к началу перестройки каждый пятый председатель колхоза уже сидел

А вот пример того, как председатель из явного убытка выгоду для колхоза сделал. Числился на балансе «Ударника» старый-престарый и в принципе уже непригодный для промысла траулер, зато котельная установка на том траулере работала очень неплохо. И надумал председатель вот что: взял да затопил старое судно у берега, подвел к нему коммуникации, - и впервые за всю историю своего существования получило рыбацкое село центральное отопление! Да еще какое - до батарей рукой не дотронешься. А ведь чтобы построить котельную такой мощности, знаете, сколько денег и согласований потребовалось бы? Да вдобавок два десятка специалистов обслуги. А тут шесть человек круглосуточной вахты, топливо мазутное, экология в порядке. Тем не менее и за это новшество получил Тимур выговор, так как оказалось, что на тот траулер план по добыче рыбы был разверстан... Вот так и получал председатель взыскания и выговоры за то, что вскоре стали называть хозяйской хваткой и неординарным мышлением. Хорошо, что в тюрьму не угодил - к началу перестройки каждый пятый председатель колхоза уже сидел. Но когда пришлось с начальником «Севрыбы» Каргиным³³ за грудки схватиться, - задумался Тимур, зачесал свой стриженый седеющий затылок. А дело было так \здесь я предоставляю слово самому Тимченко\:

- Вообще-то мы дружили. А потом его жена стала подозревать, что я, холостой, могу ее Михаила Ивановича к легкомысленным дамам увести. И если узнавала, что мы с Каргиным были где-то вместе, то закатывала истерику. Хотя это к делу не относится.

В тот вечер звонит мне Каргин: «А ну, приезжай ко мне. Чтоб через полчаса был!». «Ты что, Михаил Иванович, разве из Минькино в Мурманск доберешься за полчаса?» - спрашиваю. А он буркает в трубку: «У тебя машина хорошая, доедешь». Ни хрена себе, думаю. Ну и сажусь за руль, лечу, вытаращив глаза. А было уже около 19-ти часов. Заскакиваю в «Севрыбу», поднимаюсь на второй этаж, захожу в кабинет, а там Гитерман и Несветов сидят. Они-то, как я понял, и науськали Каргина на меня. А сам Каргин ходит по кабинету взад-вперед как медведь и вдруг как рявкнет: «Садись, пиши заявление, что уходишь с работы по собственному желанию!». Я: «Что такое, что за дела, Михаил Иванович? Ты меня на работу принимал? Нет. Принимало собрание. Ну и поезжай в колхоз, собирай собрание - пусть снимают», - отвечаю. Он: «Да ты...». И пошел нести меня по кочкам. «А свое заявление, - говорит, - вот этим товарищам отдашь». И показывает на Гитермана с Несветовым. Я отвечаю: «Это они тебе, Михаил Иванович, товарищи. А мне не товарищи. Понял? И я не хочу о них ничего знать и даже с тобой при них разговаривать». Каргин на них зыркнул-фыркнул, выйдите, мол. Они послушно встали, закрыли за собой дверь.

И тогда Каргин подошел ко мне вплотную, взял за грудки и шипит: «Ты что это себе позволяешь?». А он, чувствую, заведенный до упора. И как дернет - у меня на рубашке пуговицы затрещали, галстук развязался. Ну и я в ответ рванул его за грудки. А он в кителе - так все восемь пуговиц по полу посыпались. Не выдумываю! Каргин взглянул на меня бешеными глазами, и вдруг в них мелькнул страх. Увидел, наверное, что и я завелся. И стал отходить за угол стола. А у него в кабинете длинный такой стол составлен был для заседаний. Я за ним. Так мы и обежали вокруг стола раз-другой. Дежурный из приемной услышал шум, позвал сидящего в кабинете напротив главного инженера, и вбегают они оба к нам. Киреев обхватил Каргина, прижал руки к туловищу, а тот кричит: «Да не меня, а Тимченко! - они, оказывается, подумали, что это Каргин за мной бегает, а не наоборот. - Он на члена правительства руку поднял, мы его в наручники сейчас...» А ведь действительно был Каргин и депутатом Верховного Совета СССР, и членом бюро обкома КПСС. Могли бы и «в наручники», но ушел я тогда из «Севрыбы» своими ногами. В колхоз поехал. Остыли потом оба, да что толку...

