Была в начале тридцатых годов на апатитовом руднике такая профессия - разборщик руды.

Одна из ведущих. Неизвестно еще, кого больше ценили: запальщика, бурильщика или разборщика. Все они были добытчиками.

Но прежде, чем рассказывать об этой давно забытой профессии, надо хотя бы вкратце описать рудник того далекого времени.

Апатитовый рудник, а с 1932 года рудник имени С.М. Кирова, был открытым. Отбойка велась буровзрывным способом. Бурильщики приходили на склон первыми. Работали в паре. Один держал бур, а второй колотил по буру кувалдой. Дело было нечеловечески трудным и опасным.

Хорошо, если бур попадал в щель, тогда росла выработка и зарплата. А если в монолит? При бурении можно было натолкнуться на оставшуюся после предыдущих взрывов взрывчатку. Тогда жди несчастья.

Затем шли запальщики. Это после их работы на склоне постепенно, через каждые двенадцать метров, нарезались уступы. Кстати, они до сих пор видны на теле Кукисвумчорра.

После взрыва наступала очередь разборщиков руды. Они, так же работавшие в паре, должны были разобрать полученную после отбойки породу. Отделить от нее богатую руду и нагрузить ее в вагонетки. Инструментом разборщика были совок и все та же кувалда.

В первую очередь разборщик должен был расплинтовать куски руды размером более 450 миллиметров. Попросту говоря, раздолбить их кувалдой до допустимых размеров. За качеством работы бдительно наблюдал бракер. В случае загрузки в вагонетки некондиционной руды заставлял сортировать ее по новой.

На руднике ни у кого не было легкой работы. Простое пребывание на склоне становилось тяжелым испытанием для человека. Зимой и летом на уступах горели костры. В морозные дни это был основной источник обогрева, а летом единственная защита от комаров и мошки. Зимой огромные сугробы превращали рабочие места бурильщиков и разборщиков в узкие снежные коридоры с отвесными стенами. Особенно тяжело приходилось с ноября по май. Пять дней в неделю - снегопад, а через день - бураны.

Поначалу самой большой бедой считался срыв снега с одного уступа на другой. Но в ноябре 1934 года пришла настоящая беда. Лавина разрушила кузницу и засыпала двух рабочих.

А если добавить, что на первых порах зимой приходилось работать почти в полной темноте, электрическое освещение отсутствовало, то станет понятно, какой это был адов труд - добыча апатитовой руды.

Даже шведские коммунисты, полные энтузиазма, приехавшие в тридцать первом году помогать строить социализм, не продержались на разборке и месяца. Ушли в плотники да землекопы.

Конечно, на руднике, как и на других предприятиях города, работали в основном спецпереселенцы. Но были и вольные. Приезжали они из разных мест и по разным причинам. Одним после отсидки в лагере жить в больших городах не полагалось, другим, чтобы не попасть в тот же лагерь, самим приходилось держаться в стороне от столицы и областных центров. Много было крестьян, покинувших свои начавшие разоряться после коллективизации деревни.

Каким ветром занесло в 1933 году в полярный Хибиногорск уральского деревенского парнишку Пашку Якубовского, неизвестно.
Был он типичным представителем комсомольского романтического племени. Социализм и индустриализация, партия и комсомол. Для него это были не слова, а символы светлого будущего. Работа на стройках пятилетки - подвигом.

Начинал Пашка чернорабочим на руднике. Чернорабочий -самая низшая ступенька в профессиональной горняцкой иерархии. Подай, принеси, разведи костер, сбрось снег. Целый день на улице. И за все 140-170 рублей в месяц. Но суровая правда жизни разбивалась о романтические идеалы комсомольца Якубовского.

Зеленоглыбый апатит Блестит передо мной... Мороз и ветер не страшит Так вышел я в забой.

Это строчки из первого опубликованного в газете «Хибино-горский рабочий» стихотворения Павла Якубовского «Мой забой».

А вот еще одно четверостишие из его стихотворения «Молодость».

Стоит гора Кукисвумчорр
В снегах с растительностью хилой.
Не устоишь ты, старина,
Пред нашей молодою силой.

Стихи немудреные, безыскусные. Такие писали многие. Для них, рабочих поэтов, при редакции «Хибиногорского рабочего» работал литературный кружок. Занятия в нем вел корреспондент газеты, комсомолец Левка. Очень скоро он станет знаменитым на всю страну, маститым поэтом-песенником Львом Ошаниным. А пока, выполняя поручение редактора, пестует молодые пролетарские дарования.

В начале 1934 года Паша Якубовский женился на комсомолке, воспитательнице детского очага, по-теперешнему детского сада, Маше Соколовой.

Надо было думать о заработке. На доходы чернорабочего не разгуляешься. Хотя на все были карточки, выкупать продукты приходилось за деньги. Порция гречневой каши в столовой стоила рубль, а тарелка макаронов - 90 копеек. В январе тридцать четвертого Пашка перешел в разборщики РУДЫ.

