Читать предыдущую часть

После установления советской власти спасательные боты были переименованы в «Шторм» и «Комсомолец», продолжив свою службу у Мурманского побережья. По косвенным данным, они плавали на Севере до 1941 года - начала Великой Отечественной войны.

Время показало, что и на безлюдной Новой Земле следовало создать спасательную станцию, поскольку близ её берегов вёлся моржовый промысел не только поморами, но и иностранными судами, что вызывало беспокойство у архангельских губернаторов.

Наконец, в 1877 году по распоряжению главного правления Общества спасания на водах пять специально зафрахтованных поморских шхун перевезли на Новую Землю (бухта Кармакулы) «отапливаемый приют» и сарай для спасательного вельбота в разобранном виде, сам вельбот, рабочих для монтажа зданий и шесть самоедских семей из печорской тундры на постоянное жительство.

На следующий год туда же выехал поручик корпуса флотских штурманов Е. А. Тягин для наблюдения за обустройством этой самой северной спасательной станции. Вместе со своей семьёй и самоедами он провёл там одну зимовку.

С 1880 года Новую Землю с материком связали субсидируемые государством рейсы судов товарищества Архангельско-Мурманского срочного пароходства. Сами здания спасательной станции были в состоянии обеспечить промышленников «крышей над головой» на случай внезапной зимовки. Так, в 1885-1886 годах на спасательной станции нашли приют и перезимовали 13 человек с судна сумского мещанина Воронина.

Более того, губернатор Д. Н. Голицын особо подчёркивал: «Станция служила единственным доказательством принадлежности Новоземельских островов России».

Осенью 1881 года архангельскую губернию возглавил Николай Михайлович Баранов - выпускник Морского кадетского корпуса. Несколько ранее, в 1877 году, в связи с начавшейся русско-турецкой войной, он возглавил на Чёрном море пароход «Веста», вооружённый орудиями среднего и малого калибра.

11 июля того же года, крейсируя у румынских берегов, «Веста» вступила в неравный бой с турецким броненосцем. Но вот удачный выстрел с «Весты» - и снаряд попадает в орудийную башню броненосца. На турецком корабле начался пожар, и он был вынужден отойти к своему побережью. Броненосец практически проиграл бой простому пароходу.

Но это была блестящая победа! В память о подвиге «Весты» в Севастополе был воздвигнут обелиск, на котором начертали имена всех погибших в бою.

Сам Н. М. Баранов за проявленное мужество был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени, произведён в чин капитана 2-го ранга и пожалован званием флигель-адъютанта.

Человек решительных действий, Николай Михайлович в короткий срок добился разрешения создать компетентную «Комиссию для обсуждения насущных нужд Севера и для изыскания мер и средств к их удовлетворению».

Эта комиссия вскоре развернула невиданную доселе активную деятельность, охватив все наиболее важные сферы жизни губернии. Следы этой деятельности положительно сказывались на протяжении нескольких десятилетий. Решения Комиссии затрагивали и русско-норвежские отношения, в первую очередь, когда речь шла о морских промыслах и колонизации Мурмана. В северной норвежской провинции Финнмаркене также внимательно следили за развитием событий.

5 сентября 1881 года в уютной, домашней обстановке его большой квартиры в присутствии местного преосвященного, представителей губернских правительственных учреждений всех ведомств, выдающихся чинов купеческого и промышленных классов и находящихся в Архангельске поморов последовало открытие этой авторитетной Комиссии.

В своём выступлении Н. М. Баранов не сгущал краски, отмечая безрадостную картину положения дел в губернии. Его слушатели прекрасно знали состояние внешней торговли, от которой во многом зависело благосостояние края. Архангельский морской порт в те годы являл собою незавидное зрелище: из-за размыва Мосеева острова совсем обмелел главный судоходный фарватер Северной Двины, а через мелководный бар на взморье большие морские суда не могли с полным грузом пройти к городским причалам и вынуждены были отстаиваться в Двинском заливе. Всё это привело к тому, что многие русские и иностранные торговые дома и фирмы в Архангельске стали закрываться, сократилось и купеческое судостроение, некогда расцветавшее на двинских берегах.

