Неузнаваемо преобразился за годы второй пятилетки Кольский полуостров. Далеко за Полярным кругом, в пустынном прежде крае полным ходом шло строительство предприятий горно-химической индустрии, цветной металлургии, вступили в строй самые северные в мире гидроэлектростанции Нива-II и Туломская. Значительных успехов добились рыбаки Мурмана. Шло успешное освоение Северного морского пути. В тундре рождались новые оленеводческие колхозы и совхозы. Выросли новые города и рабочие поселки.

Не стоял на месте и Гражданский воздушный флот. Для обеспечения воздушным транспортом возросших нужд народного хозяйства Мурманского края 11 ноября 1936 года приказом начальника Главного управления ГВФ на Кольском полуострове был создан 235-й авиационный отряд. Местом его базирования стал рыбацкий поселок Тик-Губа, что в двух километрах от станции Апатиты (там располагалось авиазвено Овчинникова).

В апреле 1937 года отряд возглавил один из наиболее грамотных летчиков того времени Сергей Иванович Сироткин. В 1930 году после стажировки в научно-исследовательском институте Сергей Иванович получил звание «летчик-инструктор по аэронавигации». Несколько лет он трудился в эксплуатационно-технической службе Московского управления Гражданского воздушного флота, вел большую научную работу. В тот период им было написано учебное пособие для пилотов «Наставление по аэронавигационной службе ГВФ». Он руководил на общественных началах первой московской планерной школой. С января 1936 года он - заместитель начальника курсов высшей летной подготовки в Батайске, вскоре - заместитель начальника Ленинградского управления ГВФ. И вот теперь - принял 235-й и стал командиром первого в Заполярье авиаотряда.

Начальником штаба был утвержден Владимир Степанович Загорский, участник Великой Октябрьской социалистической революции, член партии с 1919 года. С введением должности заместителя командира по политической части в авиационных отрядах на эту работу в 235-й был назначен Иван Николаевич Платошин.

В распоряжение вновь созданного авиаотряда были выделены самолеты Ш-2; а вскоре прибыли еще самолеты МП-1-бис.

С образованием авиаотряда закончилась одна пора в жизни Павла Овчинникова и начиналась другая. Был он прежде единственным пилотом единственного в крае самолета, потом, когда самолетов стало два, имел в подчинении Михаила Карабанова. В отряде Павел был назначен старшим пилотом - тогда не было заместителей командиров по летной части - и стал правой рукой командира в деле выучки и воспитания летного состава.

С большим волнением и нетерпением ожидал Павел прибытия первой партии летно-технического состава. Карабанов подтрунивал над ним:

- Зря так ожидаешь, детский сад едет. Со мною плохо спишь, а с ними и вовсе сон потеряешь.

- Ничего, Миня. Подучим, будут классные пилоты. Зато мы с тобою немного отдохнем. Видишь, работы стало невпроворот.

Морозов, давно вынашивавший мысль освоить тяжелую технику, просил Павла отпустить его.

- Жалко, Сашко, расставаться с тобой. С колышка ведь вместе начинали. Но раз так хочешь - отпущу непременно. Учись, пока молодой.
Морозову и самому было жаль уходить от Овчинникова, с которым столько лет делил хлеб и соль. Да и места здешние стали родными. Но уж больно хотелось ему учиться.

- Спасибо, командир. Может, и доведется еще поработать вместе.

- Хорошо бы. Привык к тебе, Сашко.

С наступлением весны стал прибывать личный состав авиаотряда. В основном это, как и предсказывал Карабанов, была молодежь, прямо из летных училищ, из техникумов. Среди них, впрочем, были и опытные пилоты - Сергей Скоренко, Николай Лопатко, Борис Арензон, Николай Мосин, Степан Березин, Виктор Державцев. Это были замечательные парни, готовые преодолеть любые трудности. А такого, как Степа Березин, который прибыл с Кавказа, где приобрел порядочный опыт работы в производственных условиях, можно было после провоза по трассам сразу допустить к полетам и в Заполярье. С молодежью же предстояла большая работа.

Для обслуживания авиационной техники прибыла группа молодых специалистов, посланцев комсомола, - Геннадий Дроздецкий, Михаил Бодров, Тимофей Максимов, Дмитрий Цыпышев, Иван Шелыгин, Николай Арнаутов.