Вот такие конфликты случались тогда в «высоких» кабинетах. Вскоре, отгуляв незапланированный отпуск, я вернулся на свое рабочее место в редакцию. Вернулся не подозревая, что решение о выводе судов колхоза «Ударник» из состава Мурманской межколхозной базы промыслового флота стало причиной не только моего выговора по службе, но и потасовки в кабинете начальника ВПРО «Севрыба». Так что же это за «база» такая, что из-за нее хватаются за грудки начальники, а одного из руководителей еженедельника обкома партии \ответсек - третье, после редактора и его зама, «лицо» в газете\ чуть не выгоняют с работы? Свою точку зрения на проблему изложил сам К.Н.Шаповалов. Его выступление под названием «Колхозному флоту - высокую отдачу» с портретом автора было помещено в первомайском номере и начиналось такими словами:

- В «Рыбном Мурмане» 22 марта 1985 года опубликована статья «Обида, или Протокол одного конфликта», в которой затрагиваются проблемы межколхозной кооперации, взаимоотношений рыболовецких хозяйств и их объединенной базы рыболовного флота. Вопросы подняты злободневные, особенно в свете решений апрельского \1985 г.\ Пленума ЦК КПСС. Но, на мой взгляд, раскрыты не со всех сторон и не до конца, а некоторые акценты расставлены неверно. Поэтому хочу продолжить начатый разговор...

Вот так, не больше-не меньше - «хочу продолжить начатый разговор»! А как вам нравится «некоторые акценты расставлены неверно»? Это и можно назвать высшим редакторским пилотажем - суметь именно в такое русло повернуть праведный гнев высокого начальника, чей деспотический характер «порой перехлестывает в самодурство». Думаю, что первоначальный вариант выступления отличался более критическими высказываниями. Но тут оказался «в жилу», «встал в строку» и апрельский Пленум \о чем там говорили - понятия не имею, но ведь сумел еще в марте, до Пленума, подготовить статью, в которой несколько опередил товарищей из ЦК КПСС!\. Так что Станислав Наумович молодец, такого жеребца укротил! А о том, что ему пришлось туговато, пока я гулял в отпуске, можно судить хотя бы по тому, что выступление Шаповалова поместили в праздничном номере - в советские времена критика в дни Первомая считалась неуместной. Но, наверное, ждать уже было нельзя - без малого полтора месяца Шаповалов ходил неудовлетворенным: подчиненные за его спиной шептались, мол, вот не может наш Костя с писаками расправиться, а в обкоме партии с укоризной спрашивали: «Ну когда же, Константин Николаевич, мы увидим Вашу точку зрения на страницах нашей газеты»? Что там говорил ему непосредственный начальник М.И.Каргин - мне неведомо. Но получилось, что пришлось автору после пятинедельной выдержки и редакторской правки лишь дополнять и расставлять акценты. А от себя, как бы делая реверанс, Дащинский дал послесловие: «От редакции. Мы согласны с тов. Шаповаловым К.Н., что в предыдущей статье не всесторонне раскрыта деятельность базы межколхозного флота, допущены неточности. Поэтому редакция продолжит публикации на эту тему. Мы намерены рассказать также об опыте аналогичных межколхозных объединений». \Последнее предложение - уже не реверанс, а кукиш в кармане\.