Отсутствие железных дорог в губернии только усугубляло положение.

Мы же отложим рассмотрение «сухопутных проблем», а вернёмся к морским темам, от решения которых во многом зависело благополучие прибрежного населения северной губернии.

На одном из заседаний Комиссии вновь подробно рассматривалась новоземельская тема. При этом губернская газета писала: «Что же касается желаемого укрепления за Россиею принадлежащего ей юридически Новоземельского острова и с фактической стороны, - то в этом отношении члены Комиссии не находят со своей стороны ничего более верного и целесообразного, как скорейшее осуществление предположения, на котором, по соглашению с местным Преосвященным, остановился нынешний Начальник Архангельской губернии Н. М. Баранов, - это устройство на Новой Земле православного монашеского скита, с соответствующим числом келий, странноприимным домом для промышленников и больницей, причём монахам означенного скита должно быть предоставлено право пользоваться там рыбными и звериными промыслами, подобно тому, как это практикуется на острове Соловецкого монастыря».

Что же касается Мурмана, то к концу 1870-х годов там образовалось восемь колоний, в которых проживало от восьми до 145 человек. Селившиеся в западной части Мурманского берега (от пограничной реки Ворьемы до Кольского залива) норвежцы и финны не оправдали возлагавшихся на них надежд. Они вели совершенно замкнутый образ жизни, и хотя их колонии выделялись определённой благоустроенностью и порядком, сами колонисты довольно бесцеремонно обращались с природными ресурсами и в целом оказались совершенно инородным телом на русской почве.

В ходе совещания предлагалось учредить ежегодные съезды поморов в Архангельске под председательством губернатора, которые бы собирались во время Маргаритинской ярмарки в сентябре месяце. Это предложение было одобрено всеми участниками совещания.

Предлагалось также улучшить навигационную обстановку при входе в устье реки Печоры, произвести проверку существующих карт Белого моря и Северного Ледовитого океана; возбудить ходатайство о строительстве новых маяков.

Большое значение придавалось устройству в районе Архангельского порта гавани для зимней стоянки судов. Губернатор предложил выделить небольшое помещение, в котором бы поморы, прибывшие на Маргаритинскую ярмарку, могли бы приобрести мореходные инструменты по низким ценам.

Летом 1881 года Н. М. Баранов совершил плавание вдоль Мурманского берега, где обстоятельно познакомился с ходом рыбного промысла. По его возвращении в Архангельск, 3 сентября в его квартире состоялся Съезд поморов, прибывших на Маргаритинскую ярмарку.
Николай Михайлович убеждал собравшихся поморов, что для развития морских промыслов нужно прежде всего «отрезвить жизнь на Мурмане», стремиться строить более современные суда и орудия лова.

А поздним вечером того же дня прибывший из столицы фельдъегерь вручил губернатору пакет от министра внутренних дел, в котором тот уведомлял Н. М. Баранова о назначении его на должность нижегородского губернатора.

В субботу, 4 сентября 1882 года, архангельское общество отмечало в здании Благородного собрания предстоящий отъезд губернатора.

Газета писала: «...Прощальный обед проходил в обстановке, можно сказать, небывалой в Архангельске. Здание как снаружи, так и внутри с большим вкусом было декорировано флагами».

У самого здания собралась огромная толпа - «до полутора тысяч горожан и поморов, прибывших на ярмарку».

По окончании обеда Николай Михайлович вышел на балкон и «встречен был с улицы оглушительными и несмолкаемыми криками "Ура!" народной толпы, чтобы еще раз выразить свою признательность горячему ходатаю о нуждах их, равно как и о нуждах всего Севера».

Как тут не отметить - по одним только проводам губернаторов можно судить безошибочно, как относилось население к представителям высшей власти на местах.

После отъезда Н. М. Баранова к новому месту службы в первые три года обязанности губернатора исполняли П. А. Полторацкий, Н. П. Щепкин и К. И. Пащенко.

А 19 декабря 1885 года эту высшую должность в огромной северной губернии занял Николай Дмитриевич Голицын - князь, камер-юнкер высочайшего двора.

Н. Д. Голицын окончил в 1871 году привилегированное учебное заведение - Императорский Александровский (Царскосельский) лицей, готовивший высокообразованных молодых людей для государственной службы.

