Как начальник службы эксплуатации Марк Исаакович Любовский, так и его заместитель Анатолий Петрович Фищенко - люди без любви к парадности. Их редко можно было видеть во всем блеске капитанской формы. А ведь оба они весьма известные люди в Карельском флоте, внесшие свои существенные вклады в становление Карельского рыбопромыслового флота.

По заведенным правилам капитаны промысловых судов заранее сообщают о времени прихода траулера в порт, дают также информацию о наличии на борту рыбной продукции и ее размещении в трюмах. Вот тогда и приходится старшему диспетчеру решать, так сказать, стратегическую задачу: своевременно заказать "добро" на заход траулера в Кольский залив, договориться с пограничниками и таможенниками, не забыть о доставке на борт приходящего судна лоцмана и санитарного врача, а также условиться с диспетчерами рыбного порта о выделении места у причала и обязательно первым корпусом, что является необходимым условием для выгрузки рыбопродукции.

Работу диспетчера я знаю по личному опыту - дважды довелось подменять по несколько месяцев уходящих в отпуск. Конечно, для непосвященного человека может показаться все простым и ясным: запланировал, потребовал, проконтролировал. Но ведь не все делается, как планируется, какие-то непредвиденные обстоятельства непременно внесут свои коррективы. Допустим, на переходе из района промысла случился шторм, и траулер пришел в порт с опозданием. Следовательно, у запланированного в порту причала уже ошвартовано другое судно. Да мало ли какие неувязки могут произойти по вине диспетчерской службы рыбного порта!

Меня всегда восхищало умение Фищенко своей логикой убедить подчас неумолимых диспетчеров морского порта о выделении буксиров для перешвартовки выгруженного судна к причалу плавмастерской "Фреза", о пополнении бункеров отремонтированных траулеров дизельным топливом и смазочными материалами.

Следует заметить, что диспетчерская служба флота круглосуточно осуществляет контроль за выгрузкой рыбопродукции, за погрузкой на следующий рейс тары, приемкой пресной воды, а если возникает необходимость, то и организует водолазный осмотр подводной части корпуса судна, не говоря уже о многочисленных перешвартовках. Короче говоря, вопросов и проблем великое множество. Выпадали дни, когда Анатолий Петрович задерживался на работе, чтобы без спешки наметить планы на будущее, дать конкретное задание заступающему на ночную вахту диспетчеру. Ведь все это поможет коллективу решать не только стратегическую задачу, но и лучше ориентироваться в круговерти будничных дел. Никто не мог его упрекнуть в каком-либо упущении, в равнодушии, так: как он сам предъявлял к себе высокие требования и считал своим служебным долгом быть всегда на высоте стоящих задач. С такой же меркой он подходил и к своим подчиненным.

Бывали дни, когда складывалась особенно сложная обстановка, к утру работающий диспетчер основательно выматывался - неразбериха на берегу иногда укачивала сильнее шторма в море. Например, когда я остался на суточную вахту с диспетчером, чтобы написать статью о работе диспетчерской службы, то выяснилось, что тогда необходимо было три судна перешвартовать из рыбного порта к причалам плавмастерской, два переставить в порт. Для этой операции необходимы буксиры, а их хозяин - рыбный порт - заявку беломоров (так называют в Мурманске карельских рыбаков) мог удовлетворять лишь частично.

Тогда дежурил диспетчер Леонтий Васильевич Самохвал, в прошлом знатный рыбацкий капитан, по складу характера человек удивительно спокойный и выдержанный. Глядя на Леонтия Васильевича, я удивлялся, каким образом он в считанные доли минуты умудрялся ответить на вопросы по телефону, а они, как правило, бывали самые разнообразные. К примеру, звонит жена из Беломорска и слезно просит ответить, когда судно ее мужа придет с промысла, а вдобавок ко всему еще интересуется - выполнил ли экипаж рейсовое задание по вылову рыбы. И сразу же по другому телефону он начинает успокаивать жительницу Мурманска, которая беспокоится о судьбе другого моряка. Из разговора выяснилось, что познакомилась с карельским рыбаком, уходя в море он обещал писать, а два месяца от него ни слуху, ни духу. И таких, не имеющих прямого отношения к диспетчерской службе, телефонных разговоров бывало за дежурство великое множество.

