А в послевоенную пору, наскучившись по рыбацкому Труду, Константин Михайлович порадовался возвращению к студеному морю Баренца.

Только рыбачить стало во много раз опаснее, много раз из морской бездны вытаскивали мины! Но без моря судьбы своей он не мыслил. Уже по мирному времени на смену моторным ботам пришли СРТ, сменились и районы промысла. В числе первых К. М. Козлов вышел на дрифтерный промысел сельди в Северное море старшим мастером. Для чего пришлось год отучиться на курсах повышения квалификации.

Если кратко говорить о работе тех лет, можно в одном твердо быть уверенным: поморы всегда трудились честно, от души. Старые моряки Карельского флота рассказывали мне, как старший мастер лова Козлов сутками не покидал промысловую палубу, приводя в рабочее состояние порванные сети. А когда однажды СРТ-499 с двойным против рейсового задания планом вылова рыбы пришел в порт, то тогда чуть ли не на причале ветерану флота Константину Михайловичу Козлову вручили орден Трудового Красного Знамени. Дважды избирали рыбаки старшего мастера лова К. М. Козлова депутатом Мурманского горсовета.

И тут опять проявились поморская доброта и добросовестность, помогал людям как мог. К слову сказать, многим тогда депутат Козлов помог с жильем, а сам продолжал ютиться с семьей в домике на Зеленом мысу, однокомнатную квартиру получил сравнительно недавно, за счет снесенного домика.

А годы шли. И вот после очередного рейса врачи запретили выход в море. Тогда и появился на плавмастерской "Фреза" сначала боцманом, а несколько позже - матросом К. М. Козлов. Надо уточнить, что на плавмастерской условия работы для палубной команды были далеко не тепличными. В любое время года, в дождь, метель - под открытым небом, на матросе все: и уборка немалой территории, и поддержание в полном порядке причальных линий. И многочисленные покрасочные работы! Кто-то может скептически отнестись к этому виду работы: мол, что тут такого, велика ли задача принять и закрепить швартовые концы? Но поверьте моему многолетнему опыту: швартовщикам помимо завидной физической силы необходимы и надлежащие профессиональные навыки иметь. Иначе беды не миновать.

В последнюю нашу встречу я хорошо помню, что день занимался радостно-ясным. Воздух был прозрачен до удивительно бездонной глубины. Прадед Константин собирался провожать правнучку в детсад. Уже на крыльце детсадика это жизнерадостное создание замахало нам рукой и стало припевать на свой лад:

"Я рыбачка, ты рыбак, Я на суше, ты на море, И не встретиться никак..."

А ветеран шагал тогда дальше навстречу привычному сквозному ветру распогодевшегося утра. Девиз его был подкупающе прост и ясен: жить и работать, а там уж как сложится....

- Жить до ста лет бы! А что! - азартно потирал он тогда натруженные руки. - Поморы всегда отличались долгожительством и независимым характером. И я пасовать не привык!

К большому сожалению, не оправдалось заверение старого помора, что он непременно встретит свое столетие на своих ногах. В конце июня девяносто пятого года Константин Михайлович, вскоре после того как он прекратил работать матросом, сильно занемог, да так и не сумел справиться с болезнью, и 2 июля того же года старейший ветеран флота Константин Михайлович Козлов умер и с почестями был похоронен на Мурмашинском кладбище.

В начале пятидесятых годов ушли в прошлое дедовские парусно-гребные и моторные палубные боты, а также тяжелый и малоэффективный ярусный лов.

На базе моторно-рыболовной станции была создана Беломорская база государственного лова рыбы. Началось ее интенсивное оснащение средними рыболовными траулерами. Приступили к освоению дрифтерного лова сельди. Рыбаки-поморы вышли на просторы Атлантического океана.

Если на первых порах рейсы планировались на весенне-летний период, то буквально через пару лет карельские рыбаки освоили круглогодичный дрифтерный промысел в условиях Северо-Западной Атлантики.

Со временем менялись суда, совершенствовалась рыбопромысловая техника, неуклонно росли объемы вылова рыбы.

Интенсивное поступление в те годы промысловых судов позволило увеличить Карельский промысловый флот до 44 средних рыболовных траулеров и 15 сейнеров.

Мурманским филиалом Беломорской базы гослова рыбы в разные годы руководили неординарные люди. Дмитрий Алексеевич Поташов был первым начальником филиала.

Долгое время был памятен день, когда моряков пригласил на собеседование Дмитрий Алексеевич. Рослый, с мягким прищуром пытливых глаз, он расположил к себе собравшихся и попросил рыбаков рассказать о тех трудностях, которые встретились во время рейса.

- Я знаю, что вам порой бывает тяжело на промысле, ведь далеко не все рыбопромысловые операции у нас механизированы. Руководству филиала известно, что на промысле выпадают обстоятельства, когда промысловая работа многими часами не отпускает вас с палубы. Но надо пройти все эти испытания, со временем будет заметно легче: вы приобретете необходимый опыт, а промысловые суда будут оснащены современной рыбообрабатывающей и поисковой техникой, -заключил Дмитрий Алексеевич.