В 1879 году 29-летний энергичный чиновник, не обременённый ещё семьей, был назначен на должность архангельского вице-губернатора. В этой должности он служил у шести архангельских губернаторов. За эти годы он посетил все уезды, был хорошо ознакомлен с жизнью и бытом северных крестьян.

Как человек общительный, Николай Дмитриевич быстро познакомился с губернскими чиновниками, а затем и с архангельским обществом. Он охотно посещал спектакли в городском театре и званые вечера, приятно поражая местное общество острым умом и обширными знаниями, не допуская при этом фамильярности в общении с кем бы то ни было.

19 февраля 1886 года губернская газета сообщила о приезде хорошо знакомого северянам нового губернатора.

Николай Дмитриевич с первых же дней с головой окунулся в водоворот повседневных забот. Быстро ознакомившись с делами, он счел необходимым сразу же, без особой раскачки, объехать уезды. В начале марта Голицын совершил поездку в Онежский уезд, в июне ознакомился с обстановкой в Шенкурском уезде, а в конце того же месяца отправился в Кемский уезд.

Вся вторая половина июня ушла на ознакомление с мурманскими рыбными промыслами и объезд Кольского уезда. Вернувшись в Архангельск, после короткого отдыха губернатор выехал в Холмогорский уезд. А с установлением надёжного санного пути отправился в Пинежский и Мезенский уезды.

Таким образом, побывав во всех уездах, проделав многие сотни верст, порою по непроезжим уездным трактам, губернатор воочию увидел, чем и как живёт население губернии, чтобы в дальнейшем с полным знанием дела отстаивать его интересы.

Одновременно по инициативе князя Голицына начались дноуглубительные работы на главном судоходном фарватере Северной Двины. Таким образом, уже в 1890 году на городской рейд Архангельского порта после 50-летнего перерыва вновь могли приходить глубокосидящие суда, а вместе с тем стала оживляться и внешняя торговля.

Сложная обстановка складывалась и на Мурманском побережье. Кольский уездный исправник Смирнов доносил губернатору, что на полуострове Рыбачьем и губах Мотовского залива, омывающего материк, самовольно поселилось 75 норвежских и финских семейств.
Исправник с горечью писал, что иностранные поселенцы начинают вытеснять русских промышленников.

Предупреждать самовольные поселения, особенно на Рыбачьем полуострове, полицейские чины были не в состоянии, так как в течение семи месяцев, с сентября по апрель, «морское сообщение с этими районами отсутствовало».

Особенно большие усилия прилагал Николай Дмитриевич Голицын к организации врачебной помощи в мурманских становищах. Ещё в должности вице-губернатора ему довелось побывать на мурманских промыслах. Картина повседневного быта рыбопромышленников произвела на него столь сильное и гнетущее впечатление, что с этого времени он делал всё от него зависящее, чтобы обеспечить их врачебной помощью.

Ещё, будучи вице-губернатором, в 1881 году, он сумел сплотить членов недавно созданного в Архангельске местного общества Красного Креста, став при этом и его первым председателем, уже тогда он выступил с предложением «устроить временный подвижный лазарет Красного Креста на мурманском берегу» и создать на первое время «хотя бы три приёмных покоя».

Намечалось открыть три пункта подвижного лазарета: в Цып-Наволоке - на восточном побережье полуострова Рыбачий, в Териберке и в становище Семь Островов. На случай холодной погоды рекомендовалось брать небольшие чугунные печки для обогрева палаток.

Предложения и инициатива губернатора нашли живое сочувствие и поддержку не только у общественности Архангельска, но и в столичных кругах. Сам Голицын, будучи в 1881 году в столице, добился встречи с императрицей и получил солидную финансовую поддержку на реализацию своего проекта.

К началу июня того же года санитарный отряд был полностью сформирован и достаточно снабжён всем необходимым. А 10 июня 1881 года на пароходе «Архангельск» медицинский персонал отправился на Мурманское побережье. В составе отряда, помимо врача Дементьева и шести сестер милосердия находились ещё фельдшер и три человека прислуги. Ещё раньше на Мурманское побережье отправились четыре фельдшера, а в конце июня туда же отбыл и бывший земский врач Гулевич.