Вначале Леонтий Васильевич успокоил начавшую нервничать жену рыбака и сообщил, что траулер ее мужа досрочно справился с планом и будет в порту строго по графику. На вопрос дежурного бассейнового управления дал незамедлительно четкую информацию о произошедших перемещениях в порту карельских судов. Едва успев ответить на эти вопросы, в свою очередь набрал номер телефона и начал возмущаться отсутствием обещанных буксиров. Но вот выпала свободная минута, и ветеран рассказал, что на береговую работу он попал случайно, после очередной медицинской комиссии, когда врачи вместо "океанского плавания" определили жизнь на берегу, хотя диспетчерскую работу не назовешь ни спокойной, ни легкой.

Казалось бы, ближе к ночи производственная жизнь должна затухать. Но только не в диспетчерской. Было далеко за полночь, когда для перешвартовки траулера рыбный порт выделил буксир, и на нем отправился осуществлять запланированный переход из рыбного порта через залив капитан швартовой команды Анатолий Степанович Тарабукин, весьма уважаемый и авторитетный человек, кавалер ордена Ленина, также вынужденный по состоянию здоровья покинуть капитанский мостик промыслового судна. Со знанием дела такую же ответственную работу выполняли на своих дежурствах известные в прошлом рыбацкие командиры: Константин Афанасьевич Филимонов, Владимир Иванович Ермошин. Виктор Николаевич Беляков работал в то время помощником старшего диспетчера. Помимо множества обязанностей он так же отвечал за доставку на промысел корреспонденции для экипажей промысловых судов. Выбрав свободное время, я специально посетил почтовое отделение, где его работники поставили в пример В. Н. Белякова, как человека дисциплинированного, всегда уделяющего внимание своевременной огправке почты в море. Диспетчерскую работу он изучил в совершенстве. При необходимости Виктор Николаевич с успехом заменял дежурных диспетчеров и даже на период отпуска заменял старшего диспетчера. В настоящее время ветеран Беляков продолжает со знанием дела трудиться в должности заведующего хозяйством.

...До самого утра трезвонили телефоны, на которые следовали незамедлительные ответы. Отдавались им распоряжения не только по телефону: в распоряжении диспетчера ультракоротковолновая радиостанция. Главная задача была выполнена: запланированные траулеры своевременно ушли на промысел, дежурный диспетчер нашел для этого верные решения в лавине всевозможных неувязок, возникших проблемах и, , казалось, неразрешимых вопросов.

...В шесть часов московского времени вышли на связь местные синоптики и сообщили прогноз погоды на ближайшее время. А это значило, что о надвигающемся шторме срочно надо было сообщить всем стоящим в порту судам, чтобы быть готовыми к схватке со стихией. Новый рабочий день начался с производственного графика...

Прошло несколько лет. К сожалению, карельские рыбаки стали вместе со страной переживать далеко не лучшие времена. Это и несвоевременная выплата заработанных денег, и вынужденное сокращение управленческого аппарата и личного состава флота. Даже были вынуждены решиться на временный отстой группы судов. Сложившиеся обстоятельства заставили руководство запланировать пять промысловых судов типа "Омуль" работать в транспортном варианте с английскими рыбаками.

- Не от хорошей жизни мы вынуждены ремонтировать часть наших судов за границей. К примеру, если ремонт траулера за границей происходит за двадцать суток, то в нашей плавмастерской "Фреза" или на других судоремонтных предприятиях на этот же ремонт уйдет два месяца. Как была, так и осталась неразрешенная проблема с запасными частями для главного двигателя и вспомогательных механизмов, - с досадой рассказывал тогда директор по флоту Олег Григорьевич Шептицкий...

В диспетчерской флота, как и раньше, продолжалась горячая пора, которую за оперативное решение больших и малых дел по праву продолжали называть рыбацким штабом. Здесь полноправным хозяином являлся главный диспетчер Владимир Васильевич Плюснин.

