Что говорить, «неудобным» для начальства человеком был Юрий Андреевич Тимченко.

Стоял в оппозиции и к руководству «Севрыбы», и к своим, рыбакколхозсоюзовским начальникам. Неудобным, потому что во что бы то ни стало добивался задуманного. Как? О том красноречиво рассказывает сам Тимченко:

- Вот добиваешься чего-то, и вдруг на твоем пути возникает чиновник. Уткнешься в него и чувствуешь - этот совершенно непроходимый.

Лучше я его обойду. И, как правило, наживаешь себе врага. Как правило! Он потом начинает мне очень вредить. Дело, казалось бы, прошлое. Зачем ворошить? Но сколько крови и нервов попортили мне эти «борцы» за социалистическую собственность! Сколько раз приходилось в различных инстанциях доказывать очевидное, доказывать, что ты не верблюд...

\Мы сидим с Тимченко в его кабинете. На дворе конец ХХ века, он хозяин рыбодобывающей фирмы, имеет несколько траулеров. Спокойствия и порядка ни в делах, ни в жизни, конечно же, нет. Но есть небольшое «окно», чтобы вспомнить прошлые радости и обиды. В первую очередь из памяти всплывают обиды.\

- Возьмем восьмидесятые годы, межколхозную кооперацию. У колхоза «Ударник» тогда в партнерах был «Севрыбхолодфлот», мы откармливали для флотских работников 120 бычков. И вот пришла пора этих бычков продать, забить на мясо. Погрузили их в машины и повезли на другой берег Кольского залива на Мурманский мясокомбинат. А там нам от ворот поворот дали. Пока два дня туда-сюда возили, один бычок умудрился выскочить из машины, убился. Почему не принимали? Сослались на Победоносцева , второго секретаря обкома партии. Мол, он лично запретил мясокомбинату от нас бычков принимать. И тут я допустил промах. Вместо того, чтобы к этому Победоносцеву идти узнавать-каяться, за что такая нелюбовь у него к колхозу, я пошел прямо к Птицыну, к первому секретарю. Удачно так получилось, что сразу проник к нему в кабинет. Говорю: «Вот решение бюро обкома партии на откорм этих бычков, на мне еще 120 голов висит, скоро надо будет и их на мясокомбинат вести. Что делать?». Он вызывает в кабинет Победоносцева. И при мне \при мне!\ говорит ему: «Ты что, деляга, хочешь колхоз развалить? Сейчас же отмени свое дурацкое распоряжение!».

Вышел я от Птицына, а меня в коридоре встречает инструктор обкома. И поехали мы с ним на мясокомбинат вместе отменять «дурацкое» распоряжение. И он сразу мне советует, мол, тебе надо теперь из области бежать. Как бежать? Все бросить - и колхоз? Это меня отсутствие страха в очередной раз подвело, не почувствовал опасности. Ведь второму секретарю были подотчетны все административные органы в области. Те органы, которые под любого человека подкопаются, криминал найдут. «Сожрет он тебя теперь», - спокойно так говорит инструктор. Приехали мы с ним на мясокомбинат, уладили дело. Но вскоре для меня действительно начались черные дни.

Впрочем, этих дней в любые годы было предостаточно...

Когда подули мощные перестроечные ветры, весной 1988-го Тимченко избирают председателем Мурманского рыбакколхозсоюза \РКС\. Избирают казалось бы спонтанно. Выступил Тимур \а так звали за глаза председателя «Ударника»\ на одном из собраний с резкой критикой РКС, вот рыбаки его и поддержали. Сомневался Тимченко, не сразу согласился. Рыбакколхозсоюз был тогда мощной конторой. И чем больше становилось чиновников в Мурманске, тем труднее становилось работать на селе. Это Юрий Андреевич в полной мере испытал на собственной шкуре. Что же, променять колхоз на бюрократическую «прокладку» между Москвой и колхозами? Но ведь между Москвой, а не «Севрыбой»! К тому времени было создано Всесоюзное объединение рыболовецких колхозов, и «Севрыба» потеряла юридическую власть над колхозами. Потому и пошел в «эркаэсовские» начальники Тимченко, но оставил за собой должность председателя в «Ударнике». Стал сидеть на двух стульях, что в конечном итоге и подвело Тимура. Первым по-настоящему трудным экзаменом для нового председателя рыбакколхозсоюза стали весенние, 1989 года, отчеты и выборы. Я как журналист «Рыбного Мурмана» побывал с Тимченко во многих отдаленных селах, неоднократно помещал на газетных страницах свои размышления о положении дел в колхозах области. Дела и проблемы этих небольших по масштабам «Севрыбы» рыболовецких хозяйств как в зеркале отражали противоречия между морем и берегом всего Северного бассейна. Но в кривом зеркале, карикатурно выпячивающем отдельные части отражения. Вспомним некоторые эпизоды тех отчетов и выборов.