В Териберке часть санитарного отряда расположилась в доме местного колониста С. Никитина, а поблизости разбили четыре палатки - по четыре кровати в каждой. 15 июня 1881 года приёмный покой начал работу. А 23 июня две такие же палатки установили в становище Семь Островов.

С этого времени и ведёт начало организация медицинской помощи на Мурманском побережье.

В первое время некоторые судохозяева с определённым недоверием относились к действиям санитарного отряда, полагая, что наиболее ленивые их работники при первой же возможности будут отлёживаться в палатках. Но недоверие быстро исчезло.

В последних числах июля Н. Д. Голицын совершил поездку на Мурманский берег, чтобы познакомиться с работой санитарного отряда. И был удовлетворён. Тем более что промышленники выразили ему благодарность, просили присылать медиков и впредь и даже изъявили готовность поддерживать их материально.

В последующие годы по инициативе Н. Д. Голицына были открыты больницы: на Мурманском побережье в становищах - Териберском, Гавриловском и Семи-Островском, а также на полуострове Рыбачьем - в становище Цып-Наволоцком.

Кроме того, тем же отрядом Красного Креста открылся «временный покой» для больных в Киберге (в Норвегии),
где весной скоплялось много поморских рыбопромышленников.

А через несколько лет, 15 марта 1889 года, губернская газета писала: «...Цынга, этот страшный бич рыбаков Севера, бывший почти постоянным спутником пребывания их на Мурмане, теперь там почти не существует».

Николай Дмитриевич Голицын мог быть доволен таким результатом своей работы.

Много сил потратил губернатор на сохранение «военного присутствия на Севере». Об этой проблеме Николай Дмитриевич писал императрице ещё в своём первом отчёте за 1886 год. Дело в том, что Морское министерство предлагало отправить из Архангельска на Балтику последние две винтовые шхуны «Бакан» и «Полярную Звезду», занимавшиеся снабжением беломорских маяков.

В том же отчёте за 1886 год губернатор писал: «Одна лишь выгрузка предметов снабжения на маяки представляет такие огромные препятствия, когда только многочисленная и дисциплинированная команда военного судна с трудом могла преодолевать их; частная же команда наёмных судов легко может в подобных случаях и отступить от рискованной службы».

Следует учесть, что офицерский состав военных судов оказывал неоценимую помощь торговому мореходству на Севере. Так, штурманские офицеры соорудили «астрономическую палатку» в Соломбале, где выверялись хронометры всех русских судов дальнего плавания. В архангельских и кемских шкиперских учебных курсах, а также четырёх мореходных классах, расположенных на побережье Белого моря, они вели основной курс судоводительских дисциплин. Из них же образовывались и ежегодные экзаменационные комиссии для проверки знаний воспитанников этих морских учебных заведений. Кроме того, офицеры флота в Архангельском морском порту выполняли ещё одну очень важную функцию - они проверяли все паровые и парусные суда «на предмет установления годности и безопасности их к плаванию». Они же были и самыми компетентными специалистами при разборе дел об авариях судов. Наконец, только штурманский состав военных судов занимался гидрографическими и другими научными исследованиями северных морей.

Однако в 1887 году Морское министерство всё же вывело одно судно, передав снабжение маяков на Севере в руки Архангельско-Мурманского срочного пароходства. Но одна шхуна - «Бакан», по ходатайству губернатора, всё же была оставлена.

Но «Бакан» имел один существенный недостаток - он обладал небольшой скоростью. И не раз случалось, что норвежские суда, занимавшиеся промыслом в наших территориальных водах, завидев знакомый силуэт русского «охранного крейсера», быстро поднимали пары и спокойно уходили от преследования. И хотя тихоходный «Бакан» в известной степени всё же решал свою задачу, заставляя иностранных ловцов быть осмотрительнее, но надёжно защитить интересы России в северных водах он не мог. Задача эта была ему не по силам.

