Паша не боялся портовых властей - своё хозяйство содержал в образцовом состоянии, контрабандной торговлей не занимался и чужих на свою территорию не пропускал.

Вероятно, таможенники по своим каналам знали про Пашину честность, поэтому помещения его не перекапывали, как это встречалось на других судах, а, наоборот, любили зайти в каюту к боцману, выпить чашечку кофе, побеседовать о рейсе, и если дежурная смена заканчивалась, то и бутылочка хорошая у Паши всегда держалась в резерве на отходе и на приходе. Паша дорожил этим доверием, поэтому ни в какие кооперативы, возникающие в среде моряков, стремящихся заработать деньги любым способом, не вступал и категорически запретил на территории своего заведования прятать контрабанду.

На отходе в рейс и перед приходом в порт он сам осматривал места, где имелась возможность скрыть от таможенников товары, облагаемые пошлинами, и, обнаружив что-либо, немедленно выкидывал за борт. Из-за этого у него возникали конфликты с молодыми моряками. Они Пашу уговаривали, обещали золотые горы, угрожали расправой: Паша не сдавался, а ещё строже предупреждал: на его территорию не заходить! Но никого «не закладывал».

Пытались Пашу проучить, когда на траулере вышел капитаном Виктор Вячеславович после неожиданной смерти Василия Александровича.

Перед выходом в рейс Виктор Вячеславович набирал своих людей, списывая моряков, работавших на траулере несколько лет. Капитан хотел выгнать и Пашу, но служба мореплавания заступилась. Главный капитан знал судьбу Паши и запретил боцмана списывать с судна. Вместе с новым капитаном на траулере появилась группа матросов - «кожанов» - так окрестил их Паша. Ходили они в одинаковых кожаных куртках, шароварах с лампасами и ботинках-кроссовках. Кожаны выполняли личные поручения Виктора Вячеславовича и прохладно относились к судовым работам, что нервировало Пашу. Когда Паша пожаловался старпому на этих моряков, старпом развёл руками: «Не могу, Паша, ничего сделать - особо приближенные императора. Как в рейсе работать будем, не знаю».

За сутки до отхода в рейс матрос Боря из группы кожанов подошёл к Паше и попросил поставить в боцманской кладовке несколько ящиков, подальше от посторонних глаз. Паша спокойно ответил: «Ребята, я этими делами не занимаюсь. Все об этом хорошо знают».

- Кончай, мужик, выделываться! Это приказ. - Чей?

- Шефа.

- Пусть сам и прикажет.

- Ты чего, дурак или уши холодные?

- Разговор окончен, не мешай работать.

- Смотри, мужик, доиграешься.

Вечером, когда Паша собирался погулять по городу после напряжённого дня, в каюту «припёрлись» Борик и его компания. Борик захлопнул дверь.

- Я вроде гостей не приглашал, - удивился Паша.

- Мы не в гости. У нас ультиматум - завтра, мужик, пишешь заявление о списании с судна по любой причине, понял?

- Не понял, - Паша сел на диван и нащупал левой рукой плотницкий нож. Не понравились ему ребята, наглые.

- Сейчас поймёшь, - из-за спины Борика вышел плотный парень и начал приближаться к Паше.

Паша вспомнил слова фронтовика Егорыча, - «боцман должен владеть ножом, как жонглёр. Это его рабочий инструмент. Когда в меньшинстве - будь решителен и беспощаден».

Когда «кожан» протянул руку, чтобы захватить Пашу за грудь, Паша молниеносным движением левой руки чиркнул ножом по запястью.

Парень ойкнул от боли, присев, со страхом уставился на нож, который Паша перекинул в правую руку.

- А теперь все на выход, только тихо или... - Паша поиграл ножичком, - ловко и впечатляюще это у него получилось.

«Кожаны» ушли. Паша в город не пошёл, сидел в каюте, думая, что этим «базар» не закончится. А потом, на всякий случай заперев дверь, лёг спать. До этого случая Паша запирал дверь, только когда уходил в город.

Странно, но в рейс группа «кожанов» не пошла. И когда траулер отошёл от причала, Паша облегченно вздохнул - в рейсе разборки никому не нужны. В море особый ритм работы. Тем более, что Паша своими поступками в жизни идеально придерживался принципов «морского братства».

Читать следующую главу

Боцман Паша