Итак, «Колхозному флоту - высокую отдачу»: что автор предлагал для этого сделать? Вспомним, что колхозные суда все дальше уходили от родных берегов, и даже сильным хозяйствам в одиночку вести океанический промысел стало невозможно. Крупные флоты, Всесоюзное рыбопромышленное объединение, а в конечном итоге - государство берут на себя функции обеспечения колхозных рыбаков данными промысловой разведки \вспомним вынужденно-поисковый рейс сейнера «Жаворонок»\, составляют для них научно обоснованные прогнозы, предоставляют транспортные суда, плавбазы, капитально ремонтируют их флот. Все это дает возможность колхозам быстро реагировать на промобстановку, принимать правильные решения по передислокации флота \вспомним «креветочную» борьбу «Ударника»\, грамотно эксплуатировать суда. Однако возрастающие масштабы и объемы промысла, ввод морскими государствами экономических рыболовных зон все больше и больше усложняли условия промысла, особенно для небольших флотов. Эти трудности усугублялись противоречием между быстрым пополнением колхозов современными судами - и старыми, традиционно сложившимися методами обслуживания колхозного флота, что приводило порой к аварийности на море. Яркий пример тому - гибель колхозного траулера «Саку» на мойвенной путине. Взяв рыбу и закачав ее в трюм для доставки к плавбазе, этот СРТ более двух суток из-за шторма не мог выгрузить улов. Судно обледенело, при качке не выдержали деревянные переборки в трюме, груз сместился, траулер получил крен. Экипаж успели снять плавбазой, а судно затонуло.

Что же делать? Выход, по мнению «Севрыбы», напрашивается только один: совершенствовать формы управления промысловым флотом рыболовецких хозяйств, повышать степень обобществления производства и разделения труда. Как? Следует создать межхозяйственное предприятие или объединение, которое сконцентрировало бы в одном месте, в одних руках весь колхозный флот, взяло бы на себя все основные функции по его эксплуатации. Таким предприятием и стала межколхозная промысловая база, созданная по аналогии с Архангельской, куда и передали свои суда колхозы как Терского, так и Мурманского побережий. С одной стороны, база интегрировала собственность хозяйств-пайщиков, которые на правах совладельцев регулировали деятельность самого межколхозного предприятия. С другой - база юридически вполне самостоятельное предприятие и вступало во взаимоотношения с финансовыми, снабженческими и другими организациями самостоятельно и независимо от колхозов-пайщиков.

Вот такой, дорогой читатель, монстр-гибрид из государственной и колхозной собственности - другой собственности в СССР в середине восьмидесятых годов не было. Это сейчас, при организационных хитросплетениях по сокрытию налогов современных концернов-холдингов все просто, а тогда... Тогда это было революционным шагом на пути к поставленной цели. Конечно же, никакие налоги никто скрывать не хотел - распределение чистого дохода исключало необоснованный перевод средств колхозов в пользу базы, которая тратила деньги на погашение кредитов банка, на расширение и модернизацию производства, на приобретение новой техники и флота, что в конечном счете должно отвечать интересам хозяйств-пайщиков. Вот поэтому перед межколхозной базой Мурманского РКС и были поставлены следующие задачи: обеспечить стабильный уровень добычи рыбы и морепродуктов, грамотно эксплуатировать и вовремя ремонтировать флот, строить береговые объекты производственного назначения. То есть база брала на себя вопросы управления флотом, позволяя таким образом колхозам более энергично решать другой важный государственный вопрос - наращивание производства сельскохозяйственной продукции.

Речь в данном случае идет об уже знакомой нам межхозяйственной кооперации. Это как бы две стороны одной медали на груди мурманского колхозника - флот и село, промысел и сельское хозяйство, где одно без другого немыслимо.

