Читать предыдущую часть

Прошли годы. Одна из встреч с Ксенией Петровной, которая состоялась в конце 1980-х годов на набережной Северной Двины, в доме № 100, на котором установлена мраморная доска в её честь, оказалась необычной и произвела сильное впечатление на всех её участников.

Ксения Петровна пригласила к себе домой трёх человек: Валентину Александровну Волынскую - одного из ведущих специалистов областного архива; Валентина Ивановича Дерябина - капитана Архангельского морского порта и меня - автора этих строк.

Все мы сразу почувствовали, что сейчас произойдёт что-то необычное, но нам и в голову не приходило, о чём пойдёт речь.

После небольшой, но напряжённой паузы она сказала, что откроет нам тайну могилы Георгия Яковлевича Седова.

По словам Ксении Петровны, вскоре после возвращения шхуны «Святой мученик Фока» в Архангельск в их квартиру пришли два матроса - Г. Линник и А. Пустошный, сопровождавшие Г. Я. Седова, пытавшегося на собачьих упряжках достичь Северного полюса.

После смерти начальника экспедиции матросы начали обратный путь к острову Рудольфа, где стояла их парусно-моторная шхуна. Он проходил в исключительно сложных условиях: начались подвижки льда, сопровождавшиеся метелями и сильным ветром. Продвигались очень медленно. Собаки тянули упряжку с телом Г. Я. Седова из последних сил и в любой момент от истощения могли прекратить своё движение. По словам матросов, в этом случае и им была уготована неминуемая смерть во льдах Арктики.

Г. Линник и А. Пустотный вынуждены были пойти на крайнюю меру: они расчленили тело покойного начальника экспедиции и стали скармливать его собакам, которые и смогли дотащить траурную упряжку до мыса Аук острова Рудольфа.

Чтобы в дальнейшем как-то оправдаться за содеянное, матросы соорудили подобие захоронения из собранных камней, но часть из них они разбросали поблизости, в надежде на то, что всё это в дальнейшем даст повод людям, которые могут обнаружить место «захоронения» Г. Я. Седова, свалить всю вину на действия белых медведей. Время показало, что так всё и произошло в конце 1920-х годов.

Эти строки я пишу в ноябре 2010 года. В. И. Дерябин уже ушёл из жизни, а Валентина Александровна Волынская сейчас на пенсии и проживает в Архангельске. Она может подтвердить все эти трагические факты, сообщённые нам троим Ксенией Петровной Гемп.

В октябре этого же года я посетил отдел «Русский Север» научной библиотеки имени Н. А. Добролюбова для уточнения некоторых фактов об экспедиции Г. Я. Седова к Северному полюсу. При разговоре с сотрудником этого отдела - Фёдором Степановичем Агапитовым - о могиле Георгия Яковлевича тот, не задумываясь, сразу сказал: «Так его же съели. Мне об этом в своё время рассказал мой дед».

Я невольно прихожу к выводу, что некоторые архангельские современники событий того времени знали, как завершился земной путь Г. Я. Седова. Этим самым ещё раз подтверждается правдивость рассказа Г. Линника и А. Пустотного при встрече с Ксенией Петровной Гемп.

И ещё один необычный случай напомнил мне об этой полярной экспедиции. Произошёл он в начале 1970-х годов, то есть около 40 лет тому назад. Сейчас уже не помню, кто сообщил мне, что в одном из старых деревянных домов Архангельска после смерти одинокого старого человека сохранились фотографии об этой полярной экспедиции. И вот вместе с одним из краеведов мы посетили убогое, бедное жилище. Под кроватью мы обнаружили старый чемодан, в котором в беспорядке лежали подлинные фотографии, которые принадлежали, видимо, кому-то из экипажа шхуны «Святой мученик Фока». Около десятка этих подлинных уникальных снимков я взял себе и в дальнейшем использовал для оформления стенда в училищном музее, поскольку в этой экспедиции участвовал и выпускник нашего учебного заведения Николай Максимович Сахаров.

В том же, 1912 году очередную полярную экспедицию возглавил Георгий Львович Брусилов, окончивший в 1905 году Морской корпус. После выпуска молодой офицер несколько лет служил на кораблях Балтийского флота.

