Читать предыдущую статью

С введением экономических зон каждое государство стремилось распространить свое влияние на те или иные морские акватории, порой принимая односторонние решения, без учета международного права. Такие решения в 70-х годах стала принимать и Норвегия. Все началось с попыток принуждения капитанов российских судов подписывать документы о признании "рыбоохранной зоны" вокруг архипелага Шпицберген и по другим вопросам, связанным с проверками.

В 1979 году я дал согласие о назначении меня начальником рыболовной базы на Шпицбергене. Здесь я работал по 1986 год.

При рассмотрении вопроса о создании шпицбергенской рыболовной базы мы пришли к выводу, что она должна располагаться в бухте Колсбей, где на 100 лет был заморожен первый советский угольный рудник. Поселок хороший, но нежилой, поэтому разрушался на глазах. В итоге рыболовную базу создали в поселке Баренцбурге.

Нам выделили специальное помещение, и штаб базы начал работу. Под моим началом были технолог, добытчик, начальник радиостанции и механик.

К нам прикрепили более 30 СРТМК из состава флотов "Мурманрыбпрома", мурманского и архангельского рыбакколхозсоюзов, Беломорской базы гослова, которые вели промысел в этих водах.

А ведь поначалу было сомнение: суда-то принадлежат непосредственно госпредприятиям и колхозам, которые ими и должны управлять...

Но когда руководители флотских организаций узнали, что этим делом буду командовать непосредственно я, то все были согласны отправлять суда в этот район по своим графикам. Мы оперативно и качественно решали вопросы ремонта, снабжения, сдачи рыбопродукции, отдыха экипажей и многие другие.

Видя такое дело, к нам присоединились корабли мурманского и архангельского траловых флотов, "Севрыбхолодфлота", "Севрыбпромразведки" и других организаций. Экипажам этих судов была оказана помощь в ремонте и других делах. А когда окажешь людям помощь, то они стремятся еще заходить. И руководители флотов поняли, что имеются хорошие экономические результаты заходов.

В последующем "Севрыбе" было трудно выйти из этой ситуации. Нужны были корабли для базирования на Шпицбергене, но этому препятствовали процессы, связанные с приданием большей самостоятельности рыбацким предприятиям.

Рыболовная база работала под флагом предприятия "Арктикуголь", руководство которого во всех вопросах шло нам навстречу. Качество выполнения некоторых работ, производимых специалистами "Арктикугля", было значительно выше, чем на судоремонтных предприятиях.

Они регулировали главные двигатели и делали для рыбаков еще очень много полезного.

Со своей стороны, мы помогали "Арктикуглю" с острова на остров перевозить грузы. Всегда подставляли свое плечо в тех делах, которые требовалось решить при помощи моряков. Например, перегоняли буксир для ремонта в Мурманск и обратно. По графику обеспечивали рыбой рудники "Пирамида" и "Баренцбург". Наши шахтеры были довольны приходом на архипелаг рыбной промышленности.

При моем участии в районе Шпицбергена тщательно изучались биоресурсы ("живые ресурсы", как мы раньше говорили) и условия их добычи.

Наши промысловики в летний период в северной от Шпицбергена части моря (северней 82° с. ш.) при наличии дрейфующего льда хорошо освоили район промысла, облавливая креветку. Сейчас льдов там нет, а раньше были. В отдельных фиордах толщина слоя креветки у грунта достигала от полуметра до полутора метров. Мурманский и архангельский рыбакколхозсоюзы на добыче креветки серьезно поправили свое экономическое положение.

У восточных берегов Шпицбергена суда начинали облов с острова Надежды, где имеются большие концентрации трески и других видов рыб.

И как правило, мы в этом районе в те годы вылавливали очень много мойвы. Мойва заходила в район Баренцбурга прямо к причалу. С западной стороны обследовали большие концентрации трески, пикши, палтуса, более крупной креветки. Креветка подходит к берегу. Вся полярная трескам питается креветкой. Наши промысловые суда в этом районе освоили и лов палтуса.

В озера на островах архипелага заходит сельдь, треска, мойва, креветка. За шесть лет мы сделали промысловые карты всех озер в этих местах.

