- Вот вы в областных газетах регулярно рассказываете о том, как в Белом море проходит зверобойная кампания. А ведь на наших глазах уничтожают последних тюленей. Что? Нет повода для беспокойства, нет научно обоснованных данных? Так разберитесь в этом деле. Иначе я Вам руки больше не подам...

Такой ультиматум поставил автору этих строк писатель Виталий Маслов⁸⁸ . Почти год мы не здоровались, пока в «Рыбном Мурмане» не появился мой материал «Утельга преклонного возраста»*. После этого я уже не отводил глаз при встречах с Виталием Семеновичем. Но когда летел на Терский берег на очередную «зверобойку», мучала мысль: а будут ли отныне со мной здороваться знакомые рыбаки-колхозники, чье благополучие, чей заработок во многом зависели от промысла белька тюленя? Впрочем, как говорится, Платон мне друг, но истина дороже.

Богатое приданое до сих пор сохранили беломорские села. Я говорю о морских угодьях и щедрых на грибы и ягоды местах, о мастеровых людях, умеющих и рыбу ловить, и карбасы шить, и зверя бить. В архангельской Койде, терской Чапоме, в селах карельского берега промысел морского зверя был традиционным, он вписывался в сезонность работ поморов, когда по весне на подвижный лед Белого моря выходили охотники, чтобы вернуться домой с тюленьими шкурами-хоровинами.

Казалось бы, кто может быть беззащитнее брошенного на лед белька - с проломленным носом, но живого, теплого, дышащего? Еще утром в его маленьком тельце торжествовала жизнь, а круглые темные глаза были распахнуты навстречу миру. Удивление так и застыло в глазах, взорванных изнутри болью расколотого черепа. А этому бельку не повезло: с трудом отдирая ото льда прихваченные морозом рваные ласты, он не удивлением, а длящимся страданием и жалобным визгом сведет счеты со студеной, непонятой и непознанной планетой, пытаясь выбраться из сваленных в кучу битых тушек себе подобных существ.

Так ли уж велики страдания белька? Жутко подумать, что он инстинктивно догадывается о другом, истинном своем предназначении и цепляется на за последние минуты жизни, а за несбывшийся, запрограммированный в токах крови насильственно прерванный цикл превращений из белька в хохлушу, из хохлуши в серку, из серки во взрослого тюленя. Он должен был познать не только чувство свободного парения в морском просторе и тяжелые, тугие толчки в желудке, заполненном проглоченной крупной трещиной, но и был бессознательно уверен в своем бессмертии в нескончаемой череде несчетных превращений. Но вот человек наклоняется над отползшим в сторону раненым бельком, рывком переворачивает его на спину и привычно, словно расстегивая «молнию» на куртке, распахивает ножом меховую шкуру, оттягивает ее на себя, подрезает сцепления мяса у катарок , одновременно отогревая свободную руку в сыром тепле еще живого тельца. Вдруг лезвие чуть-чуть царапает палец, и человеческая кровь смешивается с тюленьей. Заметив это, охотник удивленно подносит к глазам ладонь, еще не веря в непоправимость случившегося. Каждую весну кто-нибудь из мужиков возвращается в родное село, оставив на морском припае пораненный палец. Слишком велика, наверное, ненависть к человеку в крови беззащитного белька, раз так и не нашли врачи надежного противоядия на этот случай. А какой врач поможет человеку сохранить свою душу в той ледовой бойне?

...Весной 1987 года министерство рыбного хозяйства СССР было вынуждено в срочном порядке сократить лимиты на добычу морзверя и потребовать от ученых детального разбора причин резкого сокращения численности беломорской популяции гренландского тюленя. В какой-то мере эти причины были названы на рыбохозяйственном совете, проведенном в рамках очередной региональной конференции по проблемам изучения, рационального использования и охраны природных ресурсов Белого моря. Открывая конференцию, председатель секции по Белому морю ихтиологической комиссии Минрыбхоза страны А.П.Алексеев сказал:

- Популяция гренландского тюленя хорошо изучена. Трудно было ожидать от нее каких-либо сюрпризов. Однако этот год такие «сюрпризы» преподнес.

