...У причальной стенки Беломорского рыбного порта замерли на швартовых промысловые суда. Над одним из них хлопотливо снует, выхватывая из трюма бочки с рыбой, стрела портального крана. Это СРТ-4271 "А. Старостин", который пришел в порт после полуночи и сразу же был определен под выгрузку рыбы.

Несмотря на раннее утро, на палубе, кроме вахтенного матроса, находится и старший помощник капитана Евгений Леонидович Барткевич.

Судя по приветливому общению и улыбке на его лице, можно было понять, что рейс был удачный:

- Взяли более двух тысяч центнеров рыбы, - рассказывает старпом. Рыба ловилась хорошо и вместо сорока суток в море пробыли тридцать.

Ловили треску, зубатку, пикшу. Рейсовое задание удалось перекрыть. Не раз этот траулер приходил в Беломорск с богатыми уловами.

Иногда за сутки удавалось брать по два плановых задания. К сожалению, такая удача выпадала редко. По мнению старшего помощника капитана, успех на рыбном промысле определяется подбором экипажа, опытом и мастерством капитана. Бывает, выйдешь в рейс и несколько дней подряд на палубу вытаскиваешь почти пустой трал, хотя рядом идущие суда ведут успешный вылов рыбы. На траулере установлена гидроакустическая станция "Омуль", которая по отражениям от грунта звуковым колебаниям определяет наличие рыбного косяка. Но бывает и такое, что "Омуль" подводит, например, если рыба плотно прижалась к грунту... Много есть тонкостей в нашем рыбацком деле, которые влияют на уловы. У нас экипаж подобрался работящий, знающий свое дело. Если выпадала в этом необходимость, то командный состав дружно выходил на подвахту, помогал палубной команде обрабатывать улов. Благодарности за свой труд заслужили: второй штурман В. А. Кичигин, третий механик Г. И. Катаев, старший мастер добычи рыбы Г. М. Богатов и рыбмастер В. П. Закамский...

Ближе к обеду выгрузка была завершена. После непродолжительного ремонта и установки специального осветительного оборудования траулер вышел в свой очередной рейс, на этот раз в промысловый район Центрально-Восточной Атлантики.

...Вахтенный матрос СРТ-3196 явно скучал. Всю работу, которую поручил ему боцман, он сделал, а теперь, находясь у трапа, следил за натяжением швартовых концов, считал стампы с рыбой, которые выхватывала из трюма стрела и проворно переносила в приемный бункер рыбообрабатывающего цеха.

В каюте старшего помощника капитана Петрова находится старший механик Насонов, и они оживленно обсуждали предстоящий ремонт. Оба далеки от спокойствия.

Поскольку на промысле траловая лебедка находится в работе круглосуточно, то, конечно, во время промысла ее разбирать, тем более ремонтировать, практически невозможно.

Когда поинтересовались у старпома, как проходил рейс, он раздосадованно махнул рукой. Все его внимание направлено на предстоящий ремонт траловой лебедки. На поверку вышло, что ход дальнейших ремонтных работ упирается в неповоротливость беломорских судоремонтников, не сумевших оперативно организовать ремонтные работы. Пока утрясали и выясняли неясности с ремонтными ведомостями, прошло уже почти пара суток. И ремонт оказался несложный, а вот поди ж, фановую трубу в судовом гальюне ремонтировали целых четыре дня, а в последнем рейсе стали протекать кингстонные трубы, их ремонт значительно сложнее, чем трубы судового туалета. А ведь рабочее место рыбака - море. На берегу, кроме выгрузки выловленной рыбы да получения судового снабжения на предстоящий рейс, оставалось лишь пообщаться с семьями да снова спешить на рыбалку. Ведь как ни крути, а траулер, на котором работают рыбаки, предназначен для лова рыбы в море.

...Вот уже более сорока лет я пишу о карельских рыбаках. Начинал с небольших заметок об итогах рейсов. Несколько позже перешел на очерки и путевые заметки, некоторые из них переросли в документальные повести. Печатались они в периодической печати Мурманска и Карелии.