В те годы необъятные, малоисследованные и суровые просторы арктических морей вызывали повышенный интерес в широких слоях русского общества. Не избежал искушения и молодой флотский офицер. В 1910-1911 годах Г. Брусилов в составе гидрографической экспедиции занимался изучением Чукотского и Восточно-Сибирского морей на ледокольном транспорте «Вайгач», а также исследованием устья реки Колымы.

Уже тогда он поставил себе цель - пройти по Северному морскому пути из Атлантического океана в Тихий. Г. Брусилов приобрёл в Архангельске шхуну «Святая Анна» и снарядил её всем необходимым.

В августе 1912 года экспедиция под его руководством вышла из Архангельска. В сентябре того же года «Святая Анна», пройдя через пролив Югорский Шар в Карском море, была затёрта льдами у западного берега полуострова Ямал, получила повреждения и была вовлечена в ледовый дрейф - сначала на север, а с декабря 1913 года - на запад.

Весной 1914 года, когда шхуна дрейфовала севернее Земли Франца-Иосифа, часть экипажа - штурман В. И. Альбанов и 13 матросов - получили разрешение покинуть судно и попытаться пешком по дрейфующим льдам, двигаясь на юг, достичь Земли Франца-Иосифа.

Переход оказался трагическим - большая часть матросов погибла в пути. Оставшихся в живых - штурмана Альбанова и матроса А. Э. Конрада - спасла у мыса Флоры экспедиция Г. Я. Седова на судне «Святой мученик Фока».

Судьба остальных членов экспедиции и самого Г. Брусилова осталась неизвестной. Альбанов доставил в Архангельск материалы исследований экспедиции (в виде выписки из судового журнала), где содержались, в частности, данные о наличии в Карском море постоянного течения, направленного к северу. Это позволило вычислить его среднюю скорость и определить границу материковой отмели Северного Ледовитого океана.

Заметный след в исследовании арктических морей оставил Владимир Александрович Русанов - человек с непростой судьбой. Так, за участие в революционном движении он отбывал в 1901-1903 годах ссылку в Усть-Сысольском уезде Вологодской губернии.

В дальнейшем изучал природу и экономику Печорского края, проводил изыскания водного пути между Печорским и Камским бассейнами. Образование получил в Сорбоннском университете.

Дальнейшая его деятельность связана с изучением арктических морей. Так, в 1907-1911 годах В. Русанов занимался исследованием Новой Земли, сначала самостоятельно, затем в составе французской экспедиции, а также в экспедициях, организованных губернатором И. В. Со-сновским.

Особо отметим, впервые после помора Саввы Ложкина, которому в 1760 году удалось обогнуть северную часть Новой Земли, повторить этот сложный переход удалось В. А. Русанову. Во время плавания он проводил геологическое описание северного побережья Новой Земли, собирал картографические материалы, которые вскоре были опубликованы и высоко оценены Музеем естественных наук, за что В. А. Русанов по достоинству был награждён академическими лаврами.

В эти же годы Владимир Александрович высказывал в своих публикациях мысль о возможности организации «срочного пароходного сообщения» с сибирскими реками - Обью и Енисеем. Эта его хорошо аргументированная идея получила одобрение во властных структурах правительства России.

В 1912 году ему было предложено возглавить экспедицию на Шпицберген на судне «Геркулес». На должность капитана судна он пригласил Александра Степановича Кучина, окончившего в 1909 году Архангельское торгово-мореходное училище с золотой медалью. В 1910-1911 годах он участвовал в экспедиции Р. Амундсена к берегам Антарктиды на судне «Фрам», проводя океанографические работы, которые получили в дальнейшем у специалистов высокую оценку.

На Шпицбергене были проведены им геологические изыскания. При этом В. А. Русанов нашёл и «застолбил» несколько угольных месторождений, выполнил значительные гидрологические исследования в шхерах этого полярного архипелага.

Со Шпицбергена «Геркулес» направился к Новой Земле. Идя проливом Маточкин Шар, Владимир Русанов отправил в столицу сообщение, что судно «идёт на восток». Затем всякая связь с «Геркулесом» прекратилась. Поиски экспедиции и её участников долгие годы были безрезультатными.

Только в 1934 году советские гидрографы на одном из островов шхер Минина, близ Таймырского полуострова, обнаружили столб с надписью «Геркулес, 1913», а также остатки лагеря и вещи участников погибшей экспедиции.

При каких обстоятельствах произошла эта трагедия - неизвестно до сих пор.