Что ж, попробуем их проанализировать, выделив основные.

О первом «сюрпризе» сообщили норвежские рыбаки. Они забили тревогу, считая, что вторжение в воды Северного моря гренландских тюленей наносит огромный ущерб рыбным запасам этого региона, и прежде всего косякам сельди. Подсчитали, что только за два месяца огромная армия тюленей \ до двухсот тысяч животных\ съела столько рыбы, сколько было выловлено в Норвегии за два года. Основную причину такого положения дел рыбаки видели в том, что в силу резкого ограничения охоты на тюленей и запрета на продажу их меха число этих животных возросло в несколько раз. И им уже нечем питаться в районах своего обычного обитания. Что и объясняет их нашествие в соседние водные бассейны.

Приведенная выше информация была напечатана в газете «Советская Россия». Не буду гадать, что послужило поводом для столь опрометчивого заявления - противоречивость сведений в зарубежной печати или некомпетентность журналистов. Суть в другом. И раньше неоднократно отмечались случаи подхода тюленей именно нашей, беломорской популяции, к норвежским берегам. Как правило, то были благоприятные годы для роста численности морского зверя. Рыбаки забеспокоились за сохранность своих сетей, ввели страховку на орудия лова. По некоторым данным, в 1987 году выплаты по этой страховке составили свыше 30 миллионов норвежских крон. Так что в убытке рыбаки не оказались. А вот тюлени... Беда в том, что это последнее нашествие животных произошло при резком сокращении количества тюленей в Белом море. Безусловно, есть здесь определенная взаимосвязь и с изменением сырьевой базы как Белого, так и Баренцева морей. Но этот фактор далеко не решающий. И вот почему.

Как и все ластоногие, гренландский тюлень при недостатке излюбленного им корма легко переходит на иное «меню». С одной породы рыб на другую, и даже может питаться ракообразными. В море нет пустот. С освобождением одной биологической ниши \например, с исчезновением мойвы\, ее чаще всего занимает другой объект, который достаточно быстро размножается, заполняя временно пустующую площадь. И тюленя, этого не узкоспециализирующегося хищника, подобное положение дел вполне устраивает. Значит, причина в другом. Может, в погодных условиях?

Второй «сюрприз» преподнесла весна 1987 года, когда из-за погодных условий произошел сдвиг по срокам массового щенения тюленей. Такого не было последние четверть века. Хотя, как утверждают ученые, погода также не может стать решающим фактором для резкого уменьшения численности тюленя. Ластоногие и живут, и кормятся в тяжелейшей ледовой обстановке. Катастрофой для стада может быть лишь подвижка льда в период массового щенения. Вот тогда не умеющий плавать белек гибнет.

Опять-таки вспомним, что тюлени вполне вольготно чувствуют себя даже под колоссальной толщей льда. И кольчатая нерпа, и морской заяц, и даже морж могут зимовать под сплошным ледяным покровом. Находят себе различные воздушные камеры. Да и 1987 год был, в общем-то, средним как в плане резких скачков температуры, так и по ледовой обстановке в Белом море.

Обратимся к статистике. К началу Второй мировой войны интенсивный промысел значительно сократил запасы беломорской популяции гренландского тюленя. В годы войны численность зверя несколько возросла, но к концу сороковых годов с возобновлением промысла вновь стала уменьшаться. В результате с 1953 года была введена квота на добычу - 100 тысяч животных. Однако это не остановило снижение поголовья. И только ряд последующих запретов дал желаемый результат. В 1963 году маточное поголовье стада составляли 60 тысяч животных, в 1968 - 70 тысяч, в 1970 - 82, в 1973 - 92, в 1976 - 107 тысяч, в 1980 - 138.5 тысячи, в 1985 году - 139 тысяч. То есть начиная с восьмидесятых годов прирост практически прекратился. В чем причина? Сказать трудно. Во всяком случае, не из-за изменений погодных условий.