Я часто выходил в море для освоения того или иного объекта, в том числе на судах промразведки. У этих судов плановой нагрузки по добыче и обработке рыбы не было, и навыка такого у экипажей не было. Когда я дал нагрузку на СРТР-1448 в добыче креветки, траулер стал брать не 3 тонны в сутки, а 5 - 6 тонн. Однако раз навыка нет, то груз они набрали, но кое-что испортили.

А капитаны других судов, наоборот, выслушав советы, выходили на промысел и пытались загрести себе побольше, не делясь информацией.

Для СРТМ суточная добыча в 5 тонн считалась хорошей. Но я знал, что могло быть и больше. Посоветовал капитану СРТР-1411 колхоза "Ударник", в какую точку выйти, где, что и как ловить. И мне сообщили (есть мания у колхозников скрывать свою деятельность), что этот экипаж в течение 10 дней ловил по 11 тонн, и креветка была более крупная. Потом я сделал капитану внушение.

Мы наблюдали большие скопления белухи. Район интересен тем, что на западной стороне архипелага в 20-30-е годы норвежцы и представители других стран Европы вели китовый промысел. Были построены поселки городского типа, развито производство, врыты большие медные котлы для вытапливания китового жира, выделывались консервы из китового мяса.

При мне на архипелаге работала экспедиция Академии наук СССР. Геологи сообщили, что в одном из фиордов и медведи, и олени купаются вместе, и медведи оленей не трогают. Я привез в Мурманск 20-литровую канистру из одного небольшого опресненного фиорда, сделали анализ, и оказалось, что там минеральный источник. Значит, лечатся звери. Это натуральная минеральная вода!

Могу добавить, если идти на Шпицберген на рыбалку, то не надо запасать дров, надо иметь только топор и пилу. На всем архипелаге бревен очень много, их прибивает течением. Там даже хотели поставить завод по переработке плотной древесины. Вот какие богатства!

Понятно, почему у Норвегии есть желание хозяйствовать на Шпицбергене по своему усмотрению. Цель норвежцев очевидна: прибрать к рукам все эти богатства как на суше, так и в прибрежной зоне. И никто твердой позиции российского государства, на мой взгляд, должным образом не отстаивает. Это касается и горной промышленности, и рыбной, и других направлений деятельности.

Сегодня, вспоминая свой шпицбергенский период работы, я могу сказать, что наша миссия в 80-х годах XX века стала фундаментом тех отношений между Россией и Норвегией, которые и сейчас существуют по добыче рыбы в районе Шпицбергена.

Мы исходим из того, что Россия имеет приоритет в освоении Шпицбергена еще с тех пор, когда русские люди впервые в 11 веке пришли на лодьях в Арктику и ступили на эту землю. С этого времени Шпицберген был постоянным местом базирования русских рыболовных артелей, что признано шведской и норвежской стороной договором 1872 года.

Этот договор, к сожалению, был отменен без участия России Парижским договором 1920 года. Изменение произошло в связи с экономическим положением нашей страны после того как закончилась Первая мировая война, а также из-за того, что наше правительство в 1920 году в связи с появлением советской власти не смогло доказать приоритет России. Советское государство присоединилось к Парижскому договору в 1924 году, а в 1935 году это было еще раз зафиксировано документально.

Перед нашей рыболовной базой стояла задача показать норвежцам, что они должны с нашим присутствием на Шпицбергене считаться. Была поставлена цель требовать от наших соседей выполнения договора 1920 года. Такую линию я в своей деятельности на Шпицбергене и проводил - заставил выполнять договор. При мне никаких инспекторских осмотров в зоне архипелага не было, ни одного судна не проверяли, так как у норвежцев не было на это полномочий.

В мое время руководства рыболовной базой вопрос был поставлен так: никаких документов о претензиях Норвегии не принимать, документы не подписывать. Так оно и происходило. Все наши корабли работали безо всякой задержки, без всяких конфликтов с норвежской стороной, во всех фиордах борт о борт работали!

Был момент, когда норвежская сторона пыталась нарушить Парижский договор, по которому запрещается заход на Шпицберген любого военного судна. Однажды в этот район зашел норвежский военный корабль. Это было опротестовано, и кораблю пришлось уйти.