Ну а какие недостатки, упущения и неиспользованные резервы были в работе межколхозной базы флота? Читаем-цитируем дальше:
- Прежде всего обратим внимание на подбор, расстановку и воспитание кадров плавсостава, ведь именно база принимает рыбаков на работу. Она может послать любого работника на любое судно, и это вполне рациональный подход. Но в колхозах считают, что члены отдельного колхоза должны ходить в море лишь на судах своего хозяйства, иначе руководство колхозов теряет контроль над своим работником. Оптимального решения здесь пока не найдено, - признается Шаповалов.

У базы не было собственного центра подготовки кадров. И нередко принимались на работу случайные люди. Отсюда нарушения трудовой дисциплины, правил безопасности на море и большая текучесть кадров. Не был решен вопрос с сохранностью материальных ценностей...
- Да какая сохранность материальных ценностей, если к нам в колхоз на оплату такие счета приходят, что впору только за голову схватиться: мать родная, да там же одни жулики собрались на этой базе флота, - возмущению председателя колхоза «Ударник» Ю.А. Тимченко нет предела. - Через колхозные суда выписывают кирпич, автопокрышки, шифер, цемент, автоаккумуляторы, железо кровельное, какие-то импортные спальные гарнитуры... Не колхозная база, а чья-то дойная корова! И без нее, как нас уверяют, колхозам не прожить? Да у меня два экипажа были комсомольско-молодежные, два коммунистического труда. А как пошла обезличка, в базе первым делом «звезды славы» с ходовых рубок срубили! Вы понимаете, каково это для моряка?

Юрий Андреевич вопросительно смотрит на меня, словно ищет сочувствия. Мы сидим в его новом кабинете новой трехэтажной колхозной конторы. Кабинет просторный, красивый и уютный, стены обиты деревянными инкрустированными панелями, по которым несутся на всех парусах бриги и шхуны. Тимченко слегка поседел, его большое, крупное лицо с добрыми глазами раскраснелось, но моего сочувствия, а тем более ответа на высказанные вопросы он не ищет. Председатель уже давно сам все решил. Наш разговор происходит перед общим колхозным собранием, которое состоится здесь же в конторе часа через два. Главный вопрос повестки дня - вывод судов из состава базы флота. А пока есть время пообщаться, мы вспоминаем предысторию конфликта.

Так или иначе, но само существование колхоза связано с развитием собственного рыболовного флота. Всегда было много охочих порыбачить на судах «Ударника» - и с надеждой на крупные заработки, и еще потому, что была в коллективе атмосфера доброжелательных человеческих отношений между всеми уровнями работающих и живущих рядом людей. Хотя подбор специалистов в экипажи был жестким.

Прежде чем новичка выпускали в море, его полгода держали на разных береговых работах, в «черном» теле, как говорится. Проверяли на прочность. Но вдруг в 1981-м году оказывается, что заявления с просьбой принять в колхоз подали лишь 18 человек против 76-ти в предыдущем году. Да и те лишь формально числились в колхозе: приедет мореман в Минькино, придет в правление и говорит - принимайте.

Его и принимают. А он шапку в охапку - и обратно в Мурманск. Больше его на селе ни разу не видят. Что же это за странные колхозники такие объявились? Да все просто: рыба ищет где глубже, а человек - где лучше. А в «Ударнике» к тому времени начались задержки с выплатой зарплаты, в кассе ни копейки - лишь ветер гуляет. Людям это странно - к надежности своего колхоза, главной черте «Ударника», которая отличала его от других колхозов - они привыкли. И вдруг уверенности в завтрашнем дне не стало. Почему? Что случилось с колхозом-миллионером?

- Да просто-напросто отдали мы управление колхозным флотом в чужие руки. Отдали на том же самом общем собрании, которое рыбакколхозсоюз провел, когда большая часть экипажей находилась на промысле, да и меня в колхозе не было, - вспоминает Тимченко. - Согласен, что терским колхозам, где нет флотских специалистов, нет комсостава, может, это и выгодно. Но у нас есть свой причал, своя судоремонтная мастерская. Да в конце концов у нас свой колхоз с высокоразвитой организационной структурой. Упорядоченными экономическими отношениями, основанными на гибком применении материальных и моральных стимулов...

