И еще: как бы ни уважали они деньги, но человека и дружбу с ним ценили выше, как главную ценность!

- Знаете, - рассказывает Карина Айказовна, - мама у меня русская, папа - армянин. Семья у нас была дружная, и я выросла в обстановке, где чтились законы гостеприимства, где часто бывали друзья родителей, сослуживцы, земляки - самые разные люди.

Мы и сами ходили в гости, и у себя гостей принимали. Но у нас это было как-то упорядоченно, чинно, можно сказать. А когда мы с Саркисяном поженились и жили уже в Мурманске, я первое время никак не могла привыкнуть к его образу жизни, привычкам. Вот, например, летний день, и хотя у нас тут светло ночь напролет, но я собираюсь уже ко сну, потому что поздно, спать пора нормальным людям. То, что Саркисяна нет дома, меня уже не пугало: знала, что он до поздней ночи может сидеть на заводе или с кем-то решать деловые вопросы. Можно сказать, уже готова уснуть, как вдруг появляется Рудольф Григорьевич и командует:

- Собирайся, нас ждут в гости!

- Как? - недоумеваю я. - Ведь уже поздно!

- Почему поздно, - смеется он, - смотри, какое солнце на Дворе, сейчас шашлыки будем жарить!

- Но я не готова, - сопротивляюсь я до последнего.

- А почему не готова? - удивляется он. - Ты должна быть всегда готова - хоть идти в гости, хоть - в театр, хоть - на шашлыки!

Он любил компании, общение, всегда говорил, что они сплачивают коллектив. Поэтому празднование каких-то событий всем коллективом инженерно-технических работников или коллективное празднование каких-то событий в рабочих коллективах комбината при нем стали традиционными. А событий и праздничных поводов в те времена хватало! И душой компаний всегда становился Саркисян! Конечно, мне на первых порах было это удивительно, но такой уж он был необычный человек, и мне это в нем нравилось.

Я быстро привыкла к его стилю жизни, и даже не заметила этого. И настолько естественно мне это привилось, что, уже приезжая к своим родителям, и я стала так же себя вести, как Рудольф Григорьевич. Например, в день отлета из отпуска к нам мог кто-то из друзей зайти, и в честь этого мой муж мог с утра устроить прощальное застолье. И если мой отец начинал нервничать: мол, надо торопиться, как бы не опоздать на самолет, то Саркисян мог просто отмахнуться от проблемы: мол, ничего, если и опоздаем, то в другой день полетим... Наши родственники никак не могли понять, у них это в голове не укладывалось: как он мог так легкомысленно относиться к таким серьезным вещам?! Да и на меня уже смотрели с недоумением: я всегда была серьезная, а тут стала уже иной, и легко, как и Саркисян, относилась к опозданию на самолет...

Мне родственники уже стали говорить: «Ты стала какая-то другая...» И я действительно стала другая - больше похожая на мужа. Потому что мне нравилась его позиция: легко относиться к несерьезным вещам. Ведь, действительно, ну что за трагедия, если бы мы опоздали? Ну полетели бы другим самолетом - главное, что мы не бросили бы ради этого старого друга - ведь кто его знает, когда еще в следующий раз удастся свидеться?! Ведь не в пунктуальности счастье, а в том, что есть друзья, есть возможность с ними встретиться, побеседовать, отвести душу. А в мире столько по-настоящему серьезных страданий, беды, горя...

Мне, как никому другому, известно, как близко к сердцу принимал людские страдания Рудольф Григорьевич: он буквально сам страдал от чужого горя. Одно только землетрясение в Армении чего ему стоило! И если уж тысячи людей, никогда не бывавших в Армении и не знавших этого народа, рыдали и переживали до сердечных приступов после известия о беде, и бросились собирать посылки, перечислять деньги для пострадавших, то что уж говорить, как тяжело переживали трагедию сами армяне, оказавшиеся вдали от родины!

Много, очень много всегда делал Рудольф Григорьевич на посту генерального директора, а затем и президента АО «Арктик РуС» для оказания гуманитарной помощи детским приютам в Кильдинстрое и Мурманске, Кольским школе-интернату и детско-юношеской спортивной школе, Мурманской начальной школе и детской городской больнице, Кольским пожарной службе и районному отделу милиции, Дому ветеранов, да и всем ветеранам труда и войны, которым стало трудно жить, и кто обращался на пивзавод за помощью.