Но вернёмся в Архангельск. Через два месяца после отъезда И. В. Сосновского к новому месту службы в губернский город прибыл последний гражданский губернатор - Сергей Дмитриевич Бибиков, которому вскоре пришлось решать задачи большой государственной важности.

И то, что Сергей Дмитриевич окончил в своё время престижное Александровское военное училище, во многом помогло ему принимать правильные решения в ходе начавшейся вскоре Первой мировой войны.

Первый период его губернаторства пришёлся на мирное, ещё спокойное время. Так, он твёрдо поддерживал инициативу городского головы Я. И. Лейцингера о постройке в Архангельске трамвая и строительстве в городе крупной электростанции, которая могла бы вырабатывать электроэнергию в первую очередь для работы нового современного транспорта по протяжённым улицам губернского города.

Поздней осенью 8 ноября 1913 года в зале Коммерческого собрания (ныне это так называемый Марфин дом, перенесённый с Троицкого проспекта на улицу Чумбарова-Лучинского. - Г. П.) торжественно отмечался 300-летний юбилей Архангельского общества лоцманов, счастливо совпавший с 300-летием царствующей династии дома Романовых.

К юбилею готовились с истинно русским размахом. Начальник Беломорского лоцманского округа полковник корпуса флотских штурманов К. И. Престин запросил у столичного начальства немалую сумму - 11 тысяч рублей «наградных». Деньги были получены и розданы лоцманам, их семьям и лоцманским вдовам. Часть средств пошла на организацию самих торжеств.

Зал, где проходил торжественный акт, был роскошно декорирован флагами, зеленью, цветами. На видном месте в особой рамке под стеклом была вывешена грамота, выданная архангельским лоцманам в 1690 году юными русскими царями Иваном и Петром Алексеевичами «На право приводить к порту и выводить в море иностранные купеческие корабли». Внимание многих привлекал манекен, одетый в костюм лоцмана петровского времени.

На юбилейный вечер собрались все «наличные» лоцманы и лоцманские ученики, присутствовали многочисленные гости, в том числе представители балтийских лоцманов, а также местные власти во главе с губернатором С. Д. Бибиковым.

Всем лоцманам и лоцманским ученикам вручили красивый, довольно сложный по исполнению знак в память 300-летия существования лоцманской службы «для ношения на левой стороне груди». Знак этот был вручён и почётным гостям, приглашённым на торжество.

Известный архангельский фотограф Соберг сделал прекрасную фотографию всех собравшихся в этот день, хорошо сохранившуюся до нашего времени.

Выше уже отмечалось, что ещё весной 1909 года губернатор И. В. Сосновский выступил с инициативой установить в Архангельске памятник Петру I. Вот что говорил на заседании городской думы 11 мая 1909 года городской голова Я. Лейцингер за полтора месяца до празднования 200-летнего юбилея Полтавской победы:

«...Для города Архангельска предстоящий праздник имеет особенное значение: троекратный приезд Петра Великого в Архангельск, открытие здесь корабельной верфи, закладка новых судов, основание военного порта - всё это, без сомнения, имеет большое значение в истории жизни города Архангельска, и память об этом высоком покровительстве должна быть достойно чтима».

Все дальнейшие хлопоты по установке памятника Петру Великому выпали на долю губернатора С. Д. Бибикова. Его решили установить на набережной Северной Двины, близ главного храма Архангельска - Свято-Троицкого кафедрального собора. Сюда, на мыс Пур-Наволок, куда еще в 1877 году был перевезён деревянный домик, специально срубленный для царя, в котором он жил в свой третий приезд в Архангельск, в 1702 году, на Марковом острове близ строящейся Новодвинской крепости.

Но дело с открытием памятника затянулось. Много времени ушло на сооружение каменного футляра над царским домиком, да и сам он подвергся необходимой реставрации, ибо нижние венцы брёвен домика пришлось заменять новыми.

Одновременно в Онежском заливе, в старых каменоломнях Кондострова, высекались три громадные глыбы под основание памятника. Тогда же был объявлен конкурс на создание постамента для памятника. Проводились и земляные работы по выравниванию территории вокруг будущего памятника. Из Москвы были выписаны саженцы акации, жимолости, сирени, липы и калины - «как наиболее выносливые для климата Архангельской губернии» - для создания небольшого сквера вокруг памятника.

И во всех этих хлопотах активное участие принимал губернатор Сергей Дмитриевич Бибиков.

