Начало читать здесь

Как-то мы разузнали, что военные (авиаторы и моряки) получают для своих нужд дефицитные, очень прочные, специальные резиновые шланги для передачи топлива в море и воздухе. Шланги с двойной оплёткой из капронового волокна и цветной проволоки, защищающей от возникновения искры, очень опасной при передаче жидких горючих материалов. Мы подумали, что и нам такие шланги «не помешают» при передаче топлива из танкеров и плавбаз на промысловые суда в открытом море. Написали обоснованное письмо, попросили нашу Пожарную инспекцию подкрепить нас требовательным предписанием и, при очередном посещении Главхимснабсбыта, попросил Лебедева нам помочь.

Ничего не решил и попросил оставить у него письмо. Через некоторое время мы получили письмо, в котором нас известили, что мы включены в перечень потребителей этой продукции, согласно протоколу №... от такого-то какой-то ведомственной комиссии. И мы стали постепенно, с нарастающей, получать такие шланги. Вскоре все наши танкеры и плавбазы были оснащены ими в достатке. Резко снизилось количество разрывов ранее имевших обыкновенных передаточных шлангов, разливов нефтепродуктов в море, возросла пожаробезопасность. Вот как нас зауважал недоступный и «скупой» Лебедев! Вот что значило убедить человека, что мы справедливо и обоснованно, по делу обращаемся за помощью. Используя наш «проход», вскоре и другие рыбопромысловые бассейны тоже стали нормально снабжаться этой дефицитной продукцией.

Ещё один случай из множества подобных. Как-то ко мне «заглянули» начальник отдела добычи Главка Владимир Немыченков и его старший инженер Ефим Вайнбир. Разговор пошёл о том, что нужно как-то решить вопрос замены на кошельковых неводах чугунные грузила на свинцовые, не один десяток, а десятки тысяч! Ничего себе задачка. Из разговора стало ясно, что они уже успели переговорить с И.А. Хохловым и И.Е. Гудковым. Вроде, они не очень восприняли их намерения. «Ты же понимаешь нас!, ты же работал и всё делал своими руками и видел!». Да, я всё это понимал, и правда, ещё даже успел увидеть свинцовые грузила на колхозных и МРСовских кошельковых неводах довоенного оснащения. То ли это были норвежские грузила (это случалось), то ли до войны было легче с этим металлом и такие грузила были в МРС или колхозах. Да, от них не «ржавели» и не портились х/б сети, пеньковые шнуры и канаты, они при одной и той же массе занимали меньше объема, не цеплялись за полотно сети и не рвали его, их не нужно было смолить или красить...Да, это так... но почему промысловики не нашли понимания у моих помощников?

Пригласили их, и выяснилось, что они прекрасно всё понимают, но позиция - непробиваемая: те 5 - 7 сотен килограммов свинца, которые мы получали для своих подведомственных машиностроителей и судоремонтников каждый год, «с кровью» нам доставались и только в объеме базы, т.е. на уровне прошлого года и никаких просветов. И вообще с цветными металлами была беда: баббиты, припои (в т.ч. для производства консервной жестетары) олова, медь, латунь, цинк и пр. - очень сложные позиции. По ним трудно было получить прирост фондов, и только в пределах госплановских норм, точных расчетов, обоснованные приростом объемов той или иной плановой продукции. Даже, когда наступил срок сдачи в эксплуатацию построенного участка горячего цинкования на Мурманской судоверфи, мы вместе с кураторами Госплана, Минрыбхоза, еле-еле добились выделение в разовом порядке 31 тонны цинка, чтобы наполнить до технологического уровня громадную ванну растопленным металлом. Нам нужно было один раз и только 31 тонну металла! А это было значительно больше, чем в году получало этот металл все наше Министерство. И все же доказали: объект нархозплана нужно сдать, он входит в отчёт по приросту судоремонтных мощностей и т.д. - ни больше, ни меньше и даже никак не разложить по кварталам, не говоря уже по годам!