Была также попытка норвежцев нарушить свои же правила рыболовства. Их правилами запрещен облов королевского краба. Когда в Ист-фиорде была обнаружена концентрация краба, норвежцы ввели туда добывающие суда. Я был вынужден выйти на нашем колхозном судне и тоже приступить к промыслу краба. В результате эта экспедиция убралась восвояси.

Интересен такой момент. Когда я дал телеграмму о том, что норвежцы в Ист-фиорде приступили к облову королевского краба, что является нарушением их же правил, заместитель начальника "Севрыбы" К. Н. Шаповалов переспросил, что это за краб такой, королевский...

Вот пример того, что руководитель не может знать все, и ему необходимо опираться на мнение уполномоченных специалистов-практиков на промысле. Именно специалисты дают обоснования тех или иных явлений, тех или иных производственных отношений. И никакое управленческое решение не должно приниматься без учета их мнения.

Со стороны норвежцев была попытка дискриминации лично меня. На Шпицбергене почти все озера связаны с морем. В прилив вода поднимается на 4-5 метров и заходит в озера, а в отлив получается перегородка. Норвежцы и представители других стран Европы ставили сети на внутренних озерах Шпицбергена, особенно в летнее время. И я тоже ставил сети. Норвежцы меня сфотографировали... Я чувствовал, что против меня что-то замышляется. Смотрю, и местный губернатор, и прочие господа тоже этим занимаются. Долго не думая, сфотографировал их сети.

Наш консул в Баренцбурге мне позвонил: "Александр Викторович, приди, чтобы разрешить конфликт по твоей персоне. Шпицбергенский губернатор привез карты, фотографии и утверждает, что ты - нарушитель правил рыболовства".

Я пришел, посмотрел на эти фотографии и быстро понял, что нарушение их собственных правил допускается норвежской стороной, а не мной. Отвечаю: "На фотографии мои сети с ячеей 40 мм, что отвечает требованиям правил рыболовства Норвегии, а у меня есть фотографии, где видны норвежские сети с ячеей 34 мм!". И сразу конфликт был разрешен.

В настоящее время наши рыбаки во многом подчиняются требованиям норвежской стороны. Но это неправомочно, наше государство не соглашается с претензиями и действиями Норвегии.

Приведу такой случай, который меня и обрадовал, и обеспокоил. Это было в 2004 году. Наш корабль в северной части района занимался обловом креветки. Береговая охрана задержала судно. Капитан не подписал ни одного документа, составленного норвежцами. И правильно сделал! Затем он обратился к представителю нашей рыбной промышленности в Бергене - тот его не поддержал. Капитан ответил: "Я буду подчиняться указаниям, которые давал в 80-х годах представитель нашего государства Абакумов".

Сегодня на Шпицбергене рудник "Пирамида" закрыт, действует только "Баренцбург", и то не в полной мере. Рыболовный флот тоже не в состоянии справиться с задачей защиты интересов России на архипелаге.

У меня такое мнение: если мы не хотим потерять Арктику, надо не сворачивать деятельность в районе Шпицбергена, а расширять ее, соединить усилия для продвижения в двух направлениях: добывать и уголь, и рыбу.

Я беседовал с гендиректором "Арктикугля". Он предлагает, как и было раньше, организовать при "Арктикугле" базу рыболовного флота, чтобы за счет деятельности флота поднять рудники. Я с ним полностью согласен, так и надо поступить.

Надо создавать государственно-частную компанию под флагом "Арктикугля". Я же был под флагом "Арктикугля"! И мы успешно работали на основе тех международных договоров, которые действуют и сейчас! Московские чиновники, учитывая, что вся квота распределена, спят и видят организацию того, о чем я говорю, на Шпицбергене, но они не знают, как это сделать практически.

Дело в том, что Россия не признала односторонне введенную Норвегией в 1977 году рыбоохранную зону вокруг Шпицбергена. Не признают ее и другие государства, подписавшие Парижский договор. С тех пор воды вокруг Шпицбергена являются спорной в международном плане акваторией.

С 1 мая 2005 года Норвегия в одностороннем порядке ввела условие о подаче уведомлений о начале промысла и информации о выгрузках в зоне Шпицбергена. В связи с этим продолжались необоснованные претензии к российским экипажам со стороны норвежской береговой охраны, придирки, аресты судов.

