Жилье Саркисяну выделили в центре Мурманска - одну комнату в коммунальной квартире.

Это было главное в жизни каждого советского человека - своя жилплощадь, которую выделяли даже специалистам не сразу, а рядовые работники могли десятки лет ютиться в коммуналках, ожидая, пока подойдет очередь на улучшение жилищных условий. Рудольф Григорьевич, когда начал обживаться на Севере, первое время обосновался в рабочем общежитии. Затем ему выделили в Коле маленькую квартиру, потом он перебрался в Мурманск, в коммуналку. Но и это жилье было свидетельством его успешной карьеры, о которых не стыдно было рассказать друзьями, родственникам.

Родственники, особенно родители, искренне радовались его успехам. И когда в 1986 году он приехал в отпуск, его мать, которая, как все матери, и седых сыновей считала все еще своими мальчиками, нуждающимися в ее заботах, вроде бы в шутку сказала: «Ну вот, теперь у тебя и работа, и должность, и жилье имеется - только жены нет. Надо, сынок, тебе жениться, а то не солидно как-то быть холостяком на такой должности...».

Конечно, мудрая женщина не спроста завела такой разговор - знала, что сын прислушается. А он, тоже вроде в шутку, ответил: мол, я не против, дело только за невестой. И тогда-то мать и познакомила его с семьей Игитян, в которой ей давно нравилась молодая женщина Карина - умница и красавица. Саркисян всегда любил все красивое. И не удивительно, что Карина сразу пришлась ему по сердцу. Первое впечатление могло быть и обманчивым, но здесь - не тот случай: обаятельная Карина была красива не только внешне, но она его покорила и своей душевностью. Не зря ведь ее любили студенты в техникуме, где она преподавала! Саркисян из тех, кто быстро принимает ответственные решения, и решение расстаться со своей холостяцкой свободой он тоже принял быстро. Вот так и получилось, что, совершенно неожиданно для себя, из отпуска он вернулся в Мурманск в холостяцкую квартиру с молодой женой, которой позавидовать могли бы многие.

Мы встречались с Кариной Айказовной совсем недавно, в новой квартире, которую они с Саркисяном приобрели в конце девяностых. Во всем убранстве дома, необыкновенно теплом и естественном, чувствуется тонкий вкус хозяйки. Здесь все сделано так, как им хотелось обустроить свое гнездо - добротными вещами создан уют. И даже устроен бар -так Саркисян осуществил свою мечту, которая родилась еще в юности, когда на советском киноэкране демонстрировались редкие фильмы о заграничной жизни. Но что вещи без людей?! Не в них дело. Если бы здесь хозяевами были иные люди, с черствой душой и недобрым сердцем, то вряд ли в этом доме было бы столько тепла и света.

Я не знаю, какой была Карина, когда она впервые пересекла Полярный Круг, - наверняка другой. Но сегодня, когда она продолжает дело мужа, она как бы продолжает нести и то главное, что составляло суть характера ее мужа и что соединило их в жизни. Поэтому вряд ли найдется человек, который с первых минут общения с Кариной не попадет под влияние исходящего от нее обаяния. Каждое слово, сказанное ею о жизни с Рудольфом Григорьевичем, - искреннее, любящее. И кто может больше рассказать о нем, как ни она?!

И нельзя не улыбнуться, слушая воспоминания об их первых годах жизни в Мурманске.

- Когда мы поженились и надо было ехать в Мурманск, то для меня этот вопрос решался просто - надо ехать и все! Будет ли здесь темно, холодно, будет ли где жить - этих рассуждений просто не было. Главное ведь решили, когда поженились, значит, жена за мужем - «хоть на край земли, хоть за край»...

И вот я в Мурманске, в комнате в коммунальной квартире, где соседями были две семьи. В комнате стояла кое-какая старенькая мебель, приобретенная в комиссионном магазине: только лишь необходимое - стол, диван, шкаф, несколько стульев. Телевизора - и то не было, потому что он Саркисяну не требовался - смотреть некогда было все равно! А меня «на телевизор» приглашали соседи по вечерам, пока муж был на работе, и мы с ними очень подружились.

А однажды маленький сынишка моих соседей меня спросил: «Тетя Карина, а кто этот дядя, который иногда к вам приходит?!» Мы, взрослые, обхохотались, потому что ребенок спрашивал о Саркисяне, который еще раньше меня появился в этой квартире, но ребенок его до тех пор не видел! Ведь до моего приезда в Мурманск хозяин комнаты уходил на работу отсюда ранним утром, когда еще соседи спали, а возвращался с работы слишком поздно, когда соседи уже спали, а тем более - маленькие дети. И если бы я не появилась в квартире, то Рудольф Григорьевич еще долго мог бы не познакомиться со своим маленьким соседом по простой причине: завод он воспринимал как свой родной дом, там ему было привычнее среди рабочих и служащих, объединенных общими интересами, чем в квартире среди случайно оказавшихся под одной крышей людей.

Но уж зато когда он с кем-то знакомился, то уже никогда его не забывал, и строил отношения так, как будто они были родственниками, будь то взрослые или дети.

Рудольф Саркисян - романтик «новой волны»