Это время безвременья, пока Толя болел, тянулось четыре месяца. Перед юбилеем газеты мне «подняли статус», сделав одним из заместителей главного редактора. Таким образом у Вилова оказались один первый зам - Миронов, и два просто зама - ответсек Зацарная и коммерческий директор Георги. Я уже говорил, что в то время непосредственно газетой не занимался, то есть не влезал в творческую «кухню», практически не писал публикаций, если не считать материалов на православно-просветительскую тематику. Я пытался делать деньги для редакции: искал спонсоров, организовывал рекламодателей, даже имел свое брокерское место на Кольской товарно-сырьевой бирже. Да-да, я был брокером (место № 13) и успел совершить одну из самых крупных на той бирже сделок - выставить на торги какое-то количество дизтоплива «Мурман-Ойла» и одновременно купить это топливо по поручению «Севрыбхолодфлота». Мне, то есть редакции, причиталось, если не ошибаюсь, полтора процентов от суммы сделки. Фактически это была хорошая финансовая подпитка для газеты.

После юбилея Толя попросил-предложил «сесть на газету».

- А как же твой первый зам Сережа Миронов? - спросил я.

- Он будет твоей правой рукой, ответственным секретарем. Зацарная на время отдохнет от макетирования, займется подписной компанией. Первым заместителем будешь ты. Держи на контроле финансовые вопросы, а я тебе помогу как смогу...

Правильно ли я сделал, что согласился? Не знаю. Но понимаю, что подобный «расклад» для Вилова был наиболее оптимальным. Этим он не только не оголял, а в какой-то мере укреплял редакцию. Георги, став на время и.о., сможет с новыми силами и полномочиями идти на переговоры с флотоводцами и потенциальными спонсорами; Миронов, непосредственно ведя еженедельник и руководя творческим процессом, не шарахнется в сторону от уже выработанной генеральной линии; Зацарная.... Да и верилось, что все это временные меры, что после операции Толя вновь придет в редакцию, займет свое законное редакторское кресло. На деле же, как обычно бывает, все оказалось в точности наоборот. Узнав о редакторском решении, обиженный Миронов собрал манатки и покинул редакцию. Написали заявления об уходе по собственному желанию Архипов и Кожухова. Вслед за ними ушла Зацарная. Кикинов прогулял несколько дней, за что был наказан, но слезно упросил меня отпустить его на две недели домой сажать картошку. Вилов лежал в больнице. Единственное, что я мог тогда, до операции, для него сделать - это сдать кровь (у нас оказалась одна и та же группа крови, довольно редкая). А после операции пойти к флотоводцам за деньгами для отправки Толи к норвежским врачам.*

Началось время отпусков: на два месяца покидают редакцию корректор Дякина, зам. ответсека Лебедева, оператор ЭВМ Верт-Миллер. Я остаюсь один. Почти один, опираясь лишь на «старожилов» редакции Инну Петровну Березюк и Павла Алексеевича Быстроумова.

Поразмышляв пару недель, отозвал на работу отпускников. Кое-как продолжили делать газету. А тут еще плюс ко всему главный бухгалтер редакции оказалась запойной пьяницей... Спасибо Ольге Доминиковне Милютиной, которая, видя мое отчаянное положение, впряглась в секретарскую работу, то есть стала моим первым и единственным заместителем. Вот такие пироги...

Трудными были те месяцы с апреля по конец июля 1994 года. Не финансовыми проблемами, не оргработой с журналистами, не техническими сложностями внутри редакции. Дело в том, что я постоянно ощущал приставку «и.о. - исполняющий обязанности».

Флотоводцы давали деньги на газету «по старой дружбе с Виловым»; с моим мнением-решением соглашались сотрудники редакции, готовясь оспорить его «как только выйдет Вилов». Я не мог вести кадровую политику, находясь в столь подвешенном состоянии. Не мог оставить редакцию, хотя у самого серьезно заболела мама и надо было ехать в Херсон, чтобы забрать ее и привести в Мурманск. Поэтому когда Толя на один день перед отъездом в норвежский госпиталь пришел в редакцию, я упросил его отпустить меня в отпуск. На газете осталась Милютина. Ненадолго - через неделю Вилов приступил к работе: в Норвегии ему подтвердили страшный диагноз. Счет уже шел на дни.

Когда я вернулся в газету, привезя и положив маму в мурманскую больницу, то вдруг оказался не у дел. Было приказано заняться коммерческой и хозяйственной функциями. Очевидно, Вилов так и не простил мне уход из редакции ведущих журналистов. Вскоре в газету вернулись два Сергея - Миронов и Архипов. «В целях укрепления единоначалия в редакции», как гласил очередной приказ, с моей должности был снят эпитет «первый» - «верховодить» стал Миронов. Я же окунулся с головой в издательскую деятельность: подготовил к печати книгу «Кто мы» из воспоминаний мурманских чекистов (естественно, не без материальной выгоды для редакции). Полученная финансовая подпитка газеты в какой-то мере помогла профинансировать издание и некоммерческой книги Вилова «Место работы и мужества», в которой Толя обобщил материалы своих морских командировок.

8 ноября 1994 года, перед тем как в очередной раз лечь в больницу, Вилов пишет несколько приказов, назначая на время своего лечения Миронова С.В. «и.о. главного редактора без права приема, увольнения и финансовых операций». Через неделю Толи не стало... За несколько дней до смерти он успел-таки подержать в руках контрольный экземпляр своей первой и последней книги.

• О встрече с гендиректором «Мурманрыбпрома» Л.С.Брейхманом и о том, как флотоводец помог редакции в трудные дни - рассказано в первой книге.

Рыбный Мурман в кавычках и без (1983 - апрель 2000) Том второй