Работа с первого взгляда казалась немудреной. Колоти кувалдой, да грузи в вагонетки руду совком. Норма на человека в смену была восемнадцать тонн руды.

Первый рабочий день в забое запомнился Пашке и его такому же неопытному напарнику на всю жизнь. Отчаянно колотили они кувалдами по апатитовым глыбам. Старательно скребли по земле совками, сгребая куски руды. От непомерных усилий пот заливал глаза. Пар шел от разгоряченных тел. Но работа почти не продвигалась.

Работавшие рядом ветераны-разборщики посмеивались над молодыми, резвыми охламонами:

- Так вы до нормы не дотянете. А завтра и половины не дадите. Здесь сноровка нужна. Норму они в тот день и вправду не дали.

В том же тридцать четвертом году по всей стране развертывалось изотовское движение. По примеру донецкого горняка Никиты Изотова передовики стали брать повышенные обязательства. 200, 300, 500 процентов плана.

Начали налаживать движение и в тресте «Апатит». Порыв передовиков был крайне необходим. Особенно на руднике, который хронически не выполнял план.Проще всего было нарастить выработку на разборке руды, где не нужны ни усовершенствование механизмов, ни внедрение передовых технологий. Один сплошной энтузиазм. Бери больше - бросай дальше.

Первыми изотовцами стали комсомольцы. 120-180 процентов плана. К середине мая выбился в передовики и Пашка Якубовский.

Со смены гордо шел домой. 
Рудник в огнях сверкал. 
Я нес победу за спиной; 
Я больше нормы дал!

На руднике срочно организовали Изотовскую школу. Занятия два раза в неделю после работы по два часа. В программе: передовые методы работы, основы горного дела и арифметика. Арифметика - наука наиважнейшая. Ввести ее в программу настояли сами разборщики. Ведь у каждого было не больше двух-трех классов сельской школы.

Впрочем, далеко не все воспринимали рвение передовиков с энтузиазмом. Много было и скептиков. Простая крестьянская сметка восставала против работы с надрывом. Перевыполнять и без того огромные нормы - это значило работать на износ. Большинство посмеивалось над изотовцами в кулак. Но иногда подкалывали и в открытую.

Досталось и Пашке. Один из товарищей назвал его карьеристом. Якубовский обиделся как пацан, и, чтобы доказать приверженность к общей массе, не вышел на работу. Передовику-прогульщику прочистили мозги на комсомольском собрании, и он вновь отправился в забой ставить рекорды.

Чтобы поддержать передовиков, 8 июня издается приказ Управления Треста по развертыванию изотовского движения.

Четвертый пункт приказа звучал так: «Обеспечить преимущественное снабжение изотовцев «Апатита» питанием и промтоварами».

Если рядовой разборщик, выполнявший план, зарабатывал до четырехсот рублей в месяц, то у передовиков зарплата достигала семисот. Столько зарабатывал инженер-специалист высокого класса.

Изотовцы получали в первую очередь жилье в новых благоустроенных каменных домах. Получил комнату в новом доме и Паша Якубовский.

Это тебе не барак. В квартире был водопровод, канализация. Окна в человеческий рост. Незаходящее полярное солнце играло на свежебеленых стенах и потолке.

К концу тридцать четвертого в семье родился первенец. Наверное, это были самые счастливые дни в жизни молодой семьи.
О них вспоминал Паша в письме с фронта в сорок втором:

- А помнишь, когда родился Олег, и мы переехали в новый каменный дом, где все было ослепительно белое, и пахло свежей краской? Как Олег спал на столе? Как буквально по щепочке собирали свое хозяйство? Как я мастерил шкафчик для посуды?

Жизнь казалась восхитительно прекрасной.

Через год постепенно изотовское движение сошло на нет. Не может человек постоянно работать на пределе сил. Но государство это не устраивало. И на смену изотовскому пришло стахановское движение.

В это время Паша Якубовский служил срочную в Красной Армии. Так что стахановцем коммунист Якубовский не стал.

В тридцать восьмом он вернулся на рудник. Но в забой уже не пошел. До войны работал мастером, диспетчером, начальником участка.
В 1942 году его призвали на Северный флот. В том же году 13 сентября он пропал без вести в море. Ушел и не вернулся.

P.S.

Прошло семьдесят пять лет. Забыта старинная рудничная профессия.

Как напоминание о времени, профессии и человеке висит в одном из залов Кировского историко-краеведческого музея портрет молодого парня-изотовца, Паши Якубовского.

Пашка был знаменит на весь город. А его внук Дима в начале девяностых прогремел на всю страну. С телевизионных экранов не сходило лицо удачливого авантюриста - «генерала Димы», ногой небрежно открывавшего двери кремлевских кабинетов.

Мелькало на экранах его лицо и когда отбывал Дима срок за кражу старинных книг из государственной библиотеки.

Теперь он один из самых модных адвокатов Москвы.

Вот такие разные времена, такие разные судьбы.

Сергей Тарараксин

"СУДЕБ СГОРЕВШИХ ОЧЕРТАНЬЕ"