Продолжая ежедневно общаться с дежурными диспетчерами, я мысленно завязал для себя несколько узелков на память, чтобы основательно разобраться с существующими проблемами.

Не успели мы при встрече с Владимиром Васильевичем обменяться парой фраз, как четыре служебных телефона требовательно напомнили о себе продолжительными звонками. Теперь я наблюдал своеобразный цирковой номер. Главный диспетчер одновременно вел разговор по двум телефонам. В считанные минуты он ответил всем своим абонентам, а в заключении сказал, что диспетчер, как и минер, не имеет права на ошибку, ибо из-за неправильного распоряжения акционерное общество может понести большие убытки.

В течение рабочего времени Владимиру Васильевичу пришлось решать несколько важных вопросов: установить для судов очередность бункеровки дизтопливом, смазочными маслами, "протолкнуть" получение промыслового вооружения и снабжения судов продуктами на предстоящий рейс. Не обошлось здесь и без курьеза. В диспетчерскую зашел взволнованный повар с одного из судов и пожаловался на своего второго штурмана, который вместо продовольственного склада проложил курс в ближайшее питейное заведение, благо их немало развелось в городе и в них могут налить в любое время суток - были бы деньги.

Вскоре главного диспетчера, который отбыл на общефлотский график, заменил Виктор Николаевич Беляков. Звонки не прекращались.

Диспетчер судоверфи запросил данные осадки судов типа "Омуль" для постановки очередного "карела" в док. С борта стоящего у причала рыбного порта производственного рефрижератора "Глетчер" поступил доклад о готовности приемки тары для рыбной продукции. По указанию диспетчера по рейду ходит водолей СРТ-3201 "Ригачин" и снабжает карельские суда пресной водой. К примеру, БИ-0689 по радио слезно просит "плеснуть" ему с десяток тонн пресной воды, а ведь сам стоит у причала рыбного порта. Как говорится, до приемного рожка рукой подать - протяни шланг, открой вентиль и бери воды сколько угодно, но тут снова напоминает о себе пресловутая предоплата...

К вечеру вахту от главного диспетчера принял сменный диспетчер Владимир Иванович Ермошин. В этой должности трудится пару десятков лет. Как правило, месяцами заменяет на период отпуска главного диспетчера. Работу не только досконально изучил, но и относится к ней с должным уважением и пониманием. К вечеру страсти несколько поутихли, реже стали надрываться телефоны, и у нас выпало полчаса свободного времени для разговора. С полным на то основанием Владимир Иванович пожаловался на отсутствие нормального разъездного катера. Находящийся в настоящее время в эксплуатации "Север-12", по меткому выражению диспетчера, не катер, а жалкая пародия на него. К слову сказать, приходит, например, и становится на рейд в связи с окончанием рейса траулер. После прохождения всех комиссий команда правдами и неправдами рвется на берег. Время за полночь. Катеров практически негде достать, а пресловутый "Север-12" берет на свой борт для перевозки всего лишь три пассажира. Желающих попасть на берег более двадцати человек. Так возникает неразрешимая проблема нарекания на "берег", а ведь служба эксплуатации в этом никак не виновата.

Если отсутствие у диспетчерской службы нормального катера - это всего лишь полбеды, то уж полной бедой оборачивается то, что нет буксира, который необходим флоту, как воздух. И все-таки Карельский флот живет и борется за свое существование. Об этом говорит тот факт, что в настоящее время непосредственно на промысле находится восемь траулеров.

...К началу следующего утреннего графика все запланированные работы удалось выполнить: два судна ночью были перешвартованы из рыбного порта к причалам плав-мастерской "Фреза" на западный берег Кольского залива, три траулера получили картонную тару и смазочные материалы, а также дизельное топливо на рейс. Начался новый рабочий
день. Ставились на производственном графике новые задачи на очередной трудовой день.

