Чапомских зверобоев постигла беда. На ледяном лоскутке унесло четырех охотников. Тревожная телеграмма, взывавшая о помощи, заставляла Павла выжимать из своей «шаврушки» все.

Поиски длились долго - льдина успела уйти далеко и море.

Несмотря на сильный ветер и большую волну, Овчинников снял потерявших всякую надежду на спасение людей и доставил их домой в полном здравии.

Вечером все жители поселка от мала до велика собрались в колхозном клубе чествовать спасителя. Павла усадили в президиуме, «у мира на виду». «И к чему эти почести?» - краснея, думал он. Было все, что бывает обычно на торжествах, - речи и аплодисменты, улыбки и слезы радости. И уж совсем смутился Павел, когда к столу подошла старушка и, поцеловав его, сказала: «Спасибо, сынок!»

А через несколько месяцев газеты рассказали о новом полете П. К. Овчинникова:

«И марта 1935 года над Кировском пронесся небывалой силы ураган. На понижающей подстанции произошло короткое замыкание. Городу грозила беда...

Узнав о происшествии в Кировске, начальник Нивской ГЭС С. Ф. Сиротов связался по телефону с директором совхоза «Индустрия» т. Гладышевым и попросил его отыскать Павла Овчинникова, чтобы на его «Ш-2» попасть в Кировск.

Сиротов знал, чем грозит короткое замыкание на понижающей.

Через 40 минут самолет прибыл на станцию Пинозеро. В кабину рядом с летчиком Павлом Овчинниковым сел инженер. Час спустя инженер уже устранял неисправности на подстанции.

Полет был трудный, сложный. В воздухе творилось невероятное. Самолет бросало словно щепку, кренило с крыла на крыло.

Легкая маленькая амфибия с трудом справлялась с ураганным шквалом. Овчинникову было невероятно трудно произвести посадку из-за снежной метели и наступивших полярных сумерек.

Здесь еще никто не садился зимой. Даже он - Павел.

Когда шасси запрыгали по бугристой, заснеженной поверхности озера, инженер крепко обнял молодого пилота...».

Так Павел поступал всегда. Он приходил на помощь людям в самые тяжелые минуты. Его знали и оленеводы далекой Каневки, и рыбаки Иоканги, и лесорубы Терского берега... Его знала вся Кольская земля.

В феврале 1935 года Павлу Овчинникову было поручено выполнить полет из Ленинграда в Кировск и одновременно изучить возможность регулярного сообщения по трассе Ленинград-Мурманск.

На самолете «Ш-2» по этой трассе еще никто не летал. Расстояние в 1097 километров Овчинников покрыл за 8 часов 59 минут.

После рейса Павел рассказывал журналистам:

«Задание заключалось в том, чтобы доставить новую машину для работы в авиазвене треста «Апатит». Это был своеобразный эксперимент, первый зимний полет по абсолютно новому маршруту: севернее Сегежи самолеты пока не летают.

24 февраля 1935 года в 13 часов 48 минут вылетел из Ленинграда. Сила ветра достигала 15 метров в секунду, а на машине такого типа, как у меня, разрешается максимум 9 метров.

К счастью, сильный ветер был попутным, и благодаря его добрым усилиям я сел в Петрозаводске через 2 часа 12 минут.

В Петрозаводске мы переночевали и на следующее утро стартовали в Сегежу. Здесь обстановка была гораздо спокойнее - и ветер тише, и видимость лучше. Правда, временами мы погружались в туман. Чтобы как-то вырваться из него, приходилось порой идти, как говорится, задевая трубы - на высоте 10-12 метров.

В 11 часов 22 минуты совершили посадку в Сегеже. Отдыхали не больше часа и после заправки машины взяли курс на Апатиты. Еще в Сегеже на запрос о погоде на маршруте пришла радиограмма: «Сильная метель, полное отсутствие видимости. Полет совершенно невозможен».

Однако я все же решился лететь, ведь метель кружит пока еще в районе Апатитов. А там мы, считай, у себя дома. Должны сесть.

Кроме того, на подходе к Апатитам еще можно полагаться на показания компаса (дальше, у самых Хибин, магнитная стрелка начинает «врать»).

Чтобы сэкономить время, решили лететь через Белое море.

Карта (она подводила нас и на первых этапах) теперь оказалась совершенно бесполезной вещью, столько в ней было неточностей. Над морем нам пришлось испытать несколько неприятных моментов, от которых сердце холодит...

...Сильный боковой ветер относил к востоку, к горлу Белого моря. Я знал: сдай сейчас мотор - и вынужденную посадку не совершишь, лед подтаял, ветром самолет могло бы унести из Кандалакшского залива в открытое море.

Хотя я сообщил по телеграфу о вылете и просил на месте посадки выложить три костра - они нам не понадобились.

Дело в том, что мы прилетели гораздо раньше, чем рассчитывали, - через три с половиной часа. Задание свое полностью выполнили.

Наш перелет доказал, что организация регулярного авиасообщения на линии Ленинград-Мурманск возможна».

Потому что мы пилоты...