Жизнь сложилась так, что я не мог не писать. Уж слишком часто на своем рыбацком пути мне встречались весьма интересные люди. Как правило, имеющие богатое прошлое.

Вообще я не могу вспомнить ни одного рейса, чтобы на рыбацких дорогах не встретился бы с интересным человеком. Весьма памятна в этом отношении работа в экипаже судов, которыми руководил талантливый рыбак и интересный во всех отношениях человек Марк Исаакович Любовский. О том, что он является кавалером ордена Ленина, я уже знал из газет.

Трудно передать мое волнение, когда я вошел в капитанскую каюту и навстречу мне поднялся крупный мужчина с густой шевелюрой волнистых волос. Тогда я обратил внимание на его литые плечи и выразительные крупные глаза с вишневым отливом. Капитан предложил мне сесть и как можно подробней рассказать о себе.

Как показало наше дальнейшее общение, Марк Исаакович не показал себя этаким всезнающим поучителем, готовым
по каждому случаю разразиться водопадом пустых и холодных слов. Капитан Любовский был скуп на слова, бережно подходил к вопросу раздачи оценок своим подчиненным. На первых порах весьма внимательно присматривался к работе начинающего судоводителя, каким я был в ту пору. Для каждого моряка у него было припасено доброе слово; в любое время суток он был всегда готов оказать помощь вахтенному штурману в возникающих сложных ситуациях.

Находясь на ходовом мостике во время моей вахты, всегда выслушивал мой ответ на поставленный им вопрос, не перебивая, стараясь воздержаться от скоропалительных советов, не подавляя своим величием.

От других моих коллег я также узнавал, что для каждого штурмана у Марка Исааковича всегда находилось про запас ободряющее слово, которое было очень радостно услышать начинающим судоводителям.

Что греха таить! Были в те уже далекие времена и другие капитаны промысловых судов, стоящие на мостике этакими дубами и смотрящие свысока на порой трепещущего от страха вахтенного штурмана перед именитыми метрами судовождения.

С большим уважением и почтительностью М. И. Любовский отзывался о капитанах той поры: Ю. А. Осташкове, М. А. Алиеве, В. Н. Ветрове, Л. А. Шверсте, К. Г. Проккуеве, А. И. Клинге, А. С. Тарабукине, В. А. Георгиеве. Само отношение к промысловой работе вышеуказанных рыбацких командиров и других их соратников, по мнению Любовского, служило убеждающим примером их безупречной работы.

Марк Исаакович внимательно следил за ростом молодых судоводителей, он не любил приспособленцев и ловкачей. Он по себе знал, что трудовой успех на рыбном промысле дается в результате слаженности всего экипажа.

Когда выпадало свободное от работы время, то капитан охотно рассказывал, где и как он провел свой отпуск. Бывал в это время оживлен, шутил, подробно рассказывал о своих впечатлениях от проведенного отпуска. При всем этом у него полностью отсутствовала какая-либо рисовка, наигранное глубокомыслие, им не было тогда произнесено ни одной бездушной фразы.

Когда я в наше время бываю в рыбацком музее Заполярья, то всегда любуюсь портретом своего бывшего капитана и вспоминаю счастливое время, проведенное вместе в продолжительных рыбацких рейсах.

Моряк, как и любой другой человек, скучает по своей семье, по женской нежности и ласке, ибо находясь подолгу в плавании, он напрочь всего этого лишен. Поэтому он томится больше других мужчин, находящихся подолгу в командировках, ибо в судовых условиях никто не может заменить ему дружеское сочувствие любимого человека, сердечное и теплое участие при постигшей его неудаче.

Возвращаясь к рассказу о людях, создавших Карельский флот, я, что называется, с первых плавающих единиц рассказываю о тех, кто никогда не гнушался черновой работы. Их не останавливали никакие трудности, невзгоды и даже лишения, присущие людям, работающим в море.