Павел часто встречался с подчиненными, подолгу беседовал с каждым, стараясь понять, кто чем дышит. О летных делах пока обстоятельного разговора не заводил. Считал: надо, прежде всего, как следует устроить людей, получше узнать их.

Командир отряда и начальник штаба тоже целыми днями занимались размещением прибывших. Очень трудно было с жильем.

А пополнение все прибывало.

Пришли в отряд по комсомольским путевкам и осоавиахимовцы с комбината «Апатит», успешно окончившие планерные курсы, - Алексей Соколов, Анна Милютина, Мария Тихомирова. Соколова Овчинников взял к себе в экипаж. На седьмом небе был Алексей. Еще бы, он - авиамоторист у самого Овчинникова! Прибыла из медицинского училища комсомолка Елизавета Веркина, ставшая первым стартовым фельдшером.

Весной 1937 года, как только вскрылась Имандра, командир отряда Сироткин пригласил к себе Овчинникова.

- Вот что, Павел Карпович, люди у нас разместились - хорошо ли, плохо ли, но имеют, как говорится, крышу над головой. Теперь надо летать. Сколько уйдет времени на тренировки? Звонили из горкома, просили поторопиться, спрос на самолеты большой.

Павел что-то прикинул в уме и твердо заявил:

- Думаю, на каждого часа по два хватит. С теми, кому нужна будет дополнительная тренировка, займусь отдельно.

- Есть прикидка, с кого начать?

- Есть, товарищ командир.

- И с кого же?

- Можно со Скоренко или Лопатко, хорошие ребята. Да и Арензон, видать, дельный парень.

- Это тебе решать, а начинать пора, - заключил Сергей Иванович. - Горячку не пори, но и слишком тянуть не стоит.

- Все ясно, товарищ командир.

Собрались все вместе на пирсе. Имандра плескалась у самых ног.

- Тут как на даче, - улыбнулся Березин. - Я думал, в сравнении с Кавказом - ссылка, а здесь цветы вон цветут, пчелы летают, красота...

Бойкий, острый на слово Степан с первых дней стал в коллективе своим. Где ни появится, шуткам нет конца.

Стоявшие рядом Сергей Скоренко, Николай Лопатко, Борис Арензон помалкивали, слушая, как балагурит с Овчинниковым Березин. Они имели о Севере весьма смутное представление и, видно, немного робели.

Павел перешел к делу.

- Вот что, товарищи пилоты, будем считать - первое знакомство состоялось, и с сегодняшнего дня вы все зачисляетесь на полярный паек.

- Это что за штука, товарищ командир, с чем ее едят? - не вытерпел Степан.

- Это, товарищ Березин, значит, что, когда сядешь на вынужденную в тундре, можешь смело, ни у кого не спрашивая разрешения, переходить на подножный корм - морошку, чернику, бруснику - в общем, на все, что найдешь съедобного.

- М-да. Вроде оленя? Вот это паечек, - протянул Степан, почесав затылок. - Лучше уж не садиться.

- Это точно, - улыбнулся Павел. - А теперь несколько наших северных заповедей. Их надо помнить днем и ночью. Первая - не зная броду, не лезь в воду. А понимать ее надо так: летать можно лишь по тем маршрутам, по которым есть вывозные. И это до тех пор, пока не станете с небом на «ты». Вторая - на бога надейся, да сам не плошай. А значит это вот что: смотрите за погодой во все глаза. Всевышний может подложить такую свинью, что и костей не соберешь. Здесь погода меняется в течение часа по нескольку раз. Кажется, сейчас ясно, солнце светит вовсю, а, смотришь, через несколько минут все небо уж заслонили тяжелые облака или ни с того ни с сего туман накрыл пол-Кольского и ни зги не видать. Зимой еще хуже - снежные заряды, метели, ураганы. Метеостанций тут нет. Ваш глаз, ваш разум - вот хранители от всех бед. Прошу всех твердо уяснить себе: пренебрежение погодой смерти подобно. На собственной шкуре испытал, чудом остался жив.

И последнее: не вздумайте лихачить. Все летные шалости должны окончиться вместе с вашей курсантской жизнью. Здесь производство.

Павел замолчал, посмотрел на окруживших его пилотов.

