Цитировать слова наших рыбопромышленников можно еще долго. При встрече с журналистами они, как правило, были рады возможности излить душу, рассказать о своих обидах, поплакаться в жилетку. Трудности закаляли характеры, заставляли не верить, не бояться, не просить, а рассчитывать только на себя, на свои силы. Порой эти тюремные принципы брали верх, заставляли человека идти на нарушение законов. Сознательно отвечать государству тем же, чем государство «одаривало» всех нас, пытаясь построить в России капитализм.

Некоторые из наших авторов просили не называть их фамилий. И если я, как редактор газеты, видел, что поднятая тема имеет общественную значимость, что человек говорит правду, насколько бы непривлекательной она ни была - «Рыбный Мурман» публиковал такие анонимные материалы. Вот и под этими двумя монологами нет фамилий. Хотя их автором вполне мог быть один человек - бывалый мореход, капитан, который через год-два приобрел свой пароход, стал руководить фирмой.

Итак, монолог первый. Капитана.

- Все шумят, что мало рыбы идет в Мурманск. Согласен, мало. А почему? Сборы, поборы, платежная необязательность партнеров при реализации улова - душу выматывают, не спорю.

Но главная причина, почему траулеры рвутся в порты Скандинавии, в другом. Во-первых, там платят валютой и сразу после сдачи рыбы. Во-вторых, всегда имеется возможность доставить в трюмах несколько неучтенных тонн. В промысловом журнале отражаешь одну цифру, а фактически на борту больше. Можно, конечно, засыпаться, если нарвешься на мурманрыбводовскую или норвежскую инспекцию. Но риск оправдан. За один удачный заход имеешь круглую сумму. Комсостав, разумеется, в доле. Норвежским фирмачам «левак» приносит прибыль, незаконность сделок их не смущает. Один факт. В прошлом году норвежское бюро по расследованию экономических и экологических преступлений и российские сыщики маленько потрясли фирмачей. Было в газетах, что коммерсанты из Хаммерфеста вместе с некоторыми дельцами из Архангельского тралфлота путем махинаций с неучтенными уловами «наварили» 25 миллионов крон. А сколько подобных осталось в тени? За бугром в любом банке я спокойно могу открыть счет. Вопросов о происхождении денег не задают. Многие так и делают. И никаких тебе налогов. Короче, наша рыбка не случайно чалит к западным берегам. Выгодно это по всем статьям.

Или, скажем, стоим мы пару месяцев в Киркенесе на ремонте. 15 долларов «кормовых» суточных на брата наш судовладелец не выдает - нет средств. Включается режим экономии. На российских траулерах, которые стоят под разгрузкой, берем рыбу, хлеб. Ребята не жадничают. «Ходовые» рыбачки из экипажа нашли дорогу на городскую свалку. Там - «поле чудес». Норги - гурманы, питаются с умом.

Вышел срок годности консервов - на свалку. Бананы чуть привяли - туда же. А голодному российскому мужику все сойдет. Месяц на «подножном» продержались, глядишь - деньга и набежала. Знаю точно, со смекалистой головой там не пропадешь. Копейка к копейке - и куш солидный. Времена-то смурные, каждый стремится урвать кусок пожирнее, к тому же свою старость обеспечить надо, о детях позаботиться. Попадусь на чем, знать - судьба. Но лопухом при воровской власти быть не желаю.*

Монолог второй. Руководителя фирмы.

- Отчего болит голова больше всего? Да от наших экономических и законодательных заморочек. Взять хотя бы таможню. Конкретнее - систему пошлин. Например, наше судно зарегистрировано в порту Мурманск, несет российский флаг и выходит ловить рыбу в российскую экономическую зону. Я эту рыбу привожу в Мурманск, на внутренний рынок. И плачу за это солидную таможенную пошлину. Почему фермер, который выращивает картошку под Москвой, на российской земле, и привозит ее у нас продавать, не платит эту пошлину? Порой складывается впечатление, что таможню превратили в сознательный тормоз производству. Вот у меня сейчас на холодильнике лежит 400 тонн рыбопродукции. Согласен продать ее по бросовым ценам. Прекрасная донная рыба - пикша. Но не могу начать реализацию ее с холодильника вот уже 10 дней. Почему? Потому что таможенники не дают на это разрешение. У них же постоянно выходят какие-то новые регламентирующие документы, подзаконные акты, постановления. И вот они бесконечно «прорабатывают» этот вопрос: с Москвой созваниваются, ждут какое-то новое письмо из столицы.