Наблюдая за поведением людей, стоящих у истоков создания промыслового флота, я заметил почти у всех много задушевного тепла, внимания к подчиненным им людям. По моему разумению они всегда старались доказать, а не поучать, выслушивать и не перебивать.

...Обычно принято, что начальник дает характеристику своим подчиненным. Но ведь и подчиненные могут аттестовать своих начальников.

Вот этим сейчас и займемся.

Может они были несколько слабохарактерны? О, нет! Каждому из общающихся: с ними становилось ясно, что их нельзя было упрекнуть в мягкотелости. Почти все они обладали интеллигентностью и воспитанностью, которые сопровождали их во время работы и до глубокой старости. И тем не менее, есть желание лишний раз засвидетельствовать, что первый руководитель Мурманского филиала базы гослова Дмитрий Алексеевич Поташов - человек с лицом сурового викинга был и с добрым сердцем. Он врос в рыбацкие дела флота, был неутомим и одержим в работе. Он был строгим и в то же время приветливым человеком. А каким деликатным, мягким в общении был следующий начальник филиала -Эммануил Натанович Пеккер. Высокий, со смуглой матовой кожей, чуть продолговатым лицом, про таких людей говорят, что ладно скроены. Всегда он старался, чтобы в рыбацком коллективе царил дух товарищества и дисциплины.

В общении со всеми, начиная с рядовых матросов и кончая ответственными работниками управления флота, Эммануил Натанович был корректен и учтив и делал все возможное для создания предпосылок успешной работы всего флота.

Как Эммануилу Натановичу, так и другим руководителям того времени были присущи в общении тонкое понимание своего собеседника, задушевный разговор, не окрик и назидания. И ни в коем случае не поза, не величие, не попытка подавить собственным авторитетом. Он был щедр на похвалу, не забывая при случае призвать к порядку нарушителя трудовой дисциплины.

Однажды я оказался невольным свидетелем разговора начальника филиала с капитаном одного промыслового судна, который вернулся в порт без выполнения рейсового задания по вылову рыбы. Он сидел напротив рыбацкого командира и слушал внимательно, озабоченно и строго. Капитан-неудачник тогда понял, что отделаться междометиями нельзя. В докладе надо было обосновать главную причину, в силу которой экипаж не справился с планом вылова рыбы. Как мне тогда показалось, Эммануил Натанович разобрался тогда до конца, выяснил главные обстоятельства, помешавшие успешной работе экипажа. В пределах разумного ободрил командира и, не произнося утешительных слов, помог морально капитану, заявив, что в период работы в море у экипажа были существенные причины (часто выходила из строя траловая лебедка), сделать для себя соответствующий вывод для последующей работы на промысле.

Флот хорошо знал своего начальника. Рыбаки верили в него, что данные им обещания будут выполнены непременно и в срок. Он постоянно следил за работой промысловиков и судоремонтников, ничего не выпуская из своего поля зрения. За мелкие просчеты не жучил, не унижал допустивших их, а заставлял делать соответствующие выводы, чтобы впредь их не допускать.

Вспоминая Александра Степановича Носницина, возглавляющего флот на протяжении двадцати двух лет, я хочу привести в книге одну запись из моего дневника, относящуюся к тому времени:

"Я, как и многие моряки, еще не видя в глаза начальника филиала, уже вдоволь о нем наслышался от встречающихся с ним рыбаков.

Озабоченный, даже измотанный делами, навалившимися на него со всех сторон, Александр Степанович сразу заявил о себе как принципиальный руководитель флота, которому до всего есть дело. К примеру, для вахтенной службы судов, находящихся как в рыбном порту, так и у причальных линий плавмастерской "Фреза", было неудивительно появление его на борту не только утром или вечером, а даже - глухой ночью.

Столь большим рыбацким хозяйством руководить было нелепо. И не потому, что рыбаки уж такой капризный народ, а потому, что почти к каждому из них необходим особый подход с учетом профессиональных данных и характера человека.