Так вот, возвращаясь к начатому разговору о свинцовых грузилах, я услышал от своих такое же резюме:

- Да, мы понимаем, а вы, Арон Липович, прекрасно знаете, что это нархозплановая позиция.

Очень сложно, трудно, но договорились:

- Вы, добытчики, готовите деловое и тщательно обоснованное письмо. ЦПКТБ готовит необходимые расчеты. Мы, снабженцы, идем под танк. Не получится, не обессудьте, или идемте вместе.

Решили, что пойдем одни. Все документы будут подготовлены. Ввиду важности вопроса, подписывать их просим начальника Главка. Когда докладывали вопрос и просили подписать документ, Анатолий Иванович Филиппов, прекрасно знающий орудия лова и достаточно вкусивший дела снабженческие не понаслышке, а на практике, рассмеялся, что было у него, человека обремененного большими заботами, редкостью! Молча, без комментариев, подписал. И вот при очередной командировке вместе с И.А. Хохловым мы решились (а куда денешься) двинуться в Главснаб СНХРСФСР. В отделе, где планировались поставки свинца, с нами даже разговаривать не хотели. Наша постановка вопроса была совершенно не понятна им. Вы рыбаки и столько свинца? Это сколько - же вы хотите сделать грузил для удочек? и где столько удочек возьмете? Отшучивались, издевались, и свинец не дают. Куда обращаться? К высокому начальству! Пошли к зам. начальника Главка. Разговор начался мирно.

За столом сидел статный, красивый мужчина, лет 45 - 50-ти, с чуть седеющей красивой шевелюрой. Ему бы выступать на театральных подмостках, в ролях героя-любовника, дамского сердцееда! Внимательно выслушав нас, задав несколько деловых, вдумчивых вопросов, он решил поближе познакомиться с нами, уточнить кто же мы такие и наши деловые снабженческие познания, и спросил:

- Вы давно работаете в области снабжения? Пришлось признаться, что недавно.

- А до этого?

- Главным инженером большого объединения, добывающего и обрабатывающего рыбу, мой стаж всего 21 год. Пришлось и кошельковым неводом ловить.

- А вы? - Это уже к Хохлову.

- А я лет 15 в снабжении и ни разу главным инженером. Некогда было.

- А кто из вас начальник?

Признаюсь - я, но не тот, который подписал письмо. Так, в теплом, полушуточном, казалось ничего не обещающем, с улыбками разговоре, добрались до главного:

- Знаете, письмо очень убедительное. А вот расчеты вызывают некоторые сомнения. Как вы объяснили, аж дрожь берет ваш невод длиной 600 - 800 и до 1000 метров, глубиной где-то 60-70 метров - полокеана можно опутать. Вашего корабля за собранным на палубе неводом, наверно, не видно даже.

И что-то еще в этом роде, ещё и ещё. И всё с доброй улыбкой.

- Прошу вас, постарайтесь сделать ещё расчёт, который снял бы мои сомнения и вопросы. Заходите в любое время, завтра - послезавтра. До свидания.

И возвращает нам письмо с приложениями.

Вышли мы с Хохловым и не можем понять, какие ещё ему расчёты, какие были его вопросы, сомнения. Вечером в гостинице сели думать.

Мне вспомнилась байка о письмах о «хлюстах». Рассказал её Хохлову:

Вот смотри, письмо, которое мы привезли абсолютно грамотное, обоснования и расчеты великолепные. Письмо значит, написано «В один хлюст». Т.е. кто писал, тот понимает, что написано, а тот, кто читает, ничего не понимает. Теперь мы ему напишем и подсчитаем «в два хлюста». И написали. И приложили какой-то расчёт.

На завтра принесли. Прочитал, что-то на бумажке подсчитал. Довольный, заулыбался и говорит:

- Всё хорошо, только вы ещё что-то говорили и писали об износе, потерях прочности и уловов, покраске грузил и т.д. - вот возьмите всё и сделайте, пожалуйста, ещё один подробный расчёт.

Возмутительно, конечно, только куда денешься, будем играть дальше. Посмотрим, чем же всё это закончиться. Собрали бумаги, попрощались (аж зубы скрипели) и вышли. Хохлов, красный от напряжения, спрашивает:

- Что это такое?