- Вот ты задумывался, чем отличается колхоз-миллионер от обычного, рядового хозяйства? - задает председатель риторический вопрос и сам же на него отвечает. - Не только добротными домами, высокими заработками, уверенностью в завтрашнем дне. Отличается, прежде всего, отношением людей к делу. У миллионера своя психология, чем у сидящих на дотации. Я сам водил суда за рыбацкой удачей и знаю, как приветить моряка. Потому-то взял за правило лично встречать экипажи, приходящие с промысла. Увидеть на причале знакомые лица, получить поздравления за свой труд - это праздник для мореходов. А сейчас швартуется к мурманскому причалу судно, а на берегу, бывает, шаром покати. Словно пришли в чужой порт. Один наш капитан сунулся было с укоризной на базу, так ему сказали, как обрезали: «А не надо ли вам духового оркестра с мазурками?». А что? Надо. И с мазурками, и с маршами, и с вальсами. Опытные руководители знают, что забота о людях не только высоконравственна, но и прибыльна. Настроение - категория экономическая.

Вот такой рассказ услышал я в кабинете председателя, а вскоре в зале правления стали собираться колхозники на собрание уполномоченных. Много обид было высказано на том собрании. И о дискриминации траулеров «Ударника» на промысле, где тот же Шаповалов дал строгое указание: у судов этого колхоза принимать улов в последнюю очередь. И о безответственности руководства межколхозной базы, которая хотя и распоряжается судами и экипажами, но когда погибли два колхозных корабля - никто за это не ответил.

И о том, что моряки забыли дорогу в колхоз, ведь есть «контора по вольному найму» - база. И о бесхозяйственности, когда «все вокруг колхозное, все вокруг мое». Точнее будет сказать не колхозное, а базовское, а селянам отводится весьма скромная роль - подписывать счета на обслуживание своих основных средств производства, то бишь судов, которыми полностью управляла база объединенного флота...
Как бы там ни было, колхозники все проблемы решили однозначно, постановив на собрании вывести свой флот из состава базы. При этом они действовали в строгом соответствии с Уставом колхоза, который дает хозяйству право входить в различные союзы и выходить из них, руководствуясь при этом экономической выгодой от подобных кооперативных связей. Обо всем этом я и написал в статье «Обида, или Протокол одного конфликта», ну а реакция «Севрыбы» на эту статью читателю уже известна. Добавлю только, что Тимченко удалось выстоять в той борьбе за колхозный флот только благодаря набирающей ход перестройке.

Это был «щелчок по носу» всей административно-правовой управленческой системе Северного бассейна. Первый, а потому и столь болезненный для нее щелчок. Лет через десять Михаил Иванович Каргин \уже не депутат и не начальник, а пенсионер, живущий в другом городе\ будет приглашен в «Севрыбу» на какой-то юбилей. Зайдет в знакомый кабинет, который при смене руководства мало изменился, сядет в «свое» кресло. Одну стену кабинета все также будет занимать карта Мирового океана, которая когда-то пестрела разноцветными флажочками-фишками, указывающими на дислокацию флотов и отдельных судов. Окна другой стены выходят на площадь с памятником Кирову, а из-за спины любимого вождя советского Севера все также будет виден Кольский залив со стрелами портовых кранов. По левую руку на приставном столике привычно загораются-гаснут кнопки пульта связи, солидно молчат прямые правительственные телефоны...

- Ну что, Михаил Иванович, все как в старые добрые времена? - спросят новые начальники. - Ведь «Севрыба» при всей смене названий и вывесок была и остается командным штабом Северного бассейна.

- Здесь уже не пахнет морем, - подумав, ответит он. И встанет, направившись к выходу. Перестав управлять флотами, «Севрыба» стала заурядной посреднической конторой, которых в городе не счесть, - таких слов М. И. Каргин, как деликатный гость, не скажет хозяевам.