А в результате? Народу есть нечего, а моя рыба лежит на холодильнике, теряет свои качества и при этом дорожает с каждым днем. Нам приходится поднимать на нее цену, поскольку каждый день мы платим за хранение немалые деньги. Это значит, мы сами создаем пусть маленький, но реальный виток инфляции. Свой, собственный, так сказать, местного масштаба. Зато, как говорит Жванецкий, не скучно живем. То одной, то другой новацией так шарахнут, что наши серые будни вестерном покажутся.

Законы издаются, но не читаются. Указы выходят, но исполнять их дураков нет, поскольку наш чиновник, самый смышленый в мире, мигом просек, что уточняются, дополняются и отменяются те указы с такой стремительностью, что не упомнишь, о чем там был первый-то вариант. А потому лучше пересидеть очередное государево ЦУ и подождать следующего. Оно спокойнее. Ну а те, у кого работа стоит, продукция дефицитная пропадает, - им тоже не скучно. Они героически преодолевают трудности, вовсе не ими созданные. И закаляются в борьбе. Поскольку именно так, между молотом и наковальней, в нашем родном российском экономическом и правовом беспределе выковывается характер настоящего предпринимателя. Это вам не на Запад «сбегать», норгам рыбу сдать. Пришел и выгрузил - всего и делов-то. Ну потратил минут десять на оформление документации - и гуляй себе. Баловство одно. А тут, у нас дома, какая экзотика: ты эту рыбку в тяжелом штормовом Баренцевом море вылови, да в родном порту сквозь колючую проволоку таможенных барьеров с ней прорвись, да донеси ее до покупателя в целости и сохранности... Выложишься, конечно, до посинения. Но зато чувствовать себя будешь так, словно революцию в каком-то отдельно взятом государстве осуществил. Западным-то нашим коллегам столь острые ощущения и в страшном сне не приснятся...

Несколько лет назад я из капитанов подался в фирму. Предполагал, что будет трудно, хотя действительность превзошла все ожидания. Но тогда, в начале 1990-х, я работать по-старому больше не мог. Надоело смотреть на тот бардак, что творился вокруг, когда никто не считал ни трос, ни трал, ни копейку, ни зарплату. Все было общее, а значит, ничье. Наступил момент, когда я понял, что смогу сделать лучше: точнее считать, четче организовать производственный процесс, более продуктивно рыбачить. И тогда ушел из государственного флота, полтора года стажировался в малом рыболовецком предприятии, а затем организовал свое дело. Вот теперь и кручусь. Иногда остановишься, оглянешься вокруг - и оторопь возьмет: страна разделилась на две половины - на тех, кто продает, и тех, кто покупает. Никто ничего не производит. Работы - непочатый край, а работать никто не хочет... Знаете, чего я боюсь больше всего? Только одного - что завтра придет к власти в стране какой-нибудь новый дядя и погубит все. Скажет: «А ну-ка, ребятки, встать по стойке смирно, все, что наработано, отдать государству, а сами можете гулять». У нас все может быть. Отличительная черта нашего государства - абсолютная непредсказуемость. Но зато до чего же не скучно жить...*

Думаю, что подписаться под этим монологом могли бы многие руководители предприятий Союза рыбопромышленников Севера.

· Бизнес наизнанку, «РМ» от 29 ноября 1996 года.

· Трудно работать, зато не скучно жить. «РМ» от 13 октября 1995 года.

Рыбный Мурман в кавычках и без (1983 - апрель 2000) Том второй