- Спокойно, Иван Алексеевич, всё идет как надо: сработало письмо в «два хлюста» - это когда писавший письмо не понимает о чём он писал, а читающий - всё вроде понимает.

Вечером опять сели писать расчёты. Но уже в «три хлюста»! И сами не понимали, о чём писали, и рассчитывали, что получивший его тоже ничего не поймёт. Так и получилось. Полистав все бумаги, наш гостеприимный хозяин изрёк:

- Всё очень хорошо, только свинец дать не могу!

Намекнул нам, что «вы не понимаете, куда нужен свинец и его страшно не хватает, и заграница нам его не продает - стратегическое сырьё». Тогда уж мы, резко поднявшись, возмущенно спросили:

- Зачем же вы нас заставляли заниматься, черт знает чем, тратить время и силы.

Ответ был спокойным и чётким:

- Я был уверен, что вы ничего не подсчитаете. Однако оказалось, что вы подсчитали.

В общем, разговор был не очень деловой и, к нашему удивлению, закончился хорошо.

- Слушайте, - это он ко мне, - а за что вас, опытного главного инженера, освободили и направили в снабжение?

- Сам не знаю, наверно за непочтение, однако привыкаю! С вашей помощью долго держать не будут.

- Вы знаете, меня тоже бросили на эту работу, говорят на укрепление!

- Тогда я вам завидую, но свинца всё же дайте.

- Я сразу всё понял, и всё думал как-нибудь от вас отбиться, но вы оказались крепышами, и таких я уважаю. Я решил вам всё-таки помочь, однако сразу, в таких объёмах не могу. Давайте растянем это количество металла на пару-тройку лет. Наверно это решение вас устроит?

Для вида мы немного поморщились, но от души его поблагодарили и пригласили приехать на рыбалку. И он слово сдержал, мы стали ежегодно получать свинец. На рыбалку не приехал.

Правда, через несколько лет, я случайно встретил этого товарища в одном из кабинетов дома на Старой площади. Даже по-приятельски поздоровались. На этот раз у меня к нему вопросов не было. Ну, это конечно, о победах. О том, что если очень хотелось, то удавалось решать острые проблемы. Были, и не мало, и неудачи.

Могу только ещё раз утверждать, что, несмотря на организованный подход комплектования штата и другие трудности, весь аппарат, изо всех сил, не считаясь со временем, решал возникающие оперативные вопросы. Мы не допустили малейшего ухудшения снабжения флотов и предприятий. А задачу себе мы ставили: улучшить снабжение, снять со снабженцев нападки за вину и без вины, создать систему планируемого и ответственного снабжения, по инженерному грамотную и достаточную.

Предоставив своим заместителям и аппарату заниматься повседневными рутинными вопросами, изредка отрывая их для консультаций и обсуждения отдельных острых вопросов, мы, с нашим единственным старшим экономистом Анной Шевелёвой, решили заняться анализом снабженческой деятельности за последние годы. В то же время, всю, без исключения, входящую и исходящую почту я обязательно просматривал не считаясь со временем. Это позволило мне быть в курсе возникающих вопросов, просьб, поступающих нарядов и фондовых извещений, и официальной директивной и корреспонденции. Я старался чаще бывать на оперативных планерках, графиках на флотах и предприятиях, на строящихся объектах, на официальных и неофициальных совещаниях. И в то же время контролировать ход решения запросов и просьб, принять руководителей и сотрудников предприятий. Рассматривая вопрос обоснованности подготовленных к подписанию с Мурманским Совнархозом разделительных ведомостей на материальные ресурсы, мы не стали их подписывать. К этому времени мы сумели получить в Госплане РСФСР, в отделе рыбной промышленности, где у меня были хорошие знакомые, утвержденные нормы на расход основных материалов (металл черный и цветной, лес, пиломатериалы, стальной трос, кабельную продукцию, картонной тары, консервной жести и ряда других).

