Ошибся Паша.

Весной и летом рабочий день у Паши на открытых палубах с утра до позднего вечера в сухие, погожие дни. Иногда Паша на обед не ходил, чтобы не тратить лишнее время, - попросит в рулевой рубке чашку чая, выпьет и снова продолжает отбивать, отдирать от корпуса надстроек, палуб ржавчину, суричить зачищенные места, радуясь полярному дню - 24 часа можно работать в хорошую погоду.

Наличие ржавчины Паша не выносил: крепко въелась в него военно-морская привычка, переданная боцманом Егорычем, к порядку и чистоте.

Паша целый день работал в беседке, очищая от ржавчины надводный борт. Сначала за ним присматривал рулевой - страховал Пашу и сам в районе рулевой рубки боролся с ржавчиной. Но вечером капитан Виктор Вячеславович отправил рулевого в рыбцех.

Паша вылез из-за борта, но, посмотрев на солнце и штилевое море, решил поработать, поэтому переодеваться не стал, а сходил в каюту, выпил чаю, посидел на деревянной табуретке, специально сколоченной им для короткого отдыха в рабочей одежде, и вышел снова на палубу.

Заглянув в рулевую рубку, предупредив третьего штурмана о продолжении работ за бортом, Паша стал спускаться по штормтрапу в беседку совершенно спокойно, надеясь, что его подстрахуют, так как видел во время разговора с третьим штурманом капитана, наблюдавшего за рыбными записями на эхолоте.

Когда Паша встал на доски дна беседки и взял двумя руками шест с широкой шкрябкой, то при первом же рывке беседки на зыби крепёжные канаты кормовой части беседки оборвались и Паша улетел в воду. Судно следовало с тралом. Дальше Пашины действия были автоматическими, как опытного моряка. Он не кричал, не испугался, он плыл, держась у борта, стараясь не попасть под корму корпуса траулера, и все усилия, воля его сосредоточились на одном - зацепиться за ваер.

Все получилось идеально: Паша выполз по ваеру на корму судна, побежал по направлению к рулевой рубке поматериться, но, увидев в квадратном иллюминаторе кормовой части рубки капитана, резко повернул на левый борт, скрылся за надстройкой. Его поразило: тревога «Человек за бортом» не прозвучала.

Паша через левый коридор прошел к своей каюте, быстро переоделся. Во время переодевания он изумился ещё больше, вспомнив, - в коридоре Паша встретил помощника консервного мастера Андрюшу, который испуганно шарахнулся от него направо, в столовую.

Паша вышел на палубу, вытащил беседку на борт, сделал в районе рубки приборку и убыл отдыхать.

В каюте Паша просто ошалел от удивления - пока он делал приборку, кто-то хозяйничал в рундуках-шкафах, спешил, так как содержание сумки было вытряхнуто на диван, карманы куртки и костюма вытянуты. Было от чего ошалеть: все на судне знали - у Паши на отходе в рейс денег не остаётся, может быть, - только мелочь. Моряки знали: Паша любую зарплату, включая инвалюту, делит на три части. Две части отсылает в Питер жене, которую не видел более десятка лет, и приёмной дочери, а одну часть Паша тратил во время стоянки в порту полностью.

Выводы Паша из создавшейся ситуации сделал. Он жаловаться никому не стал - кому жаловаться? Просто снова вспомнил слова Егорыча. «Когда в меньшинстве, будь решителен и беспощаден».

Паша выбрал момент, когда Андрюша находился один в консервном цехе, а в рыбцехе моряки обрабатывали рыбу. Паша, не объясняя ничего, стукнул Андрюшу головой об оцинкованный стол, для освежения памяти, и потом ножичком помахал у горла Андрюши: «Кто приказал подрезать крепёж у беседки, кто с тобой в пае? Я же вас, ребята, не трогаю, не «закладываю». Одно условие - не пакостить на моей территории. Кто?» - у Паши кулаки, багровые от работы. Ножичек в ладони как игрушечный. Впечатляет!

- Сам не знаешь, наверно, слышал - Паша слово держит. Про тебя нигде ни слова.

- Консервщик, повар и наладчик. Приказ шефа. Паша, прости. Я тоже из детдома - ни кола, ни двора. Хотел в рейсе на квартиру «наварить». За создание «несчастного случая» обещали тысячу «баксов».

- Продешевил, мог больше запросить, - Паша секунду смотрел в глаза Андрюши, проверял, можно ли ему верить.

