...Тусклый свет луны с трудом пробился сквозь ночную темень. Вскоре на предутреннем, начинающем сереть небе, одна за другой начали гаснуть звезды. Анна пришла на край села, когда поморы еще прощались с последними снами. Лишь предутреннюю тишину нарождающегося дня нарушала перекличка петухов.

С детства привыкшая к поморскому обычаю - при выходе из села обязательно помолиться на родной дом, она торопливо скороговоркой произнесла слова молитвы и, крестясь, поспешила на берег моря, куда уже начала собираться бригада рыбаков. Она радовалась, что ей не придется, как многим поморским женщинам, скитаться по становищам, где, по установившимся обычаям, стряпуху могли обидеть осатаневшие от долгой разлуки с женами рыбаки.

Недавно она вообще воспрянула духом - к ней посватался известный рыбак Иван Попов, добрая слава о котором шла по всему Беломорью.

Радовалась Анна тому, что судьба была до сих пор милостива к ее семье. Им до сих пор не пришлось пользоваться подачкой в виде поморского забора, согласно которому пришлось бы отрабатывать в море.

Из разговоров мужчин она знала, что в старое время хорошая шняка - мечта каждого помора - стоила не меньше восьмидесяти целковых.

Тогда возникала же и еще одна забота - приобрести хотя бы тридцать тюков яруса на посудину, не говоря уже о покупке невода.

А заработок у поморов был не ахти какой: за сезон труда на Мурманском побережье можно было заработать от силы шесть десятков рублей.

Вот и крутись с таким доходом. Тут хоть прокормиться бы, о дорогих покупках и не думай.

Семья Поповых хотя и не вышла в богатые хозяева, но своим трудом кормилась и жила не хуже многих поморов.

Почти никто из рода Поповых не зарабатывал кусок хлеба опостылевшей покрутчиной.

Сама Анна Ивановна начала рыбачить с 17 лет. Четыре навигации ходила на парусной ёле в Баренцево море на ярусный лов. Экипаж состоял из трех человек и она - полноценный член экипажа.

На мой вопрос: был ли на ёле компас? Анна Ивановна ответила утвердительно и пояснила при этом, что все работающие с ней умели им пользоваться и были знакомы с навигационной картой.

Ярусный порядок доходил до двадцати двух тюков, каждый из них был длиной по 1160 саженей, расстояние крючка до следующего крючка рыбаки называли удами. Перед постановкой яруса каждый крючок надо было наживить мойвой или песчанкой.

На Мурманское побережье приходили на ёлах в начале апреля. Поселялись в становище Рында, на расстоянии 90 километров от Териберки, в сторону Западной Лицы. В этом становище проживали рыбаки из села Шуерецкое.

На период летних каникул на помощь рыбакам приезжали школьники, которые работали зуйками. Из Беломорска до Мурманска, как правило, добирались в товарняке, стараясь прицепиться к пассажирскому составу.

На мой деликатный вопрос, каким образом удавалось справлять большую и малую нужду в пути следования, Анна Ивановна ответила: во время следования через определенное время состав останавливался и тогда пассажиры товарного вагона бежали кто куда, подальше от вагонов. А вот когда прибывали в Мурманск, то приходилось на нашу долю большое мытарство - надо было долго ждать парохода "Сосновец", развозящего поморов по становищам.

Ютиться приходилось в станах-избушках. Пищу готовили на плитах, спали на нарах, кушали на столешницах (столах).

"Так что рыбачить приходилось в тех местах, где трудились наши родители. К примеру, мой отец - Иван Романович Куроптев - тоже начинал работать зуйком. Много трудился в море и умер в преклонном возрасте, дожив до 88 лет.

Когда ходили в Баренцево море на ярусный лов, то и сами вытапливали рыбий жир. Бывало - возьмешь кружку, наполнишь ее до краев жиром и всю выпьешь, ведь работа была тяжелая, она требовала больших затрат силы...

Мойву привозили из Териберки на мотоботах, где ее заготовкой занимались специально созданные наживочные бригады, а песчанку ловили на берегу своего становища тягловыми неводами.

Каждый ярус к постановке готовили зуйки, а основной состав рыбаков в это время отдыхал. Все рыбаки были бывалые, с богатым рыбацким опытом.

Особенно тяжело пришлось в годы войны. Много раз попадали под обстрелы немецких летчиков.

О рыбаках того времени можно с полным на то основанием сказать, что хотя на фронте им не довелось быть, но они трудились в неимоверно тяжелых условиях, рискуя почти каждый день своей жизнью.

Мужу Анны, Ивану Попову, с первых же дней войны довелось защищать Заполярье, там был и ранен. Единственное письмо получила, написанное им 14 сентября, в котором он сообщал, что был ранен, а сейчас находится в команде выздоравливающих. На этом связь и оборвалась. Писала много лет подряд Анна Ивановна в разные инстанции, но ответа не получила. Выходит, что сгинул ее Иван на войне, и она даже не знает, где его могила.