Мы обнаружили, что УМТС Совнархоза вёл себя с фондами рыбаков, мягко говоря, не очень скромно, и кое-где, и не мало, передавая другим отраслям промышленности и строительства. Опытный, авторитетный и известный в высоких инстанциях (он долгое время работал помощником у Когановича!) начальник УМТС Мурманского Совнархоза Александр Кириллович Случевский попытался это положение закрепить навечно. И пришлось нам вступить в разногласия, хотя нас предупреждали о невыигрышном деле.

Однако, решили мы, что истина дороже... Одновременно мы предупредили о возможных таких же шагах УМТС Архангельска и Карелии, наши территориальные управления. Попытки А.К.Случевского «надавить» на нас (а хватка у него будь здоров) ему не удавались: и по-хорошему, и по- плохому - мы были непоколебимы. И тогда эти вопросы были вынесены на рассмотрение в Главное Управление снабжение ВСНХ России.

Глядя на уверенное поведение А.К.Случевского, у меня возникли лёгкие сомнения. Не хотелось проиграть на первых шагах, да еще испортить хорошие отношения с уважаемым мной человеком.

Но... Первый же «поход» в Главснаб, в отдел черных металлов, оказался для нас выигранным! Заведующий отделом Тюриков, несмотря на приятельские отношения со Случевским (когда - то, где - то работали вместе), выслушав мои доводы, безоговорочно отдал нам всё, на что мы претендовали. И что тут было... не передать! Уже потом Случевский меня разыскал в коридоре и заявил, что «больше дружбы у нас нет, ты ещё придешь ко мне не раз!». Мне искренне жаль было той ссоры с уважаемым (взаимно!) мной человеком! Я не знал, что ему ответить, и прятал глаза от его разъяренного взгляда. В другие отделы (трубы, лес и пр.) рассматривать разногласия Александр Кириллович не ходил. Поручил этим делом заниматься своему начальнику планового отдела. И мы все позиции выиграли. Я к нему ни разу не ходил. Он даже перестал со мной здороваться, не отвечал при встречах на мои приветствия. Однако, как говорится в народе: «Голод не тетка...». Не сразу, конечно, довольно много прошло времени и Александр Кириллович пришел к нам. Очень, очень ему нужно было то, чем мы смогли ему помочь. Например, стальным тросом, постоянную угрожающую нехватку которого ощущали совнархозовские лесопромышленники, строители - механизаторы, транспортники. И когда он приходил сам, (а правом отпуска «на сторону» безраздельно пользовался только я, начальник УМТС) в его просьбах никогда не отказывал и, в той или иной мере, но помогал. И постепенно, отношения у нас стали теплеть и восстановились по-хорошему. Это был первый удачный шаг в получении дополнительных материальных ресурсов.

Посещая предприятия, изучая работу снабженческого аппарата (громко сказано, обычно 5-6 человек), вчитываясь в складские карточки материального учета, мы увидели, что с трудом получаемые фонды, с огромными усилиями на их реализацию, на предприятиях ими распоряжаются вольно, не по-хозяйски, свободно передавая те или другие материалы другим, не входящим в наше объединение предприятиям и организациям. При этом, разрешали такие операции все: всех уровней начальники и даже не очень начальники. Давали в долг и никогда не получали возврата. Якобы, что - то на что - то меняли и, даже в тех случаях, когда эту проблему можно было решить внутри наших предприятий (кроме планового судоремонта), из своих, иногда остро дефицитных материалов, например - цветное литьё и др. Израсходовав на сторону материалы, через некоторое время, обязательно докладывали, что «Стоим!» или «Не можем отправить в море корабль из-за отсутствия именно этого материала».