Возможный третий «сюрприз» назвал В.С.Маслов, напечатав в «Литературной газете» статью под названием «Поставим памятник тюленю!»:

- ...Когда треск льда не слишком силен, нередко с судна слышен плач - жалобный, хотя чем-то и похожий на громкое карканье. Это кричат, оказавшиеся под бортом, бельки...

А пароходы идут. И количество их растет. Они идут не где-то, а волею ледовой обстановки именно там, где в основном скапливаются животные: тюлени держатся разводий, и суда при помощи вертолетов тоже разводья ищут, там идти легче.

Эту статью Маслов опубликовал в конце семидесятых годов. Не знаю, возможно, тогда и могло быть подобное, но теперь каждую весну Белое море находится под постоянным контролем заинтересованных организаций, которые не допустили бы прохода транспортных судов по залежкам зверя. Вот лишь одно из донесений авиаразведки периода зверобойных кампаний: «В бассейне моря в пределах 120 км от Нижней Золотицы зверя наблюдали только в двух точках - небольшие пятна в пределах сотни голов. Лед белый, плотный, сжатый к Терскому берегу. Под Зимним берегом полыньи отсутствуют... Разреженный лед встречается лишь у Воронова мыса и в районе острова Моржовец к Орловским кошкам. В Мезенском заливе сплоченность льда 10 баллов. Возможно, зверь прошел в Кандалакшский залив или к Соловкам...». Рядом с этим текстом на карте показан маршрут самолета-разведчика. От одного берега к другому, словно кардиограмма тяжелобольного, тянутся лихорадочные зигзаги линий.

И все же каждую весну ползли по беломорским селам слухи-домыслы, один тревожнее другого. Ярче всех была байка «очевидцев» о том, как накануне промысла, ломая льды с образовавшимися залежками зверя, прошел по морю ледокол с караваном судов. Прошел, не свернув с заранее проложенного курса, топя в полынье только что народившихся детенышей тюленя. Но, к сожалению, все обстояло намного сложнее и тревожнее. Это был четвертый, самый коварный и неожиданный «сюрприз».

«Море - наше поле» - говорят поморы. И как крестьяне срединной России вели учет сельскохозяйственных примет, так и поморы издревле записывали свои наблюдения. Вот строки из дневника М.С.Седунова из села Товские Выселки Архангельской губернии: «В Белое море загребают тюлени каждый год одновременно. Первый погреб - Афанасьевский, 18 января. Второй погреб - Ксенофонтьевский, 26 января.

Третий погреб - Трем Святителям, 29 января. Четвертый погреб - Сретьевский, 2 февраля. Пятый погреб - Власьевский, 11 февраля. А начинают родить утельги - самки тюленей, взрослые, лысуновые, с черным крылом на спине, 1 февраля, а с 14 февраля производят старые, крупные, отменитые... Пишу сие по старому стилю». \Эту цитату привел в одной из своих журнальных статей публицист Ю.Вигорь.\

Срок начала зверобойной экспедиции на Белом море неизменен - 1 марта. К этому времени, как подсказывает опыт, на льду уже образуются массовые залежки зверя, которые ветер и течения выносят из Горла Белого моря. Однако сейчас уже нет смысла говорить о различных погребах тюленя, этих возрастных микропопуляциях внутри маточного стада, как расписано в дневнике старого помора. Исчез первый заход тюленя на массовое щенение, подразумевая под первым - молодых самок. Остался лишь второй, когда «родят... старые, крупные, отменитые». Если щенятся эти утельги пожилого возраста 11 февраля по старому стилю, то по новому стилю их как раз надо ждать в районе промысла к 1 марта с трех-пятидневными бельками. Вот вам и последний «сюрприз». Так что пора делать выводы.