Находясь на заслуженном отдыхе, Д. А. Поташов признается, что память бережно хранит лучшее, что было в его жизни.

Потом было много важных моментов, связанных со становлением молодого флота: проводы и встречи экипажей судов в порту. Первый руководитель флота до сих пор помнит многих капитанов, старших механиков и других специалистов.

Почему ему дороги рыбаки той поры? Потому что с ними ему пришлось делить поровну и радость, и печали.

В те далекие уже годы начальнику филиала приходилось решать не только кардинальные вопросы, но мимо его не
проходили и повседневные дела. Он показал себя руководителем с повышенными требованиями к подчиненным. Каждый входящий к нему в кабинет был до предела собранным, старался быть готовым ответить на все интересующие его вопросы.

Случалось, что Дмитрию Алексеевичу приходилось повышать голос на провинившегося, но он никогда не внушал страха. В основу взаимоотношений он брал на вооружение уважение к человеку.

- Приходилось ли в период работы решать спорные вопросы? - поинтересовался я у ветерана.

- С избытком. Однажды захожу в диспетчерскую и обращаюсь к главному диспетчеру Никандру Петровичу Кучину с вопросом - когда будут готовы к отходу на промысел два пришедшие из новостроя траулера? - ответил на мой вопрос Д. А. Поташов. - Больше мы ждать не можем, скоро наступят для нас весьма невеселые времена, когда не будет у нас денег даже на выплату зарплаты. Предлагаю за сутки утрясти все нерешенные вопросы: получение топлива, промыслового снабжения, оформление портовых формальностей, чтобы завтра утром судов в порту не было.

- И для диспетчерской службы и снабженцев тогда наступила горячая пора? - поинтересовался я.

- Не только для них, а для всего управленческого аппарата, - пояснил Дмитрий Алексеевич.

На следующее утро траулер покинул родной причал и взял курс на выход в море, а вслед за своим морским собратом распрощался с родным причалом и другой траулер.

...На девятом причале рыбного порта, специально отведенном для стоянки траулеров, предназначенных для дрифтерного промысла, заметно выделялся внешним видом среди своих собратьев - морских работяг - СРТ-359, на котором начался обычный предотходный день для экипажа: суета сует. Судовые матросы были заняты получением на рейс продуктов, промыслового вооружения.

Ближе к обеду в судовую столовую ввалилось несколько громкоголосых парней, от которых неприятно запахло давно нестиранным нательным бельем и сивушным духом. Гости были странно одинаково одеты: в фуфайках, некоторые только в судовых свитерах, хлопчатобумажные брюки были заправлены в кирзовые сапоги.

У каждого нежданного визитера в руках была сумка. У предводителя этой странной компании вместо шарфа шея была обмотана полотенцем.

Буквально ввалившиеся в столовую быстро расселись за столами и, громко переговариваясь, требовательно застучали по столу ложками.

- А это кто у нас такие нетерпеливые гости? - спросил вахтенный матрос засуетившегося было повара.

- Бичи, - поспешно ответил тот. - Некоторые отстали от своего судна по хмельному делу, другие же успели порасстратить свои рейсовые зарплаты, и вот нужда привела их к нам. Как известно, голод не тетка...

- Бичи! - усмехнулся вошедший в столовую боцман. - Ты, кашевар, не обзывай этих парней бранным словом. Они такие же рыбаки, как и мы с тобой. Вернутся в порт их траулеры, и снова они станут полноправными рыбаками. Что же касается слова "бич", то по всей вероятности оно происходит от английского: "бич" - пляж, пояснил всем бывалый моряк. Поскольку в нашем заполярном городе пляжи из-за климатических условий отсутствуют, следовательно, не могут существовать и так называемые, бичи.

И, обращаясь непосредственно к непрошеным "гостям", назидательно и строго произнес:

- Всем в ближайшее время привести себя в божеский вид, непременно сходить в городскую баню, предварительно организовать стирку нательного белья, для этой операции мыло получите у меня, а то в следующий раз не пустим таких охламонов в общественное место, каким является судовая столовая.

А между тем, стоило лишь боцману покинуть столовую, как один из пришедших извлек из кармана бутылку водки, и она быстро пошла по кругу. Вскоре в столовой поднялся шум.

Повар с нескрываемой тревогой следил за целостностью посуды. Вначале он хотел было остановить этот хмельной шабаш, а потом быстро сообразил, что ему это будет не под силу и поспешил в кубрик, где жила матрос-камбузник, в те времена с чей-то легкой руки начальства, носящая официальное звание занимаемой на судне должности "юнга" - Александра Титовна Зайцева, уже успевшая сделать на судне несколько рейсов на промысел.

Не прошло и двух минут, как в проеме дверей, как изваяние, застыла дородная, средних лет женщина. Она подошла к развеселившейся компании и решительно произнесла: - Ша, парни! Пора закругляться, через пару минут, чтобы вас здесь не было.

- Сашенька, зачем же так строго? Мы ведь все рыбаки-моряки. Может еще доведется на одном траулере в море за рыбкой сходить, - заискивающе произнес рыжеволосый, рослый моряк, привстав из-за стола и протянув к женщине свои руки.