Как бы трудно ни приходилось самому коллективу предприятия, но Кольский пивзавод постоянно помогал родному городу: от котельной, принадлежащей «Арктик РуС», обеспечивались теплом близлежащие жилые дома, местная база хлебопродуктов, комбинат выделял денежные средства для поддержки малообеспеченных семей. Да и вообще: уже традицией стало, что на заводе работали целыми семьями. И когда в годы перестройки люди впервые узнали, что такое безработица, какая это по-настоящему большая беда, то за помощью кинулись к своему руководителю: мол, помогите пристроить сына или дочь. Саркисян проблему решал: шел даже на то, что придумывал очередную штатную единицу, загружал какой-то работой новенького - лишь бы он не болтался без дела и получал заработанную плату.

И что важно понять: он не давал «с барского плеча» деньги молодому бездельнику - он давал молодому человеку возможность почувствовать себя нужным предприятию, и за этот необходимый труд ему, новому работнику, и платили, а не на «халяву»! Деньги - они ведь тоже разные: одни - могут развратить, оскорбить, унизить. Другие - вселить гордость, уверенность в своих силах, возвысить и вызвать желание работать, творить...

Саркисян, никогда не бывший скупым, жадным, всегда легко относившийся к деньгам, хотя и умел их считать, особенно в государственном и заводском кармане, признавал только вторые деньги - те, что заработаны.

- Конечно, - говорит Карина Айказовна, - когда мы вдруг остались без Рудольфа Григорьевича, когда на нас свалилась обязанность выплачивать все образовавшиеся долги, пришлось прибегнуть и к сокращению количества работников. Сейчас у нас просто нет возможности принимать на работу всех желающих. И если кто-то из ветеранов комбината просит принять на работу своего сына или дочь, то чаще всего приходится предлагать пенсионеру просто уступить свое место молодому парню или девушке. Да, времена меняются в сторону ужесточения.

И вот здесь необходимо еще раз вернуться к истории Кольского пивзавода в конце 80-х годов. Мы прекрасно помним, как время от времени Политбюро Компартии и советское правительство вдруг начинали ожесточенно бороться с пьянством и алкоголизмом. Во времена Горбачева печально известный секретарь ЦК КПСС Лигачев возглавил новый «крестовый поход» под лозунгом «Трезвость - образ жизни». Лозунг прекрасный. Но как всегда бывает в России, борьбу за его претворение возглавили многие недалекие чиновники, которые нанесли огромный вред экономике страны. В это время было значительно сокращено производство водок и вина, вырублены огромные площади прекрасных виноградников. Несладко пришлось в эти времена, подобные китайской «культурной революции», и российским пивоварам.

Против Кольского пивзавода тоже велась идеологическая борьба. Слов нет, и на этом предприятии работали пьяницы, но не они определяли лицо трудового коллектива и не их интересы лежали в основе существования этого древнего производства. Но и в Мурманской области пивоваров и любителей пива начали травить - конечно же, пером и голосом журналистов на страницах областной прессы, где тон задавала «Полярная правда».

В связи с этим Алексей Кокоянин и многие другие мои собеседники вспоминают, что иногда статьи, которые должны были (по мнению их авторов) заклеймить позором Р. Г. Саркисяна, например, вызывали совершенно противоположную реакцию. Так, известная в области журналистка Зарема Боровая в своей статье в газете «Полярная правда» с обличительным пафосом писала: в ответ на ее упрек, что рабочие пивзавода пьют на рабочем месте пиво и этим, мол, обкрадывают государство и спиваются, вдруг услышала от директора Саркисяна слова, которые ее возмутили. А именно: Рудольф Григорьевич сказал, что, мол, он не считает преступлением, когда рабочий на шоколадной фабрике ест шоколад, на конфетной - конфеты, там, где разливают лимонад - пьют этот напиток, а на пивзаводе - пьют пиво. Что поделать, если такова природа человека! И добавил: мол, вот вы выпускаете бумажную продукцию, и если бы бумага была съедобна, то вы, журналисты, тоже ее жевали бы!

Выход в свет статьи вызвал среди большинства читающей публики настоящий смех, и именно благодаря журналистке Зареме Боровой, которая привела слова Саркисяна, даже те, кто не знал о борьбе с пивоварами и не знал Рудольфа Григорьевича, прониклись истинным сочувствием и к предприятию, и к его руководителю. Буквально шквал телефонных звонков обрушился на Саркисяна в эти дни, а при встречах ему с удовольствием пожимали руку - так самые разные люди, которых не так-то просто было оболванивать даже в самые мрачные времена большевистского мракобесия, выражали ему и его коллективу поддержку.

Но кроме идеологического давления, Кольский пивзавод многие годы испытывал и экономическое угнетение, вовсе не способствовавшее его развитию.

Рудольф Саркисян - романтик «новой волны»