Ничего не оставалось делать, как подготовить приказ о категорическом запрещении вольного обращения с материальными ресурсами. Руководство Главка одобрило наше предложение и, несмотря на отрицательные доводы и жалобы (вроде «руки связали»), приказ с предупреждением о строгой ответственности за нарушение его был подписан и долгие годы действовал безотказно. Однажды был применён в полной мере - за нарушения был снят с работы один зам. директора. Этим приказом мы и на себя приняли обязанность решать все вопросы возникающего дефицита своими силами. Мы добились ликвидации вопиющей несправедливости, когда один (УМТС) обязан всё обеспечить и дать, а десятки предприятий и в них десятки больших и малых начальников бесконтрольно, не известно почему, раздают и расходуют с большим трудом добываемые ресурсы. Я далек от мысли, что всё было идеально и что совершенно не было обходных путей и обманов. Однако, мы легко могли, когда это было нужно, определить то или другое нарушение, и на этом воспитывали смельчаков, стараясь не наказать, а показать, что если потребуется, то нарушители очень пожалеют, работать - то нам нужно было вместе...!

Рассматривая результаты ежегодных «поголовных» переписей (годовых) остатков материальных ресурсов, мы обратили внимание на большие складские остатки на предприятиях по многим, в т.ч. дефицитным, позициям. Казалось, что иметь большие остатки хорошо, не надо ждать прихода фондовых металлов, всегда вроде всё под руками. Оказалось, не так! Это могло получиться только по двум причинам: или фонды завышены и тогда следовало их уменьшить (очень чувствительное наказание!), или заявляли и специфицировали у поставщиков тот типоразмер металла, который не расходовался, не находил применения, иногда годами и оседал мертвым грузом на складах.

Накапливая большие складские остатки на предприятиях, в подавляющем большинстве малоходовых, а то и просто излишних материалов и оборудования, мы лишали себя возможности заказывать в достаточном количестве ходовых материалов. Углубляясь в поисках причин, обнаружилось, что главным источником этого является формальные, не продуманные, не привязанные к производству заявки на снабжение вообще и в прилагаемых к ним спецификациях! Оказалось, что заявки и спецификации составляются в основном работниками снабжения и часто из года в год просто переписываются. Было принято решение, что заявки и спецификации должны составляться силами производственников: технологами, другими техническими службами, т.е. теми, кто должен привязывать материальное обеспечение к конкретным объёмам работ, к дефектным ведомостям, к технологическим процессам. Заявки и спецификации должны подписываться руководством. Естественно, и за их качество отвечать.

И хотя не всем это мероприятие пришлось по душе (кому хочется отвечать и ещё выполнять дополнительную работу?), но пришлось
подчиниться. В противном случае заявки к рассмотрению не принимались. Руководители некоторых предприятий, особенно главные инженеры, вчерашние коллеги, долго мне ставили в укор этого «подкидыша» - уж очень не хотелось марать свои чистые инженерные руки снабженческой грязью. Потом привыкли.

Вот как иногда бывало: на складах сотни, несколько тысяч шарикоподшипников, а вот нужного размера, причём довольно широко применяемого, нет. Раньше, этот факт стал бы причиной для «шума», доклада, в том числе в партийные инстанции, что, мол, задерживается выход из ремонта судна. На графиках (диспетчерских), планерках только и разговора о подшипнике, а причин задержки в ремонте судна, кроме отсутствия подшипника, ещё десятки, но есть «приливчик?». И его на всех уровнях мусолили, издевались над снабженцами. Когда же выявлялись истинные виновники, которые в спецификации на поставки шарикоподшипников таких номеров вообще не включали, определялся виновник, но им был не отдел снабжения, как это было прежде.

Для повседневного контроля за поступлением и распределением таких материалов пришлось даже закрепить отдельных ответственных работников УМТС.

Этим же решением упростили контроль за выборкой фондов, улучшили условия хранения, ликвидировали излишние перевозки, резко снизили потери. Но зато и работать приходилось особенно внимательно и нервозно. Уже к 9.00 утра на рабочих столах руководства лежали суточные оперативные сводки, из которых были видны: фонды месяца, квартала, отгружено, остатки на складе (емкостях), количество в пути. И тут же принимались меры (телефонные переговоры, телеграммы, уговоры, просьбы и в острых ситуациях - отправка толкачей!) для получения положенных ресурсов, к правильному распределению имеющихся запасов.

Окончание читать здесь

Причалы мои путевые