2.3 Англо-американские и другие исследования

Мнение одного из религиозных деятелей, очевидца ядерного удара, P. Arrupe о Хиросиме как символе застывшей вечности

Приведенные примеры философской рефлексии феномена ядерной энергии в немецкой традиции являются примерами из прошлого, 50-60-х годов XX века, когда закладывался фундамент такой рефлексии. Позже в разных странах развивается дальше понимание того, что ядерные материалы и технологии открыли новую эпоху. Обозначили новые пространственные, временные, энергетические параметры (J. Garrison). Опыта выработки адекватной изменившимся условиям модели социального поведения мало. Старые рефлексивные подходы могут оказаться неэффективными.

Фундаментальные религиозно-ядерные аспекты

Библейский Апокалипсис многие образно отождествляют с Хиросимой, Нагасаки и Чернобылем. Существует, кроме того, частное мнение, что Хиросима повторила судьбу Содома и Гоморры. Военное и гражданское применение ядерной энергии породило массу морально-этических проблем. По O. O’Donovan (цитирую по N. Biggar) “человеческая претензия на суперчеловеческий контроль”, попытка владеть ядерным оружием вне моральных рамок сопоставимы с библейским устремлением стать равным Богу и понятием первородного греха.

Теолог, философ и политолог J. Garrison анализирует ядерный феномен в системе христианских традиций и символов. Вот лишь некоторые из них: суть Бога в контексте добра и зла, эсхатология, религиозная мораль, устремления человека к самосовершенствованию. Показательно название книги J. Garrison “Тьма Бога: теология после Хиросимы” (J. Garrison. The Darkness of God: Theology after Hiroshima). Таким увидел автор религиозное сознание, а также насущные задачи теологии после потрясшего мир события. J. Garrison и H. Wieman считают, что “бомба, упавшая на Хиросиму, подобно ножу разрезала историю на две части…Этот разрез более резкий, решающий и революционный, чем разрез, сделанный звездой над Вифлеемом…И это принуждает иудео-христианскую теологию мобилизовать всю глубину человеческого опыта”. J. Garrison противопоставляет в контексте исцеления и спасения 6 августа Хиросимы и Библии (день Преображения Христа). Он же воспроизводит мнение одного из религиозных деятелей, очевидца ядерного удара, P. Arrupe о Хиросиме как символе застывшей вечности (остановившиеся часы).

I. Chernus солидаризуется с мнением J. Hillman: “Бомба может быть проявлением теневой стороны библейского монотеистического Бога, призывающим по аналогии с Ноем и потопом не к смерти, а к радикальной трансформации в наших душах. И снова здесь теневая сторона Бога проявляется не в образе отдельной дьявольской фигуры, а как часть архетипа”. Аналогично с позиций дуализма Бога и необходимости трансформации нашего сознания подходит к интерпретации трагедии Хиросимы и Нагасаки J. Garrison. По J. Garrison, Хиросима представляет эру новых измерений человеческой силы и переосмысления Бога.

По J. Garrison его утверждения, что Хиросима представляет эру новых измерений человеческой силы и одновременно указывает на тьму Бога, творящего в распятом Христе (в контексте возможности допущения зла), дополняют друг друга. Автор, исследуя историческое событие – ядерную бомбардировку Японии, и тот кризис, к которому это может нас привести, базируется на глубоком анализе религиозных и психологических концепций, ссылается на Н. Бердяева, И. Канта, экзистенциальную метафизику. Базируется на анализе Бога и человека с позиций их сотворчества. Бог и человечество по J. Garrison рационально когерентны в едином событии. И J. Garrison, представляя свою позицию в книге “Тьма Бога…”, отождествляет свой подход к ядерным проблемам с ощущениями человека, осознавшего, что, возможно, он один из тех, кто относится к последнему поколению человечества вообще. По J. Garrison, Хиросима мотивирует искания динамизма в представлениях о Боге и человеке, активизирует антропологический характер религии с целью спасения.

J. Garrison цитирует слова H. Wieman: “Иисус разбил атом человеческого эгоизма”. J. Garrison считает, что именно христианство способно решить проблему интерпретации ядерного феномена, так как миссия Христа – объединять людей в любви друг к другу. Отсылая к истокам христианства, J. Garrison подчеркивает его способность к трансформации и надеется на аналогичную способность массового общественного сознания. Чтобы понять Хиросиму, надо по J. Garrison (и он обозначает в этом общность с идеями H. Wieman) принять два уточнения о Боге. Первое: Бог – это Бог всех возможностей, добра и зла. Второе: расширенные возможности проявления Бога реализуются через человека. J. Garrison обращает внимание на важность и сложность задачи трансформации общественного сознания в связи с ядерным феноменом: “Если мы должны быть спасены в рамках концепции Бога, мы должны поменять сознание и сделать это будет так же сложно, как поверить в Христа 2000 лет назад”. В своей книге и в свете своих идей J. Garrison тщательно анализирует также психологию человека, вслед за C.G. Jung не пренебрегая и светской философией, филологией, антропологией и другими науками. Один из его результирующих тезисов: “Хиросима гуманизировала (Е.К.: в смысле перевела в разряд человеческих возможностей) эсхатон, так как наша технология и наше сознание дали нам силу абсолютного разрушения”. Много аналогий с такими мыслями имеет позиция I. Chernus.