Российские рыбаки, как могли, защищались от этих нападок, в том числе в норвежском суде, и зачастую дела выигрывали. Но их не поддерживало собственное правительство.

Ярким примером того, что Россия недостаточно настойчиво защищает свои права и неоправданно осторожна в отношении ведения рыбного промысла в зоне Шпицбергена, служит неординарная история, случившаяся в 2005 году.

Той осенью капитан траулера "Электрон" В. В. Яранцев в районе островной зоны Шприцбергена не подчинился требованиям норвежских инспекторов. Его действия обсуждаются и "за", и "против", и в уголовном порядке. Об этой истории еще долго будут говорить во всех кругах - рыбацких, политических и общественных. На данную тему продолжится обсуждение как в России, так и за рубежом. Хочу дать свою оценку действиям капитана Яранцева.

Как я уже сказал, будучи начальником рыболовной базы на Шпицбергене, я требовал от капитанов наших рыболовных судов не принимать на борт ни одного представителя норвежской власти, строго выполнять указание не подписывать документы, предоставленные со стороны Норвегии. И капитаны это требование выполняли.

Нынешний случай, я считаю, надо разделить на два момента. Первый момент - дело надо рассматривать с той точки зрения, что односторонние претензии норвежской стороны на право введения рыбоохранной зоны вокруг Шпицбергена незаконны. Международных актов, где бы говорилось о рыбоохранной зоне, не существует. Если бы мы это признали, то был бы соответствующий документ на правительственном уровне.

Таким образом, если мы не признаем рыбоохранную зону вокруг Шпицбергена, то не признаем и никаких претензий в отношении ареста судна. Следовательно, у капитана Яранцева нет вины с точки зрения нарушения суверенитета Норвегии. На начало конфликта он не работал в экономической зоне Норвегии. Он был в нейтральных водах.

При таком конфликте капитан для разбора конфликта, для предъявления ему тех или иных претензий мог принять решение пойти в Данию, Англию или Исландию. Это его право. Но Яранцев принял решение следовать в Россию, потому что он работал в районе Шпицбергена и должен был соблюдать существующие правила рыболовства, которые утверждены в 1986 году.

Другой вопрос в том, что норвежская сторона говорит о нарушении правил рыболовства. Но каких правил? Если капитан Яранцев работал по российским правилам, то этот случай должен быть разобран в России. Капитан правильно сделал, что пошел в Россию под защиту российских законов. И пока суд да дело, защита по данному вопросу может быть одна: российские правила рыболовства, тот документ, по которому работал капитан судна в нейтральных водах.

Если были нарушения, связанные с перебором квот, размером ячеи трала или еще чем-то, то это другой вопрос. Все это связано с правилами рыболовства. И тут я однозначно говорю: если есть нарушения, случай должен быть разобран, капитан должен быть привлечен к ответственности. Тут никакого компромисса не должно быть. Думаю, Яранцев это тоже понимает. Если есть вина капитана, то, согласно нормативному документу, он должен понести наказание. Как гласит наш нормативный документ, в случае грубого нарушения правил рыболовства капитан лишается рыболовного билета и диплома, отстраняется от должности. Вот четкое и ясное понимание этого вопроса.

Но дело в том, что о подобных нарушениях общественность не информирована. Большинство людей, с кем я только ни разговаривал, считают действия капитана, который пошел под охрану российских законов, правильными.

По вопросу о работе наших судов у Шпицбергена, а мы давно уже там постоянно работаем, должны быть четко определены нашей стороной "правила игры".

Вот два вопроса, которые до сих пор муссируются. А что касается уголовного преследования капитана, то, очевидно, это какой-то другой вопрос, не связанный с его профессиональными действиями. Уголовные мотивы - это другие мотивы, которые не публикуются и мне неизвестны.

Действия Яранцева, я считаю, были правильные. И решение его уйти в Россию абсолютно верное. В данном случае он один защищал интересы российского промыслового флота, в то время как наши руководящие органы молчали. Молчание России и привело к этому конфликту.

Читать следующую статью

Проверено жизнью