Мелочный. Глаза пустые - страх животный. Мелкий человечишка - Паша отпустил Андрюшу и резко вышел из консервного цеха. Противно и неуютно ему сделалось, словно шел он по зелёной травке на солнечной полянке, радостный и довольный жизнью, вдруг - бах ногой в коровье дерьмо. Выхода Паша не видел - нутром чувствовал - не нужна эта жестокость, непонятно откуда свалившаяся на палубу траулера, занесённая этими молодыми ребятами. Как с ней бороться Паша не знал, и спросить не у кого. И ещё горче, обиднее стало на душе у Паши от смерти старого капитана Василия Александровича. Что с флотом будет, если он перейдет в руки «шефов»?

Чисто интуитивно, по детскому воспитанию, Паша понимал - искать выход надо самому, на жестокость - отвечать жестокостью. Другого выхода нет. Но самому «на рожон не лезть». Ясно, откуда ветер дует, а там посмотрим что и как, - настроил себя на работу Паша.

Море - это море. В море, на борту траулеров, ритм работы такой, который сглаживает острые углы человеческих антипатий. А когда Нептун преподносит сюрпризы, ставящие экипаж на грань выживания, то страсти утихают, пусть временно, до берега, так как «ларечно-базарные разборки» на борту могут закончиться плачем большого количества вдов и сирот.

Наверно, Пашу любил Владыка Морей - дед Нептун. Он преподнес такую ситуацию, когда смекалка и мастерство Паши предотвратили выброс траулера на скалистый норвежский берег. При подходе к берегам, когда траулер следовал на выгрузку рыбопродукции в норвежский порт, механики, вероятно, так увлеклись подготовкой к контрабандным делам, что забыли о своих обязанностях на вахте, - и траулер, с замолкшими механизмами, течением и ветром понесло на скалы. При обесточивании судна вышли из строя радиопередатчики, радиолокационные станции. Пока специалисты «новой формации» разбирались с механизмами и приборами, скалистые берега с укором, мрачно смотрели на дрейфующий траулер, находящийся во власти морской стихии.

Капитан от переживаний, особенно от страха, слёг с сердечным приступом. Старпом пытался связаться с Береговой охраной Норвегии, добиться, чтобы оказали помощь буксирами, а Паша спокойно готовил к отдаче глубоководный якорь собственной конструкции. Приготовив якорь, с разрешения старпома вывалил его за борт, вытравил достаточное количество троса. Дрейф в сторону берега прекратился. Когда ремонт механизмов был закончен, с помощью ваерных лебёдок якорь выбрали, подняли Пашину конструкцию на палубу и траулер резво побежал на выгрузку.

Судовая жизнь пошла своим размеренным ритмом. Пашу никто не трогал, не задирал. А капитан Виктор Вячеславович Носенков лично попросил Пашу пойти с ним в следующий рейс - оказывается, когда «жареный петух клюнет», и «шефам» нужны настоящие моряки - с «баксами-то» пожить хочется. Паша остался. Куда Паше идти?

Андрюша и его приятели с траулера списались, но всё равно водки и сигарет на траулер во время стоянки в Мурманске было завезено «немеряно». Под чьим-то строгим контролем все сбывалось в норвежских портах тихо, несмотря на жестокие проверки таможенных инспекторов, которые проверяли даже топливные танки.

А Паше какое до этого дело? Главное - на его территории не гадили, чему Паша был безмерно рад - маленькую победу, но он все-таки одержал.

В туманной дымке мелькало то яркими, то размытыми картинами прошлое, заставляя Пашу снова пережить время неожиданных напастей, свалившихся на голову Паши, моряка, понимающего и чувствующего Природу, Море, но не понимающего людей.

А потом картинки исчезли, и приснилась жена Дарья - где-то высоко сидит, вроде в башенке высокого дома. Солнце яркое на небе, чайки вокруг башенки летают. Странно - чайки, почему на суше? Красивая, молодая Дарья, но грустная. Паша опять удивился: «Почему молодая, возраст уже ого, а она молодая? - Да, забыл я ее: сколько лет не видел, больше десятка. Разведённые, а развода нет».

Ласково говорит Дарья: «Прости, Паша, грешна. А кто не грешен? Как Богу угодно, так в жизни и получается. Иди сюда, ко мне. Жалко мне тебя, маешься, маешься, неприкаянный. И Лиза, дочка моя, тебя ждёт».

Читать следующую главу

Боцман Паша