в обществоведении. В программах опросов использовалась еще старая фразеология, но ориентация на доказательность выводов, опора на факты несли в себе угрозу существующему положению номенклатуры. С этим смириться было, конечно же, не возможно. Поэтому уже в начале 70-х годов люди с «вышки» задавили прежде всего социологическую мысль, а вихри анкетирования сразу вошли в арсенал бюрократических методов. Появилась анкетная видимость социологии. Фраза «проведена анкета» стала непременным атрибутом отчетных докладов партийных комитетов.

Разные годы, разные поколения россиян, а социологизм крепчал и приспосабливался, меняя лозунги и обличия. В результате к анкете начинают относиться не как к одному из очень многих социологических инструментов, а как к официальному документу. Круг замкнулся: анкета - синоним всей прикладной социологии. Через нее власть нисходит до повседневной жизни, стремясь обобщить и проанализировать маленького человека. Российский социолог, как составитель и распространитель анкеты, несет на себе отсвет власти. Постоянно воспроизводится ощущение способности научить людей, как им надлежит жить, а в случае необходимости - принудить их к счастью.

Анкетомания - уродливое воплощение другого известного лозунга: «Все - во имя человека, все - для блага человека».

Человеческий материал не может быть бесхозным, его надо учесть и вписать в общественную систему в соответствии с социальными показателями. Рабочий класс - гегемон. Он - передовой, но некоторые его представители имеют «отдельные недостатки». Интеллигенция - прослойка, склонная к шатаниям, ну и т. д. Но наступает другое время, и привычная система теряет монументальность, приобретает расплывчатые контуры в связи с такими веяниями, как перестройка, гласность, приватизация. Куда, например, поместить кооператоров?

Раньше говорить то, что думаешь, можно было только тихо и на кухне. А теперь социология (читай - анкетомания) уже получила и общественное признание. Даже партия принимает постановление о развитии марксистско-ленинской социологии. Социологизм и здесь не дремлет. На смену «сбора информации» приходит рассылка анкет через партийные органы на предприятия с инструкциями по заполнению и с указанием сроков возврата. Вал анкетомании приобрел черты академизма. Но что делать, если социолог изучает кооператора и соприкасается с миром, где господствует «негатив»? Ответ в привычном духе: «Засекретить». Это и привело к прямым запретам изучать негатив. Так в науке о социуме появились закрытые тематики.

В свою очередь, при отсутствии полноценного научного контроля, диссертации «для служебного пользования» стали штамповаться как на конвейере. И «конвейерные» кандидаты по специальности «прикладная социология» продолжили разгром социологической науки, начатый несгибаемыми спецами истмата и диамата!

Вот так, в очередной раз, пережив подлинно драматические моменты своей истории, подлинная российская социология, стремящаяся разобраться в нашей непростой жизни, попала в еще худшее положение, чем занимала в сталинские времена навешивания политических ярлыков.

И все-таки железобетонные конструкции единомыслия и всеобщей удовлетворенности постепенно размываются. Перестройка, гласность, обновления, реформы... А распределение людей по социальным координатам продолжается. Социологизм российской жизни уродливо интерпретирует и очень известное высказывание: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Мол, нельзя быть свободным от общества, так будем жить «как все»: все - честные, и я - честный; все берут взятки, и я беру взятки; все перестроятся, и я - перестроюсь...

Традиция считать людей «представителями» - класса, партии, общества в целом - поместила свободу воли в маленький «винтик», точку социальных координат. (Здесь уместно вспомнить как иллюстрацию картину «Винтики» сотрудника МСНИЦ «Разум», художника с большой буквы, заслуженного деятеля культуры РФ, Арви Хуттонена).

Да, массовые репрессии - в прошлом. Но социологизм российской жизни жив и сегодня. Он «расцветает» элементами и восточных деспотий, и родовых связей, и семейных финансово-политических кланов и т. п. Привычка быть бездумным исполнителем начальственных указаний или предрассудков толпы опять диктует потребность в «дорогом и любимом вожде и учителе». Человек - по прежнему лишь материал «целого» - будь то акционерное общество, партия «Единство» и т. д. Слышатся даже голоса, которые требуют забрать у них свободу, а взамен указать всеобщую истину и правильный путь в... Куда?

Железобетонный российский социологизм, как показывает реальность, массивен, сер, и почти незыблем. Для своего воспроизводства он требует «сильной руки». И многие продолжают верить в то, что только что в революционном запале охаяли и от чего хотели избавиться...

Без сомнения, конец XX века войдет в историю человечества как новый опыт обновления общества и Человека, опыт обновления социологии. И результат зависит от того, как скоро мы от «человека приспосабливающегося» придем к «человеку свободному», как скоро суверенитет личности станет абсолютной ценностью для нас и мы сможем «по капле выдавливать из себя раба».

Опыт «РАЗУМА» («Социума») - а это уже тринадцать лет работы! - свидетельствует о том, что для доминирования в российском обществе отношений, основанных на личной ответственности и личном выборе, нужны годы и десятилетия.

- Какой же из этого всего вывод? - Спрашиваю я руководителя центра В. Марарицу.

- Видимо, следует жить, уяснив, что социология не дает социологу преимуществ знания, чтобы возвыситься над людьми. Задача социолога в том, чтобы обязательно возвращать людям знания, полученные с их же помощью, о людях и обществе. Чтобы нашу Россию можно было понимать не только сердцем, но и умом!

Деятельность «Социума» - это и есть вклад в достижение этого желаемого результата.

Кстати замечу, что губернатор Мурманской области Ю. А. Евдокимов, поздравляя в СМИ коллектив СЗ СНИЦ «Социум» с выходом в свет учебника по прикладной социологии, написанного коллективом центра в соавторстве с «патриархом» российской социологии, директором института социологии РАН В. Ядовым (издан Санкт-Петербургским университетом), пошел в оценке деятельности коллектива еще дальше - он выразил надежду именно на то, что деятельность «Социума» способствует формированию мурманской школы прикладной социологии! Вот так!

Вот на этом, я считаю, закончилось наше первое отступление от главной линии повествования..

ПОНИМАТЬ И СЕРДЦЕМ, И УМОМ часть 3