Документы подчеркивают стратегическую важность нефтегазовых ресурсов шельфа для экономики России

ДЕНИСОВ В.В. Мурманский морской биологический институт РАН

Освоение морских нефтегазовых ресурсов Арктики - это масштабный и долговременный проект. С середины 80-х годов XX века происходит последовательное, порой противоречивое, продвижение министерств и нефтегазовых компаний от разведки к эксплуатации углеводородных запасов Баренцево - Карского шельфа.

Этот процесс начался в советское время и продолжается в сложных условиях формирования новых политико-экономических реалий и статуса России в мире. Масштабность задачи обуславливает необходимость ее решения в общих рамках стратегического планирования экономического развития.

В настоящее время существует несколько документов подобного рода, из которых важнейшими следует назвать следующие: «Морская доктрина Российской Федерации на период до 2020 года», «Энергетическая стратегия России на период до 2020 года», «Государственная программа комплексного освоения Северо-Западного региона России», «Стратегия освоения нефтегазовых ресурсов арктического шельфа» (несколько министерских вариантов, начиная с середины 90-х годов), «Стратегия экономического развития Мурманской области на период до 2015 года».

Все перечисленные документы подчеркивают не только стратегическую важность нефтегазовых ресурсов шельфа для экономики России, но и задают с разной степенью детализации количественные параметры и географию добычи углеводородов, а также этапность реализации этих планов. Несмотря на возникающую по ходу освоения ресурсов шельфа коррекцию параметров стратегии, их главное содержание остается неизменным - экстенсивный ввод в эксплуатацию в ближайшие 15-20 лет целого ряда крупных месторождений в Печорском, Баренцевом и Карском морях. К реализации этих планов следует добавить опережающее развитие системы морской транспортировки нефти, поступающей на экспорт из других регионов страны (развитие Мурманского транспортного узла), чтобы оценить сложность формирующейся ситуации.

В соответствии с действующим законодательством (Закон РФ «Об экологической экспертизе») все материалы стратегического развития (программы, проекты схем развития, долговременные планы и т.п.) должны сопровождаться получением экологической оценки последствий намечаемой деятельности. Аналогичная практика существует в большинстве стран мира и носит название «экологическая оценка последствий стратегических решений» или, короче, СЭО (стратегическая экологическая оценка).

Процедура ОВОС проектных решений и СЭО составляют две ветви единой процедуры учета экологических требований при вторжении человека в окружающую среду. С силу системных сложностей практическая реализация СЭО как «рабочей» процедуры отстает от практики обычных ОВОС на 15-20 лет. Рассмотрению некоторых проблем СЭО применительно к освоению арктического шельфа посвящен настоящий доклад.

С позиций экологической географии моря (или морской геоэкологии) СЭО отличает от ОВОС проектных решений несколько принципиальных черт, а именно:

- существенно большие пространственно-временные масштабы реализации намечаемой деятельности;

- неопределенность в развитии природных и социально-экономических процессов на протяжении реализации намечаемой деятельности;

- необходимость учета кумулятивных (интегрированных) воздействий от множества пространственно-распределенных, но однотипных объектов инфраструктуры нефтегазодобычи и/или разнотипных объектов и видов деятельности (военная, рыбохозяйственная и др.);

- сложность выявления институционального и юридического статуса инициатора коммерческой деятельности (кто должен проводить СЭО);

- международные трансграничные аспекты охраны окружающей среды в долговременном аспекте.

Рассмотрим эти особенности более подробно.

Во-первых, масштабность такой деятельности как, например, освоение Баренцево-Карской нефтегазоносной провинции, требует системного понимания природных процессов, которые будут протекать на площади более 1 млн. кв. км и во временной перспективе хотя бы первых десятков лет. При этом экспертам-экологам необходимо отдавать отчет в том, что в СЭО даже описание текущего состояния среды и общества (baseline study) оказывается «не моментальным снимком» действительности, а превращается в долговременный прогноз будущих состояний. Соответственно, прогноз воздействий (следующий этап в процедуре ОВОС) оказывается уже «прогнозом на прогнозе», что многократно усложняет задачу экологической оценки.

В условиях складывающейся в начале XXI века климатической и социально-экономической неопределенности в Арктике единственно разумным путем решения этой проблемы следует признать многовариантность описаний будущих состояний социогеосистем (метод сценариев). Таким образом, объем начальной работы над СЭО возрастает; как минимум, в 2-3 раза, начиная с самых ее начальных стадий, чем для проектных ОВОС: требуется больше исходных данных, ресурсов на их усвоение и анализ и т.д. Это - большая проблема.