Наступило лето 1914 года. Шли последние приготовления к торжественной церемонии открытия памятника. Ожидалось, по газетным сообщениям, прибытие в Архангельск царской яхты «Штандарт» с «высокими гостями», но последняя так и не появилась в северных водах.
Открытие памятника состоялось 27 июня - в день очередной годовщины Полтавской победы.

Был разработан церемониал этого торжества. Началось оно с литургии в Троицком кафедральном соборе и крестного хода. Когда с памятника был сдёрнут чехол, искусно сшитый соломбальским парусным мастером Андреем Прокуевым, перед горожанами предстала величественная фигура Петра. Рост его, как известно, равнялся двум метрам четырём сантиметрам. Высота же бронзовой фигуры достигала 2,5 метра, скульптор учитывал, что стоять ей придётся на постаменте и потому выглядеть она будет несколько меньших размеров.

М. Антокольский изобразил императора в напряжённый момент Полтавского сражения, от исхода которого зависела дальнейшая судьба Русского государства. Ветер, бьющий в лицо, треплет полы Преображенского мундира и офицерский шарф. Пётр стоит, опираясь правой рукой на трость, в левой нервно сжимает подзорную трубу. Порывистый, решительный, он весь устремлён вперёд.

В торжественный день открытия перед памятником прошли церемониальным маршем войска, заранее выстроенные по обеим сторонам Соборной улицы. Но особое значение в этот день придавалось «морской части» парада.

На широком рейде Северной Двины стояло несколько десятков судов. По условному сигналу корабли снимались с якорей и шли вверх по реке. Проходя мимо памятника, они салютовали ему флагами, ракетами и пушечными выстрелами, так любимыми раньше Петром! Впереди шёл флагман - охранный крейсер «Бакан», за ним - крупные торговые суда, лоцманские боты, суда Архангельского торгового порта, частные поморские шхуны. Замыкали шествие белоснежные яхты и многочисленные катера и лодки. Это было необычайно яркое зрелище, о чём с восхищением сообщали на следующий день местные газеты.

Что касается слабозаселённого Кольского полуострова, выходящего своим «фасадом» на западный сектор Арктики и граничащий с сопредельной Норвегией, то Сергей Дмитриевич Бибиков держал постоянную письменную связь с Кольским уездным исправником, продолжая сложившиеся традиции архангельских губернаторов по охране рыбных промыслов.

Но связь эта была нестабильной и довольно сложной: в летнее время она поддерживалась исключительно морем, а с выпадением снега тысячевёрстным зимним почтовым Кольским трактом, идущим от Архангельска вдоль побережья Белого моря и пересекающим у Кандалакши Кольский полуостров с юга на север. Заканчивался он у небольшого уездного городка Кола, стоящего в «вершине» Кольского залива и удалённого от выхода в океан на 60 вёрст.

Не прошло и месяца после торжественного открытия памятника Петру Великому, как газеты стали доносить до Архангельска сообщения об осложнявшейся политической обстановке в Европе. Но здесь казалось, что гроза пройдёт стороной. Город жил внешне спокойной, размеренной жизнью.

Но вот 20 июля 1914 года в 2 часа 45 минут ночи начальник порта А. Новинский получил телеграмму от военного министра Сухомлинова: «Германия объявила войну».

В тот же день на заседании экстренно созданного Совета обороны Архангельска единогласно решили:

«Немедленно принять меры к обороне входа в порт затоплением на мелких местах по сторонам фарватера (ниже уточнялось: "в Лапоминском канале и у завода Стюарт". - Г. П.) для сужения его... подготовленных для взрыва в крайнем случае и в последний момент, если это будет вызвано обстоятельствами активных действий неприятеля, конфискованных германских судов и барж... просить санкции Главного гидрографического управления и Морского ведомства снять Северо-Двинский плавучий маяк и обвехование фарватера Барового канала и устроить секретное его обвехование, передвинуть Белую мудьюгскую башню и потушить все маяки, допускать проход судов в Архангельский порт только под проводкою лоцманов после предварительного их просмотра военной командой посыльного судна "Бакан"; установить на Мудьюгском острове морской наблюдательный пост; маяки побережья Мурмана и Белого моря превратить в наблюдательные посты, связанные телеграфом с Архангельском...»

Читать следующую часть

Роль архангельских губернаторов в закреплении за Россией западного сектора Арктики