Когда исполнилось ей 68 лет, то вышла на пенсию. Дали квартиру в Беломорске, на первом этаже. Зимой холод ужасный. Иногда термометр показывает всего лишь девять градусов тепла. В таких случаях валенки - всегда на ногах, пальто на ней,

За свой безупречный труд Анна Ивановна Попова была награждена четырьмя медалями, удостоена знака "Почетный работник рыбной промышленности".

Находясь уже на пенсии, еще 15 лет подрабатывала уборщицей, да сил уже таких не стало, чтобы трудиться дальше. Уместно будет добавить, что Анна Ивановна трижды избиралась депутатом в Беломорский горсовет. Людям она сделала много добра, а вот о ней забыли позаботиться.

...Геннадий Прохорович Постников родился в селе Колежма Беломорского района.

Вспоминая о своем детстве, он рассказал буквально следующее: "Вероятно, во мне с детства зрела тайная страсть, связанная с работой в море. Как и в любой поморской деревне, знакомство с морем начиналось очень рано. Первые мои походы в море начались раньше, чем я взял в руки букварь. Ничем позже я так не гордился, как первым своим выходом с отцом на рыбный промысел. Так что безмятежного детства у меня не было. У нас большие и малые дети брали пример со взрослых. Нам было на кого равняться, ведь подавляющее большинство жителей нашего села так или иначе были связаны с морем".

Геннадий Постников смог самостоятельно управляться с верткой лодкой: помогал отцу устанавливать рыбацкие снасти, принимал участие в обработке улова, а когда наступали осенние дни вместе со своими сверстниками продолжал ходить в школу. После коротких рейсов в море его глаза излучали тепло и радость, а улыбка походила на солнечный луч, пробившийся сквозь пелену тумана.

Он заметно отличался от своих одноклассников, которые снисходительно относились к его странностям. Он, например, не выносил никакой лжи. Если кто-либо начинал рассказывать о чем-то, и в его речь вкрапливалась ложь, то Геннадий вмешивался в беседу, поправлял, подсказывал. Но если собеседник продолжал врать, то он смолкал на полуслове и потом долго ходил мрачным и горестным. Была у него в этом возрасте и еще одна особенность: он делал не всегда то, что считал доступным для своего возраста, так у него неожиданно появилась и прижилась тяга к необычному, непреодолимому.

Бывали моменты, когда на рыбалке отец ради шутки устанавливал на уключину большое весло, зная наперед, что такая тяжелая работа сыну не под силу. Геннадий с ожесточением набрасывался на весло и взмахивал им из последних сил, пытался этим веслом грести и дальше...

Когда у Геннадия проявилось однажды желание учиться живописи, отец неузнаваемо изменился, стал беспокойным, потерял сон, иногда пытливо вглядывался в многочисленные рисунки сына, а однажды привел в дом незнакомого человека, который представился художником, приехавшим в Беломорск писать этюды. Пришлось тогда показать незнакомцу все имеющиеся не только рисунки, но и картины, которые он хранил в отдельном помещении. Заезжий живописец похвалил юного художника, но отцу сказал, что его сыну надо по-настоящему учиться живописи. Все это было так неожиданно и ново для Геннадия. Все это его основательно взволновало, и он начинал понимать, что не сегодня, так завтра его жизнь должна перемениться.

Отныне не будешь заниматься, чем хочешь, не будешь толкаться среди рыбаков на берегу моря, неужели настала пора покинуть родной дом? Ведь рыбацкая работа ему тоже по душе. Мать не одобряла желание сына уехать в Петрозаводск на учебу. Когда она заводила разговор на эту тему с отцом, тот умолкал на полуфразе и потом еще некоторое время холодно смотрел на мать. А сыну сказал, пристально в него всмотревшись:

- Со странностями ты растешь, сын, предостерегаю тебя, что человек, оторвавшись от коллектива и оказавшись в одиночестве, не сильнее мыльного пузыря.

- Да, знаю я, - односложно ответил Геннадий.

- Еесли знаешь, так в чем же дело? Нет, Гена, надо не только знать, но и следовать в жизни тому, что стало твоим
твердым убеждением, неопровержимой для тебя истиной. Я смог бы продолжить это обобщение, приобретенное мною за долгие годы нахождения в море. Проверь себя хорошенько и дай мне прямой ответ: что для тебя в настоящее время дороже: море или учеба в столице нашей республики у известных мастеров живописи?

Геннадий отмалчивался, не зная толком, что ответить отцу.

Об отце Геннадия в селе говорили, что он до предела скрытный человек, вовсе не желающий, чтобы о нем знали больше того, чем положено соседям.

Геннадий покинул, что называется, отчий дом и несколько лет учился живописи в Петрозаводске, но любовь к морю переборола все его стремления, и он вернулся домой.

Об этом периоде времени интересными воспоминаниями поделилась со мной ветеран войны и труда, бывший наш старший бухгалтер, Зоя Ильинична Костина.

Я знал, что их связывают дружеские отношения уже много лет, как говорят в таких случаях, дружат семьями.

Она хорошо узнала Геннадия в те годы, когда он складывался как личность и когда нет "мелочей", когда даже самый незначительный факт мог стать зародышем будущего.

