Читать предыдущую главу

Мой охотничий опыт весьма скромен. К началу 50-х годов наша семья располагала патефоном, велосипедом и ижевской двустволкой. Всё это отец получил в разные годы в качестве премии за хорошую работу в должности председателя колхоза. В деревне эти предметы быта были в то время далеко не у каждого. Но мои воспоминания связаны с ружьём. Отец доверял мне его. Но на настоящей охоте я был всего два раза. Первый раз по первой пороше на белку, а второй раз по весне на тетеревов. Оба выхода были безуспешными, но очень понравился и запомнился сам процесс. Особенно тетеревиный ток на ранней зорьке. Мы палили из двух ружей, ни разу не попав в цель. А тетерева были настолько увлечены, что и не взлетели от выстрелов. Я в то время учился в 7 классе, а на охоту ходил с Иваном Агаповым, бывшим на год старше меня.

С третьим выходом на охоту связаны у меня воспоминания менее радужные. Об этом случае я и хочу рассказать. В августе 1954 г. я приехал в отпуск к родителям, закончив 4-й курс Мореходного училища. В один из пасмурных дней конца августа, я решил прогуляться по окрестностям, закинув за плечи ружьё. Вышел на луг и направился к берегу реки. Километрах в двух от деревни обратил внимание на небольшое стадо овец, гуляющих как обычно без пастуха. О том, что в стаде была и коза, я узнал позже.

Известно, что если ружьё где-то висит, то он обязательно выстрелит. Так случилось и на этот раз. Я вдали увидел животное, показавшееся мне крупнее обычной собаки. Волки в зимнее время в этих краях не редкость, но я не слышал, чтобы кто-нибудь видел их летом. Но как говорится, был бы повод. Я вскинул ружьё и выстрелил в воздух в сторону овец, без малейшего опасения, что могу попасть в них. Так оно и оказалось. Овцы не пострадали. Погуляв немного, я вернулся в деревню.

Единственная в деревне коза, обычно пасшаяся вместе с овцами, принадлежала Филимоновым Нестору и Анисье. Вечером по привычке овцы пришли в деревню. Козы в стаде не оказалось. После непродолжительных поисков хозяева обнаружили её мёртвой в речке, в двух шагах от берега. Решили, что коза оступилась, упала в речку, запуталась в камышах и захлебнулась.

Когда стали снимать с неё шкуру, то обнаружили две крупные дробины между рогами, которые пробили кожу, не повредив череп. В первый момент мне было неясно, как это произошло. Ведь я стрелял в воздух. На деле оказалось всё просто. Дробины, падая на излёте, угодили козе в голову, от чего коза упала в воду и захлебнулась.

Коза была кормилицей многочисленного семейства Филимоновых. Ответ на вопрос: «Кто стрелял?» был получен сразу. В мой адрес неслись проклятия. Семья была скандальная, но особенно усердствовали взрослые дочери. Отец был огорчён больше меня. Стремясь к компромиссу, он предложил для частичной компенсации отдать самую лучшую овцу. Но нас не захотели слушать. В мой адрес неслись оскорбления. Ясно, что и среди жителей деревни я сочувствия не видел.

Это озлобило меня. Я заявил отцу, что я совершеннолетний и в состоянии сам отвечать за свои поступки. Произошёл несчастный случай.

Если не идут ни на какие переговоры, то я уезжаю. Мой отпуск заканчивался. И я уехал.

По окончании Мореходки я стал реже бывать в деревне. Старик Филимонов умер. Все дети разъехались. Бабка Анисья коротала век одна на колхозную пенсию в восемнадцать рублей. История стала забываться. Но какой-то червячок меня точил и приезжая в деревню я старался не попадаться бабке Анисье на глаза, хотя и она, наверное, стала забывать эту трагедию.

Но в деревне историю с козой помнили. Как-то раз мы выпивали с Сашкой Агаповым, одноруким инвалидом войны, любившим не только выпить за мой счёт, но и послушать мои рассказы о заморских странах. Надо сказать, что и сам он был интересный собеседник. Так вот, после очередной рюмки он и говорит мне: - «Сашка, а помнишь, подлец, как ты у Филимоновых дойную козу ухлопал?». «Как не помню? До сих пор совесть грызёт» - признался я. «Старуха живёт одна. Дети почти не помогают, - продолжал Сашка. Что тебе стоит при твоих-то заработках подкинуть старухе и возместить ущерб?».

Мне стало неловко от того, что я сам до этого не додумался. Мне казалось, что старуха до сих пор проклинает меня, и я избегал попадаться ей на глаза.

Я не помню теперь, сколько заплатил бабке Аксинье. Пару коз, наверное, можно было купить, в то время они стоили не дорого. Но я хорошо помню слёзы благодарности. Её бы устроила и гораздо меньшая сумма. И оказалось, что зла она на меня давно не держит, и будет молить бога за меня. А жила она в последние годы действительно тяжело.

Такому финалу истории был рад не только я. Такие поступки в деревне ценят. Правда и без этого авторитет мой в деревне был высок. Мужики с удовольствием выпивали за мой счёт. А мне было интересно в их компании. Это было поколение моего отца. Они многое могли рассказать. И выпивать умели, в отличие от алкашей нынешнего поколения. Их мало что интересует. А с Сашкой Агаповым мы подолгу беседовали за рюмкой водки каждый мой приезд. Правда, умер он рано. Видимо, сказалось фронтовое ранение.

Пожар в деревне

В августе 1985 года я с семьёй в очередной раз приехал в деревню навестить родителей. С нами был и сын Юра, курсант пятого курса МВИМУ. Был очень жаркий август. Прекрасное время для отдыха. Радушные родители, речка в двухстах метрах от дома, банька и прочие прелести. Деревня не большая, как тогда говорили «не перспективная». По обе стороны реки разбросаны такие же «неперспективные».

Мы наслаждаемся отдыхом. Но я вспоминаю трагический случай, непосредственным свидетелем которого стал. Будучи судовым механиком, я считал, что нет большего бедствия, чем пожар в машинном отделении судна. Оказалось, я ошибался. На судне имеются средства, есть чёткая организация, хотя и это не спасает.

Случилось так, что я оказался непосредственным и единственным свидетелем начала пожара. Это было, наверное, лучшее строение деревеньки. Хорошая изба с пристройкой для зимнего проживания. Жил в ней тракторист Витя Фадеев с семьёй, все члены которой в летний день были на работе. Проходя мимо, я обратил внимание на подозрительное потрескивание. Дверь дома была на замке. События начали развиваться так стремительно, что через мгновение начали лопаться стёкла и выплеснуло пламя. Ещё через мгновение заполыхал весь дом. Тушить его даже не было попытки. Через пятнадцать минут полыхал соседний, не менее добротный дом, правда, не жилой, в тот момент. Народ с округи стал собираться, сразу пытаясь отстаивать третий дом. Четвёртым и последним домом в ряду был дом моих родителей, мы потихоньку стали готовить чемоданы.

Хотя река и была почти рядом, таскать оттуда воду вёдрами было малоэффективно. Сподручнее, оказалось, черпать её из луж, ещё не просохших от дождя. Народ с округи собрался, и третий дом отстояли. Два первых дома были обречены. Пожарка из района тушила только их головёшки.

Но в этой истории памятны два момента. Это первый, когда казалось, что ничего нельзя предпринять и полная беспомощность и второй, когда сбежался весь немногочисленный и немолодой народ, организовался и преградил путь огню. Равнодушных не оказалось, а коллектив - большая сила. Причина пожара банальна, не выключенный кипятильник.

Читать следующую главу

О друзьях, о море, о себе