- Михаил Васильевич, у вас есть что добавить? - обратился к Карабанову.

- Нет. По-моему, главное сказано. Теперь, как говорится, за дело. Что будет не ясно - в процессе ввода подскажем.

- Завтра начнем тренировочные полеты. Кто первый? - Павел оглядел притихших пилотов.

- Я, товарищ командир, - поднял руку Скоренко.

- Ну, раз вы - значит, вы. Начнем с утра. Потом составим график для остальных.

Скоренко прибыл на тренировку задолго до назначенного времени. Нервно ходил по пирсу, видно было - волновался.

Пришел Овчинников. Сдержанный, деловитый.

- Ну как, готов? - спросил, залезая в «шаврушку».

- Готов, товарищ командир.

- Садись, запускай машину.

Сергей запустил мотор, осторожно срулил со спуска. Обернулся к Павлу и увидел: тот вынул из карманов комбинезона две бутылки крем-соды, поставил их сзади в лодку. Крикнул на ухо Скоренко:

- Смотри, как летать надо! - И дал по газам. Самолет взревел и понесся на взлет. Сделали круг, произвели посадку. Обе бутылки стояли как вкопанные.

Павел весело засмеялся и опять повел «шаврушку» на взлет. И так три захода.

- Понял? - показал на бутылки.

- Понял... - протянул Скоренко восхищенно.

- А сейчас давай сам!

Как ни старался Сергей в точности выполнить наставления Павла, на взлете бутылки сразу же полетели в хвост. Овчинников недовольно буркнул:

- Ты что это - куда ветер, туда и ты?

Сергей покраснел до ушей, молча стиснул зубы.

- Давай снова! - прокричал Павел.

Опять полет по кругу и посадка. Посмотрел на бутылки - стоят. Облегченно вздохнул.

- Давай еще! - скрывая довольную улыбку, отдал команду Овчинников.

Еще круг, посадка - бутылки в разные стороны.

- Ворона! - снова вскипел Павел. - Давай еще!..

На этот раз бутылки не сдвинулись с места. Еще. И опять все отлично.

- Стоп! - зашумел Павел. - Прибери газ!Он достал бутылки, открыл одну, хлебнул из нее, разделся - и бултых в ледяную воду.

- А теперь валяй один! Я посмотрю снизу, как ты усвоил! - прокричал он из воды. - Садиться будешь неподалеку от меня.

Взлетел и сел Скоренко неплохо. Когда приглушил мотор, услышал:

- Хорошо!.. Получается!.. - Овчинников по-настоящему радовался успеху ученика. - Еще один проверочный вместе, и на этом хватит! Сразу видно - летать умеешь!

Он вылез из воды, оделся. Сделали еще круг.

- Отлично!.. Молодец!.. - кричал Павел сквозь рев мотора.

На всю жизнь остались в памяти Сергея Савельевича «вывозные» командира.

А Николаю Лопатко на тренировочных полетах не раз доставалось за лихачество.

- Ты что такие виражи гнешь? Или жизнь надоела?! - разносил Овчинников не в меру расхрабрившегося паренька. - Самолет не телега!..

Да и потом, когда Лопатко уже летал самостоятельно, Павлу приходилось делать ему замечания за слишком вольное обращение с самолетом.

Самыми уравновешенными, самыми упорными были Борис Арензон, Николай Мосин и Виктор Державцев.

Степан Березин летал осторожно. Привыкал к Северу постепенно, но крепко.

Особенно полюбился Овчинникову Арензон. Что-то общее сроднило его с этим пареньком. Крепкая дружба, завязавшаяся между ними с первых дней совместной работы, прошла через всю их короткую, но такую необычную жизнь.

* * *
Первая пассажирская авиалиния на Кольском полуострове - ее и обслуживал 235-й авиаотряд - была Апатиты-Умба-Кузомень-Апатиты. В том же 1937 году, летом, открылись еще две: Апатиты-Кандалакша-Апатиты и Апатиты-Уполокша-Апатиты. Регулярно, по нескольку раз в день, а главное - по расписанию, начали летать самолеты между этими населенными пунктами.