Но многолетние усилия губернатора не пропали даром, о чем сам Голицын писал в отчёте за 1892 год: «А так как в последнюю бытность мою в Петербурге Управляющий Морским Министерством вице-адмирал Чихачев лично сообщил мне о строящемся уже особом крейсере, специально для него назначенном: летом - следить за движением льдов в Карском море, а весною крейсировать в северных территориальных водах для защиты морских рыбных и звериных промыслов от вторжения иностранцев, то с осуществлением этого последнего предположения должен сам собою разрешиться и вопрос о средствах фактического ограждения наших промышленных интересов на Севере от самовольных нарушений в настоящее время».

Первым на Север прибыл в 1893 году с Балтики крейсер «Наездник», обладавший современным артиллерийским вооружением, и сразу направился к Горлу Белого моря, где норвежцы били тюленя на плавающих льдах. Был произведен осмотр шести норвежских промысловых яхт, в трюмах которых находилось 1058 тюленьих шкур. Яхты были отконвоированы в Кольский залив, где и началось судебное разбирательство.

Среди норвежских зверобоев быстро распространилась весть о случившемся. Стало ясно, что в северных водах наконец-то появился быстроходный корабль, не мешавший морскому промыслу, если тот не сопровождался нарушением международных правил, но могущий быстро пресекать противозаконные действия.

Тем же летом в северные воды пришли ещё крейсера: «Вестник», «Джигит» и «Самоед», которые в 1893-1896 годы производили патрулирование в русских территориальных водах, что в короткие сроки позволило создать спокойную обстановку во время проведения рыбных и звериных промыслов.

В то же время в эти годы решалась и другая задача, которая широко дискутировалась на страницах столичных газет. Не осталась в стороне и архангельская губернская газета, поместившая 21 февраля 1890 года краткую информацию: «Газеты сообщают, что Морское Министерство разрабатывает вопрос об устройстве военного порта на Севере, дающий возможность судам к свободному выходу в Ледовитый и Атлантический океаны». Для этих целей намечались три гавани, но эти заботы легли на плечи уже другого губернатора.

Губернатору Голицыну пришлось решать и другую важную для Севера проблему. К этому времени Архангельско-Мурманское пароходство имело всего четыре парохода, не могущих практически совершать плавания в суровых арктических морях.

Н. Д. Голицын всячески содействовал пароходству в приобретении современных судов, строившихся на европейских судостроительных верфях. Было заказано шесть таких судов.

Первый из них и, как оказалось, самый комфортабельный прибыл в Архангельский порт в мае 1891 года. Он получил имя «Ломоносов», что было глубоко символично. При этом губернская газета с гордостью подчёркивала: «.. .подобных судов ещё не было не только в беломорском, но и в балтийском флоте».

Особой заботой князя Голицына, как и его предшественников, была Новая Земля - отдалённый и внушительный северный архипелаг, богатый и морским зверем, и природными ресурсами. Он делал всё возможное, чтобы закрепить его за Россией.

Ещё будучи вице-губернатором, он совершил в 1881 году свою первую поездку к южному острову, где в 1877 году в Малых Кармакулах Обществом спасания на водах была устроена спасательная станция.

Но уже в 1886 году Архангельское отделение Общества предложило, по финансовым соображениям, упразднить спасательную станцию. Князь Голицын, прекрасно понимавший истинное значение этой станции и небольшого поселения самоедов, резко воспротивился этому. Он предложил несколько простых, на первый взгляд, мер.

Во-первых, он счёл, что нужно установить чёткий порядок снабжения самоедов и всех, кто поселился там, и тогда они будут охотно отдавать для продажи в Архангельске продукты своих промыслов и, таким образом, покрывать свои затраты на них. Во-вторых, периодически ремонтировать постройки. И, наконец, поручить «надзор» за самоедами опытному и сведущему в этом деле лицу.

Главное правление Общества спасания на водах согласилось с доводами губернатора и, в свою очередь, просило его не отказать в содействии «по устройству на этом острове духовного поста».

Летом 1888 года начальник губернии посетил Малые Кармакулы. При этом на судно погрузили разобранную небольшую церковь, созданную «на счёт добровольных пожертвований», а для отправления богослужений, совершения таинств и исполнения христианских треб был назначен, по распоряжению епархиального начальства, один из иеромонахов Никольского монастыря, уже проживший там зиму 1877/78 года. При этом губернатор признал необходимым посетить более северную гавань Новой Земли - Маточкин Шар, где, ввиду хороших промыслов, пожелали поселиться несколько самоедских семейств.