Вспомнит ли, как он в этом кабинете хватал Тимченко за грудки, отстаивая свое право на весь колхозный флот? Вряд ли. Их дороги тогда, в 1985-м, разошлись. Развело время двух друзей-начальников. Одного заботливые коллеги из Минрыбхоза перебросят в Южную Америку пережидать происходящие на родине перемены, а Тимур из своего «Ударника» станет руководить не только флотом, но и всем Мурманским рыбакколхозсоюзом. Благодаря перестройке и с легкой руки \или легкого пера?\ журналистов «Литературной газеты» таких как он станут называть «прорабами перестройки». А, может, наоборот: благодаря журналистам-публицистам такие как Тимур стали «прорабами перестройки»? До сих пор путаюсь, что ставить на первое место, что за чем идет - гласность за перестройкой или перестройка за гласностью?

30 - ЖИЛСТРОЙ - микрорайон к югу от центральной части Мурманска, у подножия Петушиной сопки. Крупное жилищное строительство для рыбаков и работников береговых предприятий рыбной отрасли началось здесь в годы первой пятилетки. Сооружались в основном двухэтажные деревянные дома и объекты соцкультбыта. Были устроены тесовые тротуары. Во время войны почти весь жилой фонд поселка уничтожен. Новая массовая застройка микрорайона шла в 1950-60-е годы, на этот раз каменными многоэтажными домами. Улицы образуют прямоугольные кварталы.

31 - ЗАЗУЛИН Алексей Павлович \1921-1999\, председатель Мурманского облисполкома. Родился в Новгородской области, русский. Окончил высшую партшколу при ЦК КПСС и Ленинградский финансово-экономический институт \1953\. Работал механиком совхозной электростанции. С 1940 года и до конца войны служил на Северном флоте. После демобилизации в 1946 году работал мастером на строительстве НиваГЭС-3. С 1948 года уполномоченный «Главалюминьстроя» на Кандалакшском алюминиевом заводе. Потом помощник начальника управления «Кандалакштрансстрой», председатель обкома профсоюза строителей. С 1953 года на партийной работе в Кандалакше, Африканде, первый секретарь райкома КПСС в Коле, зав. орготделом и второй секретарь обкома партии. В начале семидесятых годов и до выхода на пенсию \1984\ председатель Мурманского облисполкома.

* Эту и некоторые другие истории из своей жизни Ю.А.Тимченко изложил потом в книге «Колхоз на краю земли» \Мурманск, 2000\.

S После российских денежных реформ сейчас уже трудно прикинуть-подсчитать, а много это или мало? Для сравнения скажу: у меня, фотокорреспондента районной газеты, оклад в середине семидесятых годов был 85 рублей. Ну а бутылка водки стоила 2 рубля 87 копеек.

32 - СРТ-м - средний рыболовный траулер морозильный

* ЦУ от ЦК - в данном случае «ценные указания от центрального комитета» \иронично-шутливое\.

33 - КАРГИН Михаил Иванович - в 1979-1989 годах начальник ВРПО «Севрыба». Родился в 1936 году в Ростовской области, русский. Работал в колхозе. Окончил Мурманское высшее мореходное училище \1959\, работал третьим, вторым, старшим помощником капитана на судах «Мурмансельди». С 1965 года в «Севрыбхолодфлоте»: капитан теплохода, капитан-директор плавбазы «Профессор Баранов». С 1969 года на руководящих должностях в «Севрыбе»: главный капитан, начальник отдела, заместитель начальника управления. С 1974 года начальник «Севрыбхолодфлота». С марта 1979 года руководитель «Севрыбы». С 1989 года представитель Министерства рыбного хозяйства СССР в Перу. Депутат Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва. Живет в Костроме.

Начало читайте здесь

Рыбный Мурман в кавычках и без (1983 - апрель 2000)