Нос траулера пошел вправо и нацелился на остров Торос, небольшой, утёсистый, выше которого белели с тёмными проплешинами скалистые берега материка, создавая впечатление двухъярусного - внизу плато, стена, плато, подпирающее фиолетовые тучи. Не зная, что нижнее плато - остров, трудно отличать Торос от берега.

Сбоку, на уровне мачт, парили чайки. Паша удивлялся их особенной радости жизни. Игриво, легко, словно одно целое с вихревым потоком, с миром, они плыли и плыли рядом с траулером, выдыхая звуки такой таинственной тональности, от которой сжималось сердце - и-е-е-х, и-е-е-х! И действительно, верилось - это души умерших моряков парят рядом, пытаются что-то сказать, а он, боцман Паша, никак не может их понять. Паша любил этих красивых птиц и мог долго любоваться их простой, но непостижимой человеческому разуму жизнью.

Мигали со всех сторон огоньки. Паша усмехнулся - чего-чего, а по заливу он мог бы с завязанными глазами пройти. Сколько раз в Кольский залив пришлось заходить - не менее сотни, наверно?!

Справа, по корме, мигал Сеть-наволок, слева, по корме, в отдалении, словно гигантский крейсер, форштевнем - мысом Бык нацелился на северо-запад остров Кильдин, слева, затерялась среди скал башенка маяка Летинского, лишь частыми проблесками привлекая к себе внимание.

Паша подошел поближе к стопорам брашпиля, оперся спиной о пиллерс рынды, глаза прикрыл, чтоб себя проверить - точно, залив в голове, как на экране телевизора, засветился, со всеми своими островками, бухточками, поворотами, посёлками.

- Самовлюблённым хвастуном стал, Паша, етишкино коромысло. Чего «выпендриваешься», штурман, что ли? Сам по заливу ни разу траулер не вёл, а туда же - залив он знает. Стареешь, Паша, стареешь, - добродушно проворчал боцман и открыл глаза - етишкино коромысло! От плато Тороса тянулась вверх, закручиваясь воронкой, черно-желто-фиолетовое облако, размывая края слоя фиолетовых облаков, а внутри воронки синели две дыры, сквозь которые промелькнули яркие звездочки. Воронка ползла вверх, оторвалась от плато и растворилась в слое облаков, оставив в этом месте желтоватое пятно.

Паша вздрогнул, словно за шиворот ватника ему ледышку засунули, и тревога полоснула по сердцу - забилось оно надрывно и болью отозвалось в левом боку. Паша присел на корточки, тяжело дыша:

- Етишкино коромысло, инопланетяне что ли фокусы выделывают? Ишь какие чудеса, шарахнули по мне чем-то?

Бежали навстречу берега, шумела по бортам вода, успокаивая своим монотонным звучанием, и боль у Паши затихла.

Читать следующую главу

Боцман Паша