Для снабжения же поселенцев продовольствием и орудиями промысла князь Голицын начиная с навигации 1883 года ежегодно отправлял на Новую Землю одного из своих чиновников, который должен был забирать у самоедов весь годовой их промысел - с обязательством продавать его в Архангельске, а на вырученные деньги приобретать всё необходимое для тех же самоедов и отвозить со вторым, последним, рейсом на Новую Землю.

Но губернатор не успокоился на этом. В интересах дальнейшей колонизации богатого промыслами южного острова Новой Земли Морским ведомством по его просьбе был командирован в 1889 году поручик корпуса флотских штурманов Астафьев для производства промеров и описания Новоземельского берега от становища Малые Кармакулы до Маточкина Шара. В его распоряжение - «для более успешного выполнения означенной задачи» - была предоставлена военная паровая шхуна «Бакан».

Благодаря проведённым поручиком работам, пароходы стали плавать в малоизученных районах увереннее. Сам Голицын настоял, чтобы начиная с 1890 года одно из судов Архангельско-Мурманского срочного пароходства совершало два рейса в навигацию - в начале и конце её - и в становище Маточкин Шар с той же целью, что и в Малые Кармакулы. В том же году в Маточкин Шар была перевезена небольшая изба, в которой хранились потом продовольствие и орудия промысла.

В то же время благотворное влияние на жизнь самоедов оказывал живший более четырёх лет при небольшой малокармакульской церкви иеромонах Иона. Он пользовался у самоедов полным доверием, и церковь самоеды посещали не только в праздничные дни, но и перед каждым отправлением на промыслы и по возвращении с них.

Осенью 1892 года они с большим сожалением провожали в Архангельск своего пастыря, который должен был оставить Новую Землю по состоянию здоровья. Попечение о жителях становища перенял сменивший отца Иону иеромонах Варахаил.

Меры, которые принимал губернатор Голицын для освоения Новой Земли, вызывали определённый резонанс не только в центральных русских газетах, но и в различных столичных ведомствах. В 1887 году на Новую Землю отправился известный учёный К. Д. Носилов, собиравшийся прожить там несколько лет. В том же году на военной шхуне «Бакан» к берегам полярного архипелага для астрономических измерений отбыла экспедиция Русского географического общества во главе с лейтенантом А. И. Вилькицким. Всё это не осталось без внимания не только наших соседей-норвежцев, но и других стран.

Это была по-настоящему дальновидная политика, поистине государственный взгляд на будущую судьбу никому, казалось бы, не нужных полярных островов, затерявшихся в бескрайних и безмолвных ледяных просторах Ледовитого океана.

В эти же годы был образован Печорский уезд - богатейший и самый дальний «уголок» губернии, он был и самым забытым. До освоения его ни у правительства, ни у архангельских губернаторов, что называется, «руки не доходили». Между тем близ устья реки Печоры и острова в Карском море всё чаще стали появляться иностранные суда, безнаказанно бившие морского зверя. А из-за отсутствия регулярных пароходных рейсов на Печору губернская администрация не имела возможности организовать хоть какой-либо контроль в этой части Ледовитого океана.

Летом 1887 года Н. Д. Голицын организовал такую поездку, а по сути целую экспедицию, в отдалённый Печорский край, которую в дальнейшем он описал в отдельной брошюре.

24 мая Голицын с несколькими чиновниками на речных пароходах добрался до Вологды, а затем поездом доехал до Нижнего Новгорода. А далее пришлось пересесть в лодки и продолжать путь по малоизвестным рекам и речкам, взяв в проводники бывалых крестьян. Как позже описывал сопровождавший его чиновник Ермилов: «Приходилось переносить самую ненастную погоду под открытым небом, приходилось оставаться по нескольку дней без горячей пищи, ночевать среди реки в открытой лодке». Позади остались 4500 вёрст тяжелого пути.

Читать продолжение

Роль архангельских губернаторов в закреплении за Россией западного сектора Арктики