...Иван Навагин после демобилизации решил остаться в Мурманске. Устроился на работу плотником, благо приобрел эту специальность еще до службы в армии. Дали ему койку в общежитии и начал Иван трудиться на одной из городских строек. Сo временем приобрел мастерство и стал на стройке числиться на хорошем счету. Женился, выделили ему квартиру, родился сын. Одним словом, ничего не предвещало беды. Но она пришла и неумолимо присушила Ивана к спиртному. Если поначалу ограничивался застольем, то потом стал прикладываться к бутылке не только по праздникам, но и после работы. Появились прогулы, назрела угроза увольнения. Начались в семье скандалы, после очередной семейной разборки жена не выдержала и с плачем выкрикнула: "Не желаешь жить, как люди, так уходи к своим собутыльникам, не мешай нам жить! Витьку воспитаю одна!".

Иван тогда ушел из дома и оказался в городском сквере со своими горестными мыслями.

В это время в сквер зашла группа моряков, которые были выделены в помощь работникам милиции для наведения порядка в городе.

Возглавлял этот рабочий патруль боцман Шалыгин. Старший патруля подошел ближе к Ивану и поинтересовался, почему он находится в столь позднее время один в сквере?

- Некуда мне идти, - горестно сознался плотник и внимательно посмотрел на стоящих у скамейки моряков, у всех были нарукавные повязки рабочего патруля.

- Давайте перекурим! - предложил старший патруля и первым подсел к Ивану. Наступило неловкое молчание.

- Что вам от меня надо? Забирать решили, так не тяните резину!

- А ты, видно, кипяток, парень, - спокойно заключил старший группы

- Куришь? Он протянул Навагину пачку сигарет.

Иван сделал полуоборот головы и поймал на себе взгляд моряка, предложившего ему закурить. Доброжелательный взгляд. И Навагину захотелось излить этим людям все, что накипело у него на душе...

- Выходит, что не судьба мне жить как всем людям, - закончил плотник свою исповедь.

- Ты брось-ка на судьбу сваливать, - строго сказал боцман. С полминуты он рассматривал отчаявшегося плотника и вдруг неожиданно предложил:

- Пойдешь к нам на судно работать? Море, оно, брат, самый наивернейший лекарь от многих болезней: хандры, душевных переживаний и даже от семейных неурядиц. Проверено на опыте некоторых людей. Правда, Николай? - спросил старший группы светловолосого крепыша.

Тот односложно подтвердил.

- В кадры завтра вместе пойдем, а сейчас отправимся все на судно, благо не в порту стоим. Ну, что, парни, закончим на сегодня траление?

...Так Иван Навагин стал матросом Карельского промыслового флота.

В рейсе Иван сдружился с боцманом, бывшим в тот памятный для Ивана вечер старшим патруля. Боцман помог Ивану не только в устройстве на работу в плавсостав, но и добился назначения Навагина на свое судно.

Подобно морской волне шли один за другим сутки напряженной работы. Иван быстро окреп, научился стоять на руле и выполнять матросскую работу.

Однажды к ним подошел траулер и выбросил в бочке почту, привезенную из порта. Северный ветер гнал крупную волну. Ловить бочку с почтой на палубу вышел боцман и свободный от вахты матрос Навагин.

- Полундра! - крикнул им с ходового мостика капитан, когда волна, перемахнула через фальшборт, устремилась на палубу. Боцман с матросом стремительно бросились за носовой кап, на какую-то долю секунды опередив с грохотом вползающую на палубу многотонную, с седым зачесом волну. Пришлось капитану сделать еще один подход к пляшущей на волнах бочке. Наконец, после нескольких попыток боцман изловчился и захватил багром за линь, привязанный к бочке, затем быстро подтащил бочку к борту: поднял ее и бережно опустил этот дорогой для всего экипажа груз. Теперь все внимание было приковано к боцману. Тот не медля, снял верхний обруч и осторожно выдавил дно. Вытащенный из бочки объемистый, завернутый в целлофан пакет, передал на мостик.

В столовой команды началась раздача писем. Навагин уже было собрался покинуть столовую, как его окликнул второй штурман:

- Навагин, пляши! - выкрикнул штурман, держа в высоко поднятой руке конверт.

- Разучился я плясать!