Чуть позднее новые трассы пролегли и в более отдаленные поселки и становища полуострова. Самолеты стали выполнять почтово-пассажирские рейсы к оленеводам Ловозера, Краснощелья, Каневки, Поноя, к рыбакам и лесорубам Терского берега. То, что
начинал Овчинников, теперь его ученики утверждали накрепко, навечно.

Овчинников внимательно следил за своими питомцами. И хотя все они за короткий срок освоили многие премудрости летного мастерства, но на Севере - условия особые, и Павел обычно в первые сложные рейсы летал с ними сам. Подсказывал, на что надо обращать особое внимание, как поступать в тех или иных обстоятельствах.

Когда впервые полетел с Арензоном по северному побережью полуострова, пришлось в Териберке садиться во время отлива. Самолет стало быстро сносить в море. Для Павла это было не в новинку, а вот Борис попал в такой переплет впервые, и очень кстати оказались наставления Овчинникова:

- Видишь, как прет отлив - все несет в море. Режь в таких случаях волну под девяносто. Не подставляй самолет боком - может не только захлестнуть машину, но и ударить о крыло. Не забывай об отмелях и подводных камнях, которых здесь хватает. Смотри в оба.

Арензон внимательно слушал Павла, как говорится, мотал на ус. И все-таки, когда вскоре попал один в аналогичную ситуацию, наломал дров. Случилось это в Кольском заливе, в порту. Он, доставив больного из отдаленного поселка, производил посадку поздно вечером.

Подрулил к пристани тралового флота, когда началось сильное отливное течение. Не сразу вспомнил советы Павла, упустил момент, самолет круто развернуло и ударило правой плоскостью о пирс. Было помято крыло, поломаны крайние нервюры.

Павел недовольно отчитывал друга:

- Ведь помнишь Териберку. Когда нас стало таскать по заливу, что я тебе говорил? Эх ты, раскрыл варежку, вот Борскому теперь работенку подбросил - ремонтируй тебе самолет.

- Да я и сообразить ничего не успел, так быстро все произошло...

- Быстрее соображать надо. На то и голова на плечах, - сердился Павел. - Да и зачем тебя понесло в рыбный порт? Я ведь предупреждал: если придется выполнять срочное санзадание, садиться в торговом порту - там и глубина хорошая, и причалы оборудованы. А ты куда сел?

- Я ведь хотел побыстрее больного доставить. А здесь ближе, - пытался оправдаться Арензон.

- Вот что я тебе скажу: забыл ты нашу первую заповедь - не лезь в воду, не зная броду. Легче бы было больному, если б ты его угробил, а заодно и сам угробился?

Арензон молчал, виновато переминаясь с ноги на ногу. А Овчинников продолжал уже спокойнее:

- В общем, так: при первой возможности сам полечу с тобой в Мурманск в период интенсивного отлива или прилива. Буду учить тебя уму-разуму. Надо тебе с морем поближе сойтись.

- Это зачем? - насторожился Арензон.

- Рыбаки попросили помочь. Нужно с воздуха разведать косяки рыбы в прибрежных водах. Командир дал согласие. Днями начнем выполнять первые полеты. Я рекомендовал на этот вид работ тебя и Карабанова.

- А справлюсь? - засомневался Борис.

- А почему ж не справишься? - в свою очередь спросил Овчинников.

- Да вон видишь, как получилось?

- Вижу. В следующий раз умнее будешь...

Полеты над прибрежными водами Баренцева моря вскоре стали привычным делом для пилотов 235-го авиаотряда. А когда на вооружение отряда поступили новые гидросамолеты МП-1-бис (МБР-2), словно специально предназначенные для разведки рыбных косяков, эта работа велась постоянно. Выполняли ее кроме Павла Овчинникова и Михаила Карабанова Борис Арензон, Сергей Скоренко, Николай Лопатко, Степан Березин, Виктор Державцев.

...18 августа в авиаотряде случилось чрезвычайное происшествие.

Предыстория; его такова. Когда в Тик-Губе обосновался авиаотряд, как-то сам собой в нем установился обычай - в день Воздушного Флота СССР проводить массовые катания на самолетах лучших производственников, стахановцев с соседних предприятий. В праздничные дни на берег Имандры стекался народ со всей округи. Особенно много людей приезжало из Кировска. Были тут и горняки, и обогатители, и строители, и железнодорожники.