Во-вторых, реализация любой стратегии осуществляется поэтапно. Для освоения нефтегазовых ресурсов арктического шельфа это означает последовательный ввод в действие Приразломного, других Печороморских, Штокмановского месторождений. С точки зрения методологии СЭО простейшим вариантом оценки последствий реализации баренцево-карских месторождений выступает бинарная проектная ОВОС, т.е. совместная оценка воздействий сразу двух планируемых однородных месторождений. Уже в этом случае реально возникает простейший кумулятивный эффект, который надо уметь оценить. Любое последующее усложнение этой ситуации (скорее модельной, чем реальной) ведет к прогрессирующей территориальной и временной многовариантности воздействий.

Учесть это обстоятельство можно двояко: либо пытаться превратить стратегию в программу или план ограниченного, но в реальности немалого числа сценариев индустриального освоения и рассматривать их по очереди (очень сложно, т.к. нет единого инициатора деятельности, разные компании ведут свою политику и т.д.), либо построить предельную модель будущей освоенности территории (акватории), т.е. сделать интегральную «оценку сверху» (тоже сложно, но, если упрощенно, то можно). Последняя подразумевает расчет так называемой «ассимиляционной емкости» региональной экосистемы (экосистем), т.е. способности без серьезных последствий для обитателей моря, побережий и здоровья людей ассимилировать некий объем потенциальных загрязнителей (погасить эффект эмиссии). Такая оценка позволить предвидеть, хотя бы грубо, рубеж устойчивости, который нельзя превосходить.

В большинстве проектных («точечных») ОВОС оценка масштабов загрязнения выступает как основная задача. При площадном освоении нефтегазовых ресурсов потенциальная проблема загрязнения от нескольких источников не только сохраняется и усиливается, но и дополняется ростом значимости фактора «оккупации». Прогрессирующее отчуждение участков дна под различные платформы, трубопроводы и др. может привести к конфликту интересов различных природопользователей (например, нефтегазодобычи и рыболовства), что делает необходимой и обязательной совместную оценку последствий эмиссии и оккупации («тесноты» на используемых площадях) в рамках СЭО.

Такие случаи типичны для Северного и Норвежского морей. Мексиканского залива и др.

Этапность реализации любой стратегии обусловливает возрастание роли планирования и управления при проведении СЭО. В ходе выполнения проектных ОВОС определяющую роль играет, как правило, традиционная информация об окружающей среде, предлагаемых проектных решениях и, в меньшей степени, о социально-экономических факторах (характерно для морских пространств). Вызвано это тем обстоятельством, что на стадии экологической оценки проектов булыыая часть информации о том, что, где и как реализовывать, уже так или иначе заданы. Альтернативность рассмотрения должна обязательно должна присутствовать в проектных ОВОС проектных решений, но часто эта процедура носит формальный характер. Действительно, если оценивается инвестиционная привлекательность того или иного шельфового месторождения, то его экологическая оценка априори ограничена заданными параметрами места, времени, технологии и др.

Принципиально иная ситуация возникает при выполнении СЭО. Здесь необходимы определенные процедуры для установления приоритетности различных стратегий природопользования. Предпочтения при выборе того или иного варианта действий должны основываться на ясных и точных социальных нормах, которые должны действовать как «решающие правила» при сравнении и ранжировании альтернатив, согласовании экологических, экономических и социальных целей. Такой подход рассматривает СЭО уже не как инструмент регулирования, а как инструмент стратегического планирования. Технологии этого вида планирования известны. В частности, одним из наиболее распространенных и признанных методов оценки условий среды (как внешних, так и внутренних) является так называемый SWOT-анализ (по начальным буквам английских слов «сила», «слабости», «возможности», «угрозы»). В рамках СЭО эти факторы рассматриваются в экологическом контексте.

Следовательно, в отличие от проектных ОВОС стратегическая экологическая оценка должна простираться за чисто аналитические функции сбора, анализа и интерпретации информации, добавляя к ним функции формирования и учета социальных ценностей, многоцелевой ориентации и принятия решений. Очевидно, что при этом СЭО оказывается одним из важных инструментов устойчивого развития (УР) (или. более узко, рационального природопользования). Поскольку концепция УР включает в себя прекращение или обращение вспять процессов кумулятивного истощения и деградации природных систем, то СЭО в идеале может и должна рассматриваться как один из важнейших инструментов решения проблемы УР.