Носницин любил флот и ценил рыбаков. Время тогда было достаточно сложное: почти всегда неразрешимой проблемой оставалось снабжение запасными частями к главному двигателю и вспомогательным механизмам, не говоря уже о промысловом вооружении и покрасочных материалах. Рядом с Носнициным активно участвовали в успешной работе флота такие работники, как М. И. Любовский, П. Т. Котелевский, А. Г. Грунин, П. И. Попов, А. И. Гильбо, Ю. И. Аверьянов, Ю. А. Овчинников, А. Е. Казарин, М. И. Гулли, 3. И. Костина, О. В. Чмиль, Т. М. Климашевич, В. А. Савченко, Л. Н. Нужи-на, Н. Г. Рассказова, 3. В. Лосева, О. Н. Сталыга, Г. Г. Хме-ленко, Л. К. Азаренкова, А. Н. Малахова, И. М. Куричев, Н. А. Андреев, В. И. Ефимов, Л. А. Квашенникова, А. В. Рыжкова, Д. И. Архипова, Т. И. Смигунова, Н. П. Кучин, В. И. Ер-мошин, Л. В. Самохвал, К. А. Филимонов, В. Н. Беляков, Н. К. Охотин, К. Н. Федулина, Н. Г. Буркова, 3. П. Елема, Н. С. Абрамченков, М. Ф. Рубанов, А. А. Иванов, И. П. Зорин, С. А. Бокша, А. С. Мерзенюк, Т. А. Мерзенюк.

Этот список можно было продолжить еще на несколько десятков фамилий. Пока представляем только эту замечательную плеяду работников.

Как А. С. Носницину, так и его окружению приходилось нелегко. Вспоминая Александра Степановича и его стиль работы, я не погрешу против истины, утверждая, что многие тогда в своей работе чувствовали его плечо, его твердую позицию по многим важнейшим вопросам, его огромную заботу о флоте, объективные оценки, не затушеванные своими личными симпатиями и антипатиями. Он всегда находил мужество указать работнику любого ранга, если тот пытался, в большом или малом деле, слукавить. И не надо напрягать свою память, чтобы вспомнить время и место нашего первого личного общения. Все это произошло весьма просто: в судовых условиях, также очевидно он поступал в личном общении и с другими моряками, которые чем-либо смогли бы заинтересовать его лично.

В то время в периодической печати была опубликована моя очередная документальная повесть о наших рыбаках. Судя по его критическим высказываниям можно было судить, что Александр Степанович проник в сущность написанного. Его суждения были не только критического характера, но дополнялись добрыми советами.

Однажды участник войны и ветеран флота старший механик Владимир Кузьмич Бокин рассказал мне следующее: "Однажды вызвал меня к себе в кабинет Носницин и вначале посетовал, что пока еще плохо с жилплощадью, а тебе надо помочь. Если согласен, то выделим тебе в Петрозаводске в строящемся доме квартиру. И, тепло улыбаясь, сказал, что он уверен в будущем личном счастье, которое принесет квартира".

Мне почему-то тогда показалось, что Александр Степанович поступил в данном случае не только с учетом личных симпатий, а в результате многотрудной и въедливой работы по правильному распределению жилья.

Согласитесь, что начальника флота несколько угнетала постоянная обязанность распределять жилплощадь, руководствуясь желанием сделать доброе дело для рыбаков, строго затраченному труду каждого рыбака.

Не надо объяснять, что в те послевоенные годы было очень тяжело в стране с жильем, поэтому не надо объяснять всю важность правильного распределения. Не секрет, что многие тогда рыбаки, а особенно ветераны флота, дискутировали на жилищные темы, не скупились на всяческие необоснованные обвинения. Александру Степановичу было тогда нелегко. Иногда на заседании жилищной комиссии можно было видеть до предела усталого и раздраженного начальника флота. Доходило порой до того, что его губы жестко складывались, и он с трудом сдерживал рвущиеся наружу эмоции. Иногда стоило больших усилий правильно координировать желания членов комиссии, направлять их по правильному руслу при решении жилищных вопросов.