На первый взгляд, цифры роста и стабилизации численности тюленей не вызывают особого беспокойства. Но научные исследования позволили выделить существенные изменения в возрастной структуре самой популяции. Так, отмечено увеличение среднего возраста самок на щенных залежках. Численность же серопятнистых самок, чей возраст от четырех до шести лет, сократился в четыре раза. А именно их следует рассматривать как основу пополнения маточного поголовья. Ведь что получается? Природа позаботилась, чтобы тюлени из-за возможных колебаний внешней среды не оказались на грани исчезновения, растянув репродуктивный срок жизни животных на 20-25 поколений. То есть, если стихия или мы, люди, один год «снимаем» часть приплода, все равно потенциал стада остается высоким. Но если подобное происходит постоянно на протяжении 12-15 лет, то в конце концов в стаде остаются только утельги преклонного возраста.

Очевидно, именно в середине восьмидесятых годов наступила та критическая точка, при которой качественные показатели перешли в количественные. Медленное старение стада, до поры до времени мало отражающееся на численности популяции, привело к резким биологическим сдвигам: как к сокращению численности тюленя, так и к непредсказуемости поведения всего стада. Может, за годы интенсивного промысла тюлень уже смог приобрести предохранительный инстинкт, заставляющий сворачивать от традиционных мест деторождения, где его детенышей без пощады бьют по головам...

И еще один момент, который кроется в самой организации промысла. Зверобойная экспедиция коротка - недели две, до линьки белька. Но человек и здесь ищет выгоду, сокращая сроки до 5-7 дней. Не надо платить дополнительных денег за аренду вертолетов, появляется возможность побыстрее распустить охотников по своим селам, подальше от неудобств базовой жизни. Да и хочется, ой как хочется поскорее отрапортовать о выполнении плана! Их много, этих меркантильных причин. И при первой появившейся возможности высаживаются на первые щенные залежки тюленя бригады зверобоев, «выбирая» их подчистую. При этом они не задумываются, что тем самым уподобляются охотнику, который на тетеревином току убивает старого петуха, разоряя сам ток. Ведь утельги, пришедшие с моря первыми, - самые смелые, храбрые, выносливые, плодовитые. Они составляют ядро стада. Вернее, составляли.

И последнее, о чем бы мне хотелось сказать в этой главе. Иной читатель может брезгливо обронить: «И зачем нам вообще рассуждать о зверобойке? Прекратить этот варварский промысел - и дело с концом». И ему при этом поддакнет супруга, примеряя перед зеркалом новую шапку из меха белька. Не будем уподобляться такому читателю. Запретить не трудно. Правда, для этого придется «перекрыть дыхание» колхозам Терского берега, которые в те годы во многом планировали свое дальнейшее экономическое развитие с учетом доходов от зверобойки. И хозяйствам Архангельского, Карельского побережий. Хотя, понимаю, нельзя говорить о доходах, когда речь идет о серьезном подрыве целой популяции животных.

В уже цитировавшейся статье В.Маслова «Поставим памятник тюленю!» говорится о том, что в последнюю войну многих жителей беломорских сел тюлени спасли от голодной смерти. Так что если и придется теперь чем-то поступиться ради тюленей, то это не будет жертвой. Я согласен с Виталием Семеновичем.

МАСЛОВ Виталий Семенович, член Союза писателей СССР \1978\, почетный радист СССР \1979\ и почетный работник морского флота СССР \1979\, почетный гражданин Мурманска \ 1996\. Родился в 1935 году в Архангельской области. После окончания Ленинградского мореходного училища ММФ работал на торговых судах Сахалинского пароходства. С 1962 года в течение 20 лет ходил радистом и начальником радиостанции на атомном ледоколе «Ленин». Автор ряда значительных произведений: романов «Круговая порука» \1977\, «Внутренний рынок» \1986\, «Проклятой памяти» \1988\, повестей «Крутая Дресва» \1981\, «Крень» \1983\ и других. Лауреат Всесоюзных, Всероссийских и областных литературных конкурсов и премий. Руководитель Мурманской организации Союза писателей России, Мурманского отделения Всероссийского фонда культуры. Один из инициаторов воссоздания в России праздников славянской письменности и культуры, проведения в Мурманске писательских Дней Баренцева моря.

· «РМ» от 15 января 1988 г.

Катарки \поморское\ - ласты тюленя.

Рыбный Мурман в кавычках и без (1983 - апрель 2000)