Приведенные соображения, основанные на логическом анализе, не являются чем-то далеким от реальности. Стратегия освоения нефтегазового арктического шельфа должна включать анализ «своих» рисков для окружающей среды обязательно в комплексе с угрозами от других видов деятельности человека в регионе намечаемой деятельности. Именно в рамках СЭО следует привлекать к экосистемному рассмотрению совокупность всех данных, которая должна быть заложена в основу решения о том, какой род деятельности, где и в каких масштабах будет осуществляться в рамках концепции УР. В 2004 году, когда нефть и газ «правят» экономикой, сложно воспринять идеи и требования СЭО как руководство к действию, несмотря на требования законодательства. Однако в перспективе более практичной окажется такая политика, согласно которой хозяйственная деятельность будет признаваться допустимой только при условии, что она не будет разрушать структуру и снижать продуктивность экосистемы Баренцева моря (это касается не только нефтегазодобычи, но и рыболовства, туризма и др.). Реализация целей УР на региональном уровне уже началась: в Норвегии (юго-запад Баренцева моря), в Канаде (море Бофорта) приступили к разработке планов интегрированного управления, на основании которых будут определены приоритеты и ограничения в сфере морского природопользования.

В-третьих, проблемы выполнения СЭО включают в себя очень существенные институциональные и организационные аспекты. В отличие от проектных ОВОС. для СЭО часто невозможно установить инициатора намечаемой деятельности. В случае с нефтегазовым освоением арктического шельфа в роли инициатора мог бы выступить ОАО «Газпром», крупные компании (Лукойл, Роснефть и др.), международные консорциумы РОИ федеральные министерства, т.е. те структуры и органы, которые стратегически планирует освоение крупных территорий (в данном случае - шельфа). Однако, в условиях трудного становления новой структуры государственных правительственных органов и прогрессирующего снижения государственного финансирования экологических программ и мероприятий необходимость финансового и организационного обеспечения СЭО для разработчиков стратегий (политик, планов-программ) остается, мягко говоря, недоказанной и неактуальной. Тем самым формируется отставание от других стран, где развитие арктических территорий осуществляется гораздо более планомерно, централизованно и под контролем со стороны ответственных федеральных и региональных органов и общественности (США, Канада, Норвегия).

В заключение выделим главные тезисы доклада. Разработка стратегических документов (включая все вышеперечисленные) в РФ не сопровождается проведением СЭО, несмотря на требования действующего законодательства. Этому способствуют ряд обстоятельств, главным из которых являются:

- отсутствие политической воли потенциальных разработчиков стратегий и инициаторов крупномасштабных программ и планов в условиях явного превалирования кратко- и среднесрочных экономических интересов над долгосрочными экологическими;

- методические трудности долгосрочного прогнозирования поведения сложных социогеосистем, находящихся под совокупным воздействием непредсказуемых природных и антропогенных факторов;

- неразвитость институтов гражданского общества в РФ;

- конфликт интересов между ведомственным характером морского природопользования и межведомственным и междисциплинарным характером проблемы СЭО (по сути, конфликт между ведомствами и государством, частными интересами и обществом).

Отставание в СЭО на 15-20 лет в сочетании с перспективными планами (до 2015-2020 гг. и далее) освоения углеводородных ресурсов арктического шельфа создает рискованный разрыв величиной в 30-40 лет между необходимыми сроками начала практической работы над СЭО, сроками разработки приемлемой научно-методической базы и инструментария СЭО и сроками реальной потребности в результатах СЭО. Из всего вышеизложенного ясно, что результаты нужны уже сегодня, но никаких предпосылок к началу работ по экологической оценки последствий стратегических решений пока не создано (нет заказчиков, методик, кооперации с западными специалистами).

Реальным выходом из этого положения могло бы быть инициирование международного пилотного проекта по СЭО морской нефтегазодобычи в Баренцевом море с учетом стратегий России и Норвегии по освоению ресурсов своих экономических зон (включая спорные районы делимитации) и в сочетании с разработкой концепции интегрального управления морскими ресурсами (энергетические, топливные, биологические, туристические) на принципах экосистемного подхода и устойчивого развития. С российской стороны эту инициативу могли бы поддержать Минэкономразвития РФ, Минприроды РФ. РАН, Федеральное агентство по рыболовству. С норвежской стороны - Министерство окружающей среды, Министерство топлива и энергетики, а также Всемирный фонд дикой природы (WWF).
Чтобы жить послезавтра в экологически и ресурсно безопасном будущем, нужно уже сегодня начинать учиться его проектировать. Роль СЭО в этом процессе бесспорна и конструктивна.

Материалы международной конференции "Нефть и газ арктического шельфа - 2004"

Еще статьи по теме "Арктический шельф":

Арктический шельф: борьба только начинается

Арктический шельф - новый импульс развития экономики Мурмана

В борьбе за арктический шельф полумерами не обойтись

Новые объекты нефтегазопоисковых работ на арктическом шельфе

Дополнительный импульс развитию геологоразведки на арктическом шельфе

Первопроходцы арктического шельфа