Тогда, как никогда в другое время, концентрировался разум руководителя и в то же время работала аналитическая мысль, способная привести к правильному выводу.

У Александра Степановича почти не оставалось времени для необходимого отдыха. Надо признать, что отдельные моряки порой были безжалостны к своему руководителю. Они, особенно не задумываясь о последствиях, несли в кабинет начальника флота то, что у них накипело на душе, порой даже мусор и чепуху, образно выражаясь, били себя в грудь кулаками, настойчиво требовали квартиры. И, конечно, в престижном районе, не говоря уже о метраже и бытовых удобствах. Он не отказывал никому в приеме, ибо считал для себя необходимым составить собственное мнение о возникшей проблеме.

Однажды он доверительно мне сказал буквально следующее: "Я что сберкасса, куда каждый считает своим долгом нести свои житейские болячки".

Пришло время, Александр Степанович ушел, как принято говорить, на заслуженный отдых и вот при очередной нашей встрече и в порыве откровения сказал буквально следующее: "Я счастлив, что вся моя сознательная жизнь была связана с морем и с моряками, что прошел свой трудовой путь среди своих соплавателей и сподвижников по флотской работе".

Вспоминая все сделанное Александром Степановичем в свое время, глубоко задумываешься над судьбой этого талантливого руководителя и возникает законный вопрос: "А все ли было сделано, чтобы сберечь его для флота? Не слишком ли рано он отошел от флотских дел?

Сколько полезного он мог бы успеть сделать для дальнейшего процветания флота?"

Когда встречаешься с ветеранами, то неизменно заходит разговор об "эпохе" Носницина в истории Карельского флота. И, как правило, все они вспоминали о его завидной работоспособности, чуткости, внимательности и скромности. Ведь не секрет, что начальник флота А. С. Носницин за свою долголетнюю работу на этом ответственном посту не имел ни одной заграничной командировки.

Воздавая должное за все сделанное Александром Степановичем, считаю возможным высказать мысль, что его последователи обязаны возродить былую славу Карельского рыбопромыслового флота. Этим самым выполнить заветы, оставленные рано ушедшим от нас участником войны и ветераном труда, во время войны храбро сражавшегося на торпедном катере Северного флота, а в послевоенные годы много сделавшего для становления и процветания нашего флота.

...В восемьдесят первом году мне довелось работать в составе нашего ремонтно-подменного экипажа в порту Санта-Крус. После пятимесячной напряженной работы четыре члена экипажа, в том числе и я, решили остаться на судне, дождаться прилета нового экипажа и в его составе продолжить промысловую работу.

Возглавил тогда экипаж капитан Владимир Михайлович Кравченко, который мне рассказал, что в Мурманске он был вызван к начальнику флота Носницину, который, как всегда, был непроницаемо спокоен, хотя иногда на его лице проглядывала хмурая озабоченность.

Рассказывая о промысловой обстановке, сложившейся у берегов Африки, Александр Степанович отметил, что руководство флотом плохо ориентировано о положении дел на рыбном промысле, так как в то время никто из наших судов не работал. Нужны точные данные о скоплении рыбы в этом районе и, учитывая богатый промысловый опыт, предложил вылететь на Канарские острова, вступить в командование траулера "Дуббе", незамедлительно выйти в район скопления промысловых судов и после пробных заметов послать в адрес Носницина подробную информацию промыслового характера.

Таким образом была решена судьба капитана Кравченко, а мне посчастливилось целых полгода трудиться под началом этого удачливого рыбака.

Как капитан промыслового судна Владимир Михайлович Кравченко был выше всякой похвалы. Недаром за большие трудовые достижения его наградили орденом "Знак Почета".

Что же касается оценки его трудовой деятельности в период его работы на посту начальника флота, то будет самым правильным считать, что судьба отпустила слишком мало ему жизни. Так что его планы на будущее и желание успешно трудиться на этом посту не были осуществлены.

Право на легенду  Владимир Бабуро