- Моряк всегда прав, - заявил мой собеседник, не желая вступать в бесполезный, по его мнению, спор. - Ведь если доярка, живя на берегу, получает за свой труд в два раза больше денег, чем рыбак-колхозник, - нам говорить не о чем...

Полностью согласен с моим собеседником. И вместе с тем полностью не согласен с такой постановкой вопроса. Говорить нам есть о чем. И говорить откровенно, не на повышенных тонах и не превращая диалог в диктат безапелляционных суждений, как случалось порой на колхозных собраниях. Прошли они в тот год крайне болезненно для коллективов, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что в Белокаменке работа правления колхоза «Северная звезда» была признана неудовлетворительной, а в Ура-губе досрочно сняли с должности председателя колхоза «Энергия». Оставалась только надежда, что подобное хирургическое вмешательство в колхозную жизнь пойдет на пользу.

Так в чем же правы были моряки-колхозники? Сидели-слушали они на отчетных собраниях своих председателей, рассказывающих об удоях местных коров и кормах для телят, и подумали: «Вот нам много говорят о наших коровах, о том, как они доятся. А ведь в колхозе есть и «неучтенное поголовье» - это мы, моряки. И «доить» нас, как видим, намного выгоднее, чем коров. Можно не только молочком торговать, но и оклады себе повышать...

Вспомним, что человек чаще всего иронизирует в двух случаях: когда у него все ладится или когда наоборот - все идет кувырком. В колхозах было как раз «наоборот». Весь сыр-бор последних лет шел вокруг промысловой базы колхозного флота. Базы, которая стала наглядным примером того, как можно загубить любое благое начинание, если насаждать его волевым давлением сверху. И в конце концов эта база превратилась в паразитирующий нарост и лопнула, оставив на здоровом колхозном теле открытую, долго не заживающую рану. Да, колхозы стали самостоятельно управлять своими траулерами. У одних это получалось лучше, у других - хуже. Дело поправимое. Беда в другом: отвыкнув жить заботами своих колхозов, часть моряков решила дать бой управленцам.

Логика их проста: мы в море уродуемся, а наши береговые работнички из-за своей халатности и неумения руководить разорили хозяйства. И пошли с моря на берег радиограммы с требованием отозвать с промысла колхозные суда, чтобы все моряки имели возможность принять участие в разговоре на отчетном собрании, от результатов которого, как казалось многим, зависят повышение оплаты труда плавсостава, справедливое распределение колхозных средств. И можно было бы только приветствовать подобную заинтересованность рыбаков в делах своих хозяйств. Их искреннюю веру в колхозную демократию. Ведь если от рыбака гослова, то есть больших мурманских флотов не зависело, например, как будет спланировано рейсовое задание, где будет реализована добытая им рыба, как скоро пополнится флот новой техникой, то колхозный рыбак имеет возможность активно участвовать в перспективной разработке развития как флота, так и береговой базы. Конечно, чем лучше будет работать любой рыбак, тем крепче будет экономика флота, отрасли, страны в целом, - и все это, в конечном итоге, скажется на его благосостоянии. Но уж слишком абстрактны эти связи. А вот в колхозе они реальны и обнажены. Ими можно управлять, решив на колхозном собрании что, как и когда строить на селе. Колхозники материально заинтересованы в положительном результате намечаемой деятельности, сами решают, куда вкладывать заработанные деньги. То есть проявляются ответственность и свобода в принятии решений относительно ведения хозяйства и распределения доходов. А это та основа, на которой зиждется чувство хозяина.