- Садись! - Александра быстрым движением своих сильных рук опустила его на диван. - И чтобы сидеть у меня тихо, также тихо посапывая в ноздри. А то, вот бог, а вот и порог.

Незваные гости поняли, что угроза оказаться вместо теплого помещения на продуваемом всеми ветрами причале была реальной.

Вскоре Александра стояла у двери и провожала каждого бича, желала быстрее завязать с подобным образом жизни и благополучно сходить пару рейсов на промысел рыбы.

Спустя некоторое время столовую заполнили штатные матросы, поспешившие на обед. И буквально на глазах у всех юнга преобразилась из властной и даже на вид суровой женщины в хлопотливую хозяйку, обремененную заботами об экипаже.

Незадолго до отхода судна на промысел на борту СРТ-4460 "Иван Кулагин" появился высокий, чуть начинающий полнеть мужчина, с заметными залысинами на голове, в строгом морском костюме, с капитанскими шевронами на рукавах. Это был новый капитан Лев Альфредович Шверст.

По тому, как он отдавал распоряжения и с какой готовностью с полуслова выполняли его указания все моряки, можно было угадать в нем настоящего руководителя экипажа.

С каждым членом экипажа он познакомился лично, а с некоторыми даже успел поговорить по душам.

На судовом собрании сказал твердо, что прощать и этим самым покрывать прогульщиков он не намерен. Многим тогда запомнились слова нового капитана, обращенные к экипажу: "Человек есть человек - со всеми своими слабостями, и к нему всегда надо относиться по-человечески". И как показала последующая совместная работа, что своему слову он был хозяин.

Из всех матросов оказался лишь один большой любитель спиртного, но и он был человеком не конфликтным, покладистым в жизни и старался не допускать нарушений трудовой дисциплины.

Капитан не делил моряков на любимчиков и нелюбимчиков.

Человек с богатым жизненным опытом, прошедший Отечественную войну, что называется, от звонка до звонка, он понимал, что поставь хоть десять начальников надзирать над моряками, но, если матрос не будет чувствовать свою личную заинтересованность в предстоящем рейсе, настоящего порядка на судне не будет.

Все тогда гудело в рыбном порту. У причальных стенок круглосуточно сдавали рыбу прибывшие с моря траулеры. Мощные портальные краны поспешно поднимали из трюмов уложенные рядами бочки с сельдью. На причале проворно сновали юркие автокары, увозя бочки с рыбой в цеха на переработку.

В многоголосом шуме порта иногда раздавались три судовых гудка. И у всех моряков невольно сжималось сердце. Какой-то экипаж на многие месяцы прощался с родной землей, уходил в дальний рейс - на просторы Атлантического океана.

Недавно, перелистывая свои дневники периода становления нашего флота, я нашел запись о приеме капитана дальнего плавания Льва Альфредовича Шверста на работу и о том времени, когда я начинал свою рыбацкую работу в должности третьего помощника капитана.

...Начальнику филиала Поташову посетитель понравился. Есть на свете такие люди, которые располагают к себе сразу, с первого знакомства. От внимания начальника не ускользнуло, как по-хозяйски, свободно новичок уселся на стул, не присел на краешек стула, а именно уселся, положил на колени крупные руки, затем поднял глаза, больше, внимательные.

Начальник филиала предложил ему сигарету.

- Спасибо. Не курю со времени окончания войны, - посетитель улыбнулся.

И это понравилось Дмитрию Алексеевичу.

О себе посетитель рассказывал сдержанно, не спеша, даже можно сказать, скупо. Имеет диплом капитана дальнего плавания. Во время войны служил на военизированных транспортах на Балтике. В один из рейсов транспорт был торпедирован, тонул, случайно спасся, потом служил в разведке Балтийского флота. После демобилизации работал в Балтийском морском пароходстве капитаном, а теперь решил поближе познакомиться с Заполярьем. До войны много лет провел в дальнем плавании, рыбным промыслом раньше не занимался.

- Пока не женат, - посетитель снова улыбнулся. - Вот, пожалуй, и все...

Капитан ничего не спросил о заработках, и это тоже показалось признаком воспитанности.

В своем кабинете Дмитрий Алексеевич привык видеть посетителей в грубых рыбацких свитерах, в толстых телогрейках, а сейчас просто приятно было смотреть на человека в морской форме. Капитан спокойно, выжидающе смотрел на хозяина кабинета, а тот на некоторое время углубился в изучение какой-то срочной бумаги. Наконец, начальник филиала поднялся из-за стола и несколько торжественно произнес:

- Поздравляю Вас с назначением на должность капитана только что принятого из новостроя траулера!

В ответ Лев Альфредович Шверст принял положение "смирно" и громко ответил: - Есть, быть капитаном траулера!

Ничто так не сближает людей, как совместная работа в море. А если пребывание на рыбном промысле затянулось, то о своем соплавателе узнаешь буквально все, начиная с его предков и до наших дней. К этому времени я успел уже опубликовать несколько очерков о наших рыбаках. Тогда я с удовольствием выслушивал рассказы Льва Альфредовича о пережитом.

Право на легенду  Владимир Бабуро