Зоя Ильинична отлично помнит Беломорск сороковых годов. Это был небольшой по нынешним масштабам городок, в большинстве своем состоявший из добротных двухэтажных домов. Принято говорить о непролазной грязи и прочих атрибутах старого провинциального городка, но ничего подобного она не помнит. По ее воспоминаниям Беломорск того времени утопал в зелени, удачно отличался планировкой городских улиц, которые живописно раскинулись по берегам быстрого Выга и его протокам. По своей красоте деревянные дома не уступали каменным - высокие крылечки, резные наличники, большие окна. А незатейливые домишки украшали рябиновые ветви, свисающие из-за заборов.

Хотя они жили в разных концах города, но часто встречались на танцах и других вечерах отдыха. Уже в то время Геннадий хорошо играл на баяне, хотя прошло много времени, но она до сих пор помнит, как удивительно быстро бегали по клавишам его пальцы. Большие надежды подавал он тогда и как художник, так что у значительной части прекрасного пола он пользовался большим авторитетом и уважением. Но ловеласом не прослыл, был уже в этом возрасте однолюб - дружил со своей будущей женой Алевтиной, на которой он женился, и она подарила ему пятерых детей.

Геннадий был очень привязан к своим родителям, особенно к матери: был ласков, приветлив, на долгие годы сохранил сыновью почтительность к родившим и воспитавшим его.

Учился Геннадий хорошо, но сказать, что лучше других - нельзя. Его рисунки украшали все школьные, а позже - городские выставки. Вскоре Геннадий уехал в Петрозаводск учиться живописи и на несколько лет прервалось их знакомство.

Через несколько лет Зоя Ильинична встретила его в форме командира рыбопромыслового флота: капитанские шевроны на рукавах форменного костюма. Загорелый и неизменная улыбка на лице.

Это уже был не застенчивый юноша, а бывалый моряка с навсегда избранной жизненной дорогой.

Я понимаю, что рассказ о том, как в свое время не состоялось награждение его орденом Трудового Красного Знамени, в наши дни не актуален и ничем не примечателен для современного читателя. Но этот эпизод, как факт несправедливости, запомнился капитану Постникову на всю жизнь...

В шестидесятые годы капитан Постников за высокие производственные успехи и организаторские способности был выдвинут на должность Главного капитана Териберского филиала базы гослова.

Вся эта история произошла поздней осенью, когда руководством базы гослова было принято решение - взять на буксир малый рыболовный сейнер и без экипажа перегнать его из Териберки в Беломорск для капитального ремонта.

Против этого решения категорически возражал Главный капитан Териберского филиала Постников, мотивируя свое несогласие с тяжелыми погодными условиями, связанными с наступившей порой осенних штормов.

В конечном итоге никто из руководителей с его мнением считаться не стал. Экипаж малого сейнера перевели на буксировщик и начался переход. Как и следовало ожидать, перегонщики угодили в жестокий шторм, оборвался буксир и малый сейнер утонул.

При разборке аварии никто не вспомнил о категорическом возражении против перегона в осеннее время малого сейнера Главного капитана Г. П. Постникова. А вот "зажилить" честно заслуженный тяжелым рыбацким трудом орден начальство не забыло. Представление на Г. П. Постникова было отозвано.

Крепко тогда обидели знатного рыбака. Хотя со временем обида и притупилась, но боль в сердце за несправедливое решение осталась навсегда.

Геннадий Прохорович вернулся на промысловое судно и еще безупречно трудился пару десятков лет. Перед выходом на заслуженный отдых Г. П. Постникову был вручен орден "Знак Почета".

Наше личное знакомство состоялось более тридцати лет назад, когда я был назначен старшим помощником капитана РС-1017 "Кижи", экипаж которого в ту пору возглавлял Г. П. Постников. Тогда он пребывал, что называется, в зените славы. Экипаж его сейнера, работая с кошельковым неводом на промысле сельди, за один месяц напряженной работы выполнил годовой план вылова рыбы.

...В свое время молодой судоводитель Г. П. Постников по крупицам собирал опыт больших мастеров. Будучи человеком пытливого ума, он творчески обобщал опыт других рыбацких командиров, в то же время обстоятельно анализировал свои промахи. Одним из первых в базе гослова капитан Постников перешел на кошельковый лов, досконально освоил его, работал не только в губах и в заливах, но и в числе первых начал ловить рыбу в открытом море.

Менялись суда, совершенствовалась промысловая техника, росли объемы добычи рыбы. Досрочное выполнение рейсового задания по вылову рыбы всегда рассматривалось как боевая программа экипажа.

Как принято в таких случаях говорить, наконец, дошел он до вершин рыбацкого мастерства. Но ведь ничего не возникает на пустом месте.

Все, в том числе и человеческий характер, имеет свои истоки. Главная черта его характера - жесткость в достижении задуманного - как раз и проистекает от доброй поморской закваски: его отец, его дед и все мужчины рода Постниковых испокон веков занимались только одним делом - рыболовством.

Право на легенду  Владимир Бабуро