- Да пляши же, морячина! - весело, настойчиво повторил штурман, держа в высоко поднятой руке письмо.

Иван припал к переборке, чувствуя как сохнет во рту. А рядом звучно неслось:

- Хлопцы, шире круг, Иван сейчас "барыню" рванет! Навагин махнул рукой, отчаянно сорвал с головы берет, расстегнул ворот рубахи и, притопывая, пустился в пляс.

...Давно разошлись по кубрикам матросы, а Иван продолжал стоять на верхнем мостике, все еще не решаясь надорвать конверт.

Беснующийся ветер упорно старался выхватить из рук матроса столь долгожданную весточку от жены. Наконец, он повернулся спиной к ветру и вскрыл конверт.

Уже в который раз он принимался читать исписанный листок почерком жены, подолгу останавливаясь на отдельных фразах. Иван не заметил, как подошел боцман и, улыбаясь, обнял его за плечи.

- Иди отдыхать, Иван. Синоптики обещают ночью шторм.

- Теперь мне сам черт не страшен, - твердо произнес матрос и протянул боцману письмо. - Жена с сыном ждут меня. А пацан всем в садике объявил, что батя у него моряк.

От норда штормовой ветер гнал крупную волну. Над мачтами с криками носились небольшими стайками чайки. Они зябко жались к мачтам траулера и подолгу зависали над судном. Все предвещало жестокий шторм.

Вскоре капитан вызвал на мостик боцмана и распорядился изготовить судно по-штормовому, тот немедля поспешил в матросский кубрик.

- Парни, мы вскоре угодим в преисподнюю. Надвигается шторм, от которого можно ожидать всякой пакости. Попов и Быков пойдут со мной, а остальные пока могут отдыхать.

Иван еще раз прочитал письмо и незаметно погрузился в сладкую дрему.

Жена явилась во сне в своем голубоватом, цвета морской воды платье и, приблизившись к его изголовью, вдруг резко схватила его за плечо.

Иван проснулся. В такт волны мерно покачивалась на переборке гитара. У койки стоял матрос Валерий Быков и извиняюще разводил руками:

- Иди на палубу к боцману, надо проверить крепление брезента на брашпиле, а я... Валерий указал на свою одежду, с которой на палубу ручейками стекала вода.

Навагин рывком открыл на палубу дверь и его окружил мрак ночи. Где-то рядом за бортами траулера бесновались волны. Вздрагивая всем корпусом, судно упорно подминало катившиеся непрестанной чередой волны.

- К брашпилю я пойду один, а ты пока обожди меня за капом, - распорядился боцман и шагнул навстречу ветру.

Перемахнув через фальшборт, волна хлестко ударила боцмана и, подняв на свой гребень, бросила его за борт. Один за другим на палубу выбегали поднятые по тревоге матросы.

В морскую пучину бросили снопы оранжевого цвета прожектора. За борт полетел привязанный на линь спасательный круг. Судно резко повалилось вправо, защищая от волны своим корпусом боцмана.

- Петя, держись, иду, - вырвалось у Навагина. Сбросив сапоги и обвязавшись концом линя, Иван спрыгнул за борт. Он подплыл в тот момент, когда обессилевший боцман с трудом удерживался на поверхности воды. Руки матроса надежно обхватили Кравцова. Матросы быстро выбрали слабину линя, тем самым подтянули их к борту, вначале они подняли боцмана, а потом те же крепкие руки моряков вытащили из воды и Навагина.

Позже Иван смутно помнил, как тискали его в объятиях моряки, как капитан крепко пожал ему руку и почему-то нахмурившись, произнес:

- Рад осознать, что не ошиблись в тебе. Ты парень стоящий...

Пришел Иван окончательно в себя на рассвете. Сквозь тусклые стекла иллюминатора заглядывали светлые блики наступающего дня.

Чувствуя прилив сил, Навагин поспешил в боцманскую каюту. Кривцов опустил на стол свои натруженные руки и приветливо посмотрел на своего спасителя, улыбнулся, незаметно для себя у Ивана оказалась сигарета.