Почему человечество подошло к грани существования в связи с возможностью ядерного уничтожения? J. Garrison считает этот вопрос самым главным вопросом современности. Ответ, по его мнению, следует искать в сфере индивидуального и общественного сознания, анализируя мировоззрение людей. Это мнение он подкрепляет ссылкой на приведенную ранее цитату А. Эйнштейна (“Когда мы расщепили атом, мы изменили все в мире, кроме человеческого сознания …”; добавим ссылки и на аналогичные мысли М. Хайдеггера, К. Ясперса, В. Вернадского, А. Сахарова и других).

Важность и сложность ситуации в комплексе аспектов настолько велики, что J. Garrison называет всю предшествующую историю человечества (по крайней мере – историю христианства) лишь подготовкой к проверке в условиях “момента истины” ядерной реальности. Он приводит мнение K. Barth, не опровергая его, что само существование ядерного оружия является угрозой сути христианства. По I. Chernus, атомная бомба “чрезвычайно емкое явление – более емкое, чем понятие Бога ” и “бомба мотивирует к бесконечным комбинациям фантазий, она заменяет Бога Отца как центр нашей культурной структуры, побуждая к разрушению самого феномена Бога”.

Более того, важность и сложность ситуации, по K. Barth и J. Garrison, подчеркивает то, что лидеры христианства в рамках существующих концепций, например добра и зла, не могут однозначно определиться в общечеловеческом контексте относительно ядерного оружия. Хотя, например, с 1960г. по 1980г разные церкви опубликовали ряд документов по проблеме и даже поддержали некоторые ядерные программы. В этом один из смысловых концептов названия книги J. Garrison “Тьма Бога…”. По J. Garrison человечество в связи с Хиросимой должно переосмыслить себя и Бога, а “тропа мудрости, на которую направляет нас вызов Хиросимы, - на благо самой жизни” (Е.К.: масштаб сопоставлений и задач!). Аналогично видят роль Хиросимы в качестве глобальной грани по отношению к истории религиозной и светской философии К. Ясперс и G. Picht. Они в таком же ракурсе рассматривают Хиросиму и Освенцим (Auschwitz).

Хиросима, Нагасаки и Чернобыль - это теперь для нас и потомков жестокие уроки добра и зла, силы и слабости. Многие считают эти события еще и совместным проявлением небесного и земного. J. Garrison солидарен с мнением C.G. Jung: “Человеческая природа способна на неопределенное количество зла; и зло, и добро одинаково реальны …Сегодня как никогда важно, чтобы люди не пренебрегали опасностью, бурлящей внутри них”.

По C.G. Jung, атомная бомба является символом антихриста (цитирую J. Garrison, собственное мнение которого прямо противоположно – атомная бомба от Бога). Плутоний назван по ассоциации с именем античного бога ада Pluto. И не случайно. Чем дольше исследовали этот рукотворный химический элемент, тем полнее авторы названия и “отцы” плутония узнавали его дьявольские, по мнению J. Garrison, свойства.

R.J. Lifton описывает историю буддийского священника, пережившего ядерный взрыв и пришедшего, как и многие другие hibakusha, к пониманию своей особой миссии. Этот священник с течением лет почувствовал необходимость внести свою формулировку в буддистскую мысль относительно ядерного оружия, и пришел к тому, чтобы соотнести атомную бомбу с концепцией mayoi – состоянием потерянности человека. Он рассматривал бомбу “как выражение факта, что человеческие существа были в темноте, неспособными найти свет правды” и ”крайней индикацией того, насколько сильна была эта mayoi”. Ссылаясь на буддистские концепции “элементов зла”, он пришел к выводу, что “атомная бомба упала в то время, когда мир наиболее удалился от Будды и впитал в себя элементы зла как максимум выражения mayoi”. Его трактовка была схожей с традиционной буддистской доктриной: “Человек должен вернуться в лоно правды, основной задачей человека является избавиться от приложений зла”. “Нам не следует быть всецело озабоченными Хиросимой”, - проповедовал священник,- потому что “главным является преодолеть внутри нас это приложение зла”. Хотя сам он ранее участвовал в пацифистских движениях, затем он критиковал их, так как “они реально не противостоят mayoi”, и подчеркивал, что “индивидуальное восхождение к правде является существенным для любого пацифистского движения”.