Катание всегда было яркой и красочной демонстрацией успехов авиаторов Заполярья. Желающие могли осмотреть самолеты, посидеть в кабинах, послушать рассказы пилотов, техников о достижениях советской авиации. Ну, а передовики производства - подняться в воздух, посмотреть с высоты на свой город, полюбоваться Имандрой, окрестностями.

И в тот праздничный день все шло своим чередом. Самолеты, приняв на борт очередную «порцию» гостей, взлетали и кружили в воздухе.

Вдруг один из них в двадцати пяти - тридцати метрах от земли заложил такой глубокий вираж, что у всех наблюдавших за полетом с берега вырвался крик ужаса. Казалось, самолет неминуемо врежется в землю. К счастью, все обошлось благополучно. Только, разумеется, не для пилота (им был Николай Мосин). Воздушное лихачество водилось за ним и раньше. Он уже имел взыскания за нарушение летной дисциплины. И вот - снова отличился. Теперь Мосина отстранили от полетов.

Товарищи его, да и весь личный состав, переживали за случившееся, - Николая в отряде любили.

А Овчинников разносил пилота на чем свет стоит: - Ну, что ты циркачишь?! Разве этому учили тебя?! У тебя же люди, ты понимаешь - люди на борту были! Что же ты их жизнями рисковал, дурная твоя голова?! Ничего, вот походишь по земле. Может, ветерок остудит твои горячие мозги.

- Куда же меня теперь? - сокрушался Мосин виновато.

- К Булину пойдешь, к начальнику порта. Бочки с мазутом поворочаешь - тогда узнаешь, как виражи закладывать.

- Понял, товарищ командир.

Расстались холодно, хоть Павлу и жаль было Николая, неплохим пилотом считал его. «Не может быть, чтобы не понял и в этот раз», - думал Овчинников, шагая к «шаврушке».

Пилоты поначалу роптали: казалось им, что слишком строго наказали Мосина. Но вскоре произошло еще одно событие, показавшее, что не такие уж они «асы» - молодые пилоты, что строгость командиров на пользу делу.

После патрульного облета лесных массивов Умбского леспромхоза Степан Березин взял в Умбе на борт двух пассажиров и вылетел в Апатиты. Наличие горючего проверил «на глазок» - вроде достаточно. Но в пути мотор заглох - бензин оказался на нуле, и Березину ничего не оставалось, как идти на вынужденную. К счастью, это произошло над озером. А если бы над лесом или горами?

И опять Павлу пришлось читать подчиненному мораль.

- Кому-кому, а тебе непростительно. В Средней Азии летал, на Кавказе летал и не уяснил простую истину, что самолет без бензина летать не может.

Степан понимал, что виноват, и опасался, как бы и его не отстранили от полетов. Потупившись, заговорил «с подходом»:

- Товарищ командир, а нельзя ли со мной полегче?

- Что полегче? - не понял Овчинников.

- Наказать полегче, не как Мосина?

- А, - Павел строго посмотрел на него, потом добавил: - Не знаю, не я один решаю.

- Это мне урок на всю жизнь, - заверил его Степан.

Овчинников верил своим подопечным. Знал, что все это у них, так сказать, возрастное. Но ему хотелось как можно крепче вбить им в голову простую истину - в авиации мелочей не бывает. Поэтому строго взыскивал с каждого за легкомысленное пренебрежение этими кажущимися мелочами.

Березин получил тогда строгий выговор с предупреждением. Выводы сделал для себя правильные. Старался делом доказать это. Летал так, что даже придирчивому Овчинникову не в чем было его упрекнуть. В общем, работал на совесть. Проявил он себя и в общественной жизни. Как-то работал Степан у оленеводов в Краснощелье. И вот однажды там собралось сразу несколько экипажей. Березин вместе с Виктором Державцевым устроили в колхозном клубе концерт художественной самодеятельности. Степан пел, аккомпанируя себе на гитаре; Виктор читал стихи, короткие юморески. Концерт имел большой успех.

Когда об этом узнал Овчинников, был очень доволен. Предложил продолжать инициативу и в будущем. Он шутливо похлопал по плечу Березина:

- А тебя, Степа, назначаю по совместительству главным артистом.

- Есть главным артистом, товарищ командир! - взял под козырек Степан. - Может, мне и прописаться в Краснощелье?