- Хозяина, а не хозяйчика, гребущего все под себя, - поправляет меня Тимченко, когда мы возвращаемся в Мурманск после отчетно-выборного собрания в Белокаменке и сидя в машине обмениваемся впечатлениями. - Настоящий колхозник в свое время потуже затягивал пояс и регулярно отсчитывал из своего скудного бюджета медные гроши, чтобы в один прекрасный день купить у государства рыболовный траулер. А сегодня иные морячки требуют повышения зарплаты, не задумываясь, что этим могут полностью лишить колхоз каких-либо средств для дальнейшего развития. Наглядный пример тому - сегодняшние решения, принятые на собрании в «Северной звезде». Да, руководствуясь соображениями справедливости, но учитывая при этом лишь свои интересы, уполномоченные от экипажей судов установили выгодные им расценки оплаты рыбацкого труда. Не исключаю, что при окончательном подсчете планируемых итогов хозяйственно-финансовой деятельности этого колхоза окажется, что при столь значительных отчислениях на зарплату плавсостава колхоз в целом сработает себе в убыток. То есть будет создана ситуация, которую для наглядности можно сравнить с удавом, заглатывающим свой же хвост...

Да, Тимченко слушать интересно. У него сочная речь, образное мышление, помогающее высветить главное в мыслях и сомнениях председателя. И, конечно же, у Тимченко огромный опыт. Чисто по-человечески, по-мещански, что ли, ему в РКСе, в этой бюрократической конторе, работать было легко. Если колхоз что-то производит, промышляет, продает, то в рыбакколхозсоюзе бумажки со стола на стол перекладывают. Ответственности значительно меньше. И социально защищенней. В какой-то мере Тимуру было лестно, что после сонмища выговоров, выволочек вроде бы восторжествовала правда. Что из гонимого, неформального лидера он превратился в формального и признанного. Те же самые люди, что засылали в «Ударник» полчища комиссий и инспекций, стали здороваться с Тимченко за руку, поздравили с выдвижением. Но когда председатель стал наводить порядок в Мурманском рабакколхозсоюзе, уволив добрую половину сотрудников, поднялась новая волна злопыхательства. Оказалось, что почти все уволенные им чиновники были «позвонками», то есть чьими-то протеже. И он мгновенно нажил себе новых врагов. Врагов, о которых тогда еще и не подозревал.

- Собрал я как-то сотрудников аппарата рыбакколхозсоюза. Собрал без президиума и протоколов - просто откровенно поговорить о том, как нам всем жить дальше, - вспоминал в одну из наших встреч Юрий Андреевич. - Что волновало? Образно говоря, существующая полоса отчуждения между колхозниками и аппаратом рабакколхозсоюза. Нужен ли был в надстроечном союзе хозрасчетных коллективов чиновник, который добросовестно отсиживал бы в конторе от звонка до звонка, исполняя свои служебные обязанности и регулярно получая гарантированный оклад? Вопрос далеко не частный, актуальный и болезненный практически для всех управленческих коллективов.

И заявил я тогда своим работничкам, что отныне разрешаю приходить и уходить с работы в удобное для них время. Пусть каждый выбирает оптимальный для себя скользящий режим рабочего дня. Оценивать же деятельность специалистов будем по конкретному решению проблем в конкретных колхозах.

Стыдно, говорю, когда колхозники попрекают меня и всех вас теми полутора процентами, которые они ежегодно отчисляют на содержание рыбакколхозсоюза. Считаю, что мы не имеем морального права брать деньги у слабых в экономическом отношении хозяйств. Пора научиться уважать себя и свою должность специалиста областной организации. Вот так честно и откровенно им все в глаза и высказал. Они и сами понимали, что созданный в свое время по инициативе самих колхозов для координации их действий, для помощи и защиты интересов тружеников поморских сел перед вышестоящими инстанциями рыбакколхозсоюз не обладает собственным производством. И подобный союз, конечно же, должен быть производителем идей, должен обобщать и внедрять передовой опыт на местах, жить заботами и тревогами колхозников. Короче говоря, хотелось мне разобраться: на каком этапе развития чиновники оказались над производителями? Почему редкие командировки в отдаленные села считаются чуть ли не служебным подвигом для некоторых категорий специалистов? Откуда вместо человечности и обеспокоенности насущными заботами колхозников появилось барское, пренебрежительное отношение к нуждам своих «кормильцев»? Вопросы далеко не риторические, и рано или поздно отвечать на них пришлось бы.

Продолжение статьи читайте здесь

Рыбный Мурман в кавычках и без (1983 - апрель 2000)