- Капитан мне сказал, что в порту подаст на тебя представление на награждение. Спасибо тебе за морскую выручку, я тебе больше чем благодарен... Из порта пришла радиограмма, в которой начальство просит задержаться нас еще на месяц, чтобы помочь флоту в выполнении взятых обязательств.

Навагин протянул руку к пачке, взял следующую сигарету и глухо спросил: "А как думают остальные матросы?".

- Полагаю, что согласятся еще задержаться на целый месяц. На общесудовом собрании Навагин сидел молча, но когда состоялось голосование, то одним из первых поднял руку за продление рейса.

Над морем пронеслась череда разбойных ветров, и на смену им зашумел весенний ветерок. Каждый день над судном тянулась вереница птиц, спешивших на север. Над краем небосвода теперь подолгу висел теплый шар солнца.

За четыре промысловых недели было выловлено почти сто тонн атлантической сельди.

И вот наступил день снятия с промысла. Была выбрана на борт последняя сетка, в трюма были опущены бочки с уловом.

На переходе в порт палубная команда охотно мыла надстройки. Механики не "зажимали" обороты главного двигателя, и судно, принявшее нарядный вид, спешило к родным берегам.

На пятые сутки перехода траулер ошвартовался в родном порту.

Иван поспешил на причал. Прямо на него бежала жена, держав за руку сына. Матрос широко расставил руки. Юрка прижался к шершавой отцовской руке и крепко обнял его за шею своими ручонками. Не скрывая радостных слез, Маша крепко-накрепко его расцеловала, а Юрка настойчиво потащил отца на выход из порта, к своему дому.

...Работая полгода на континентальном шельфе, в одном из отдаленных районов, экипаж СТМ (средний траулер-морозилыцик) "Омня" нашего флота перевыполнил рейсовое задание по всем параметрам: по общему вылову рыбы, по заморозке, по пищевой продукции.

Перекрыто плановое задание и по росту производительности труда.

Траулер "Омня" - современное рыболовное судно, построенное по заказу в Германской Демократической Республике. Из новостроя его принял и повел в первый рейс капитан дальнего плавания Владимир Петрович Елисеенков. Нечего и говорить, насколько ответственными были для экипажа и капитана первые рейсы. Переход в свой родной порт и непродолжительный период работы на мойвенной путине были заняты освоением траулера: ведь для экипажа это был принципиально новый тип судна, к которому необходимо привыкнуть, изучить все его промысловые возможности.

Пришло время уходить в дальнее плавание. Среди рыбаков бытует такое определение, что основа рейса закладывается на берегу.

Общеизвестно, что любое, даже незначительное упущение на берегу может обернуться на промысле сбоями в работе, непроизводительными простоями. И хотя непросто все это предусмотреть заранее, но капитан Елисеенков тщательно готовился к рыбалке.

Надо сказать, что должность капитана такого современного промыслового судна, как "Омня", требовало не только рыбацкого таланта, но и больших организаторских способностей.

Лично для меня явилось откровением то, что, рассказывая об экипаже, Владимир Петрович не заглядывал в бумаги, подробно поведал почти о каждом члене экипажа, приводил по памяти, как анкетные данные, так и характерные особенности своих подчиненных.

Выпускник Херсонского мореходного училища Владимир Елисеенков проходил рыбацкую выучку у прославленных капитанов Заполярья М. И. Любовского и В. В. Шереметьева. Научился многому и вскоре в отделе флота заметили, что молодой судоводитель обладает острым чувством нового, что он умело опирается на опыт бывалых рыбаков. Истинная сила его характера, целеустремленность полностью раскрылись, когда Владимир Петрович Елисеенков взошел хозяином на капитанский мостик.

Высокая требовательность к себе сделала его строгим к своим подчиненным. В то же время капитан уважал свободу проявления личности, умело поддерживал инициативу, но никогда не прощал нарушений уставных положений, строго взыскивал за расхлябанность и другие служебные упущения. На промысле у капитана неизменные правила: встать спозаранку и непременно совершить обход по судну, чтобы самому ощутить трудовой ритм вовлеченного в непрерывную работу экипажа.

Право на легенду  Владимир Бабуро