- Это зачем еще?

- Да он там, товарищ командир, присмотрел одну местную красавицу, - не выдержал Державцев. - И она, видать, присохла к нему - ночью на оленях у наших окон дежурила. Чуть не увезла парня.

- Правда, что ли, Степа? - спросил Павел серьезно.

- Да ну их, шутят всё...

- Какие же шутки, если я сам видел? - не унимался Державцев. - Кто под окнами ходил, когда рогатая луна взошла?

- Верно, кто-то в малице маячил, а я-то при чем?

- Во! А говоришь - шутка. Это и была она, твоя зазноба.

Все весело смеялись розыгрышу, не подозревая, как недалеки от истины. Впоследствии спутницей жизни Березина стала одна из краснощельских девчат - Полина, дочь местного оленевода.

Николай Лопатко, Борис Арензон, Сергей Скоренко, Виктор Державцев много и плодотворно помогали изыскателям. Геологические экспедиции, которые в эти годы усиленно штурмовали Кольские просторы, были довольны работой авиаторов.

...Летом 1937 года в отряд пришла Шура Подвальная. Улыбчивая девушка, появившаяся в аэропорту ранним утром, сразу же привлекла к себе всеобщее внимание. На ней был синий форменный комбинезон, из-под которого виднелась белая накрахмаленная блузка. Она направлялась к самолетам. Вездесущий Овчинников, увидев ее, неуместно съязвил, подморгнув стоявшим рядом пилотам:

- Вот еще, летчик в юбке объявился.

Услышав реплику в свой адрес, девушка взглянула на произнесшего ее ладного рыжеватого паренька, смотревшего на нее маслеными с прищуром глазами, резко остановилась, широко улыбнулась и смело повернулась к пилотам:

- Привет, развеселая братия! Шура Подвальная, - и стала поочередно подавать каждому свою маленькую крепкую руку. К Овчинникову подошла в последнюю очередь: - До летчика мне, дружище, дак черепахе до неба. - И озорно добавила: - А вот Техник из меня, говорят, получился недурной. Если в чем слаб - помогу.

Пилоты заулыбались. Павел продолжал дразнить девушку:

- Ты, видать, из резвых?

- Да уж палец в рот не клади - вмиг отхвачу,- залилась звонким колокольчиком Шура. - А по поводу знаний не шучу. Диплом с отличием получила. Вот, если ты толковый пилот, скажи, почему у Ша-два редан не на всю длину лодки?
Павел не ожидал такого поворота дел.

- А зачем мне это знать? - пробовал отшутиться он.

А девушка наседала:

- Вот! Не знаешь! Тоже мне пилот.

Шура смотрела теперь на Павла серьезными глазами и не улыбалась. Ее будто подменили.

Овчинникову стало неловко. Не отвечать же как школьник на экзамене. И шутками не отделаться. А Подвальная не унималась:

- Может, скажешь тогда, почему самолет взлетает против ветра, а не по ветру?

- Ворона и та против ветра взлетает, - встрял Степан Березин.

Пилоты грохнули. Улыбнулась и Шура и, обращаясь теперь к Степану, продолжала настаивать:

- Тогда давай ты,- раз сам с усам.

- Это мы враз! - Степан, став в позу прилежного ученика, бойко начал нести какую-то околесицу. Ребята ржали на весь пирс.

- Ну ладно, пошутили - и будет, - подвел черту Павел. - А ты, товарищ Шура, не обижайся на нас. Толковый ты, видно, парень, и мы с превеликим удовольствием принимаем тебя в нашу мужскую компанию.

- Принимаем, принимаем! - дружно поддержали его пилоты.

- Будешь у нас за сестричку. А насчет редана; и вообще материальной части самолета мы готовы брать у тебя уроки.

Подвальная быстро и уверенно вошла в небольшой дружный коллектив авиаторов, а вскоре стала и стахановкой.
Овчинникову нравилась эта простая и смышленая девушка. Если она задерживалась возле чьего-нибудь самолета, Павел знал - у того нелады с материальной частью и сестренка дает очередной урок.

Шура действительно была неплохим техником. Если она готовила самолет к полетам, можно было не сомневаться: все будет сделано надежно, на совесть. В отряде доверяли ей полностью.

Всё начиналось с «Шаврушки»