Основным в жизни ветерана войны и труда, кавалера орденов Трудового Красного Знамени, "Знак Почета", "Шахтерской Славы" III степени Ивана Егоровича Архипенко были война и наш комбинат.

Родом он из Белоруссии. В 1941 году ему не было и восемнадцати, когда пошел служить. В Омске была сформирована дивизия, которую направили под Ленинград. Ранение. После выздоровления - Северный Кавказ, пограничное училище, защита от врага города Орджоникидзе. По окончании пограничного училища в составе армейских частей дошел до Варшавы. А потом служба на границе, борьба с бандами Бендеры до увольнения в запас в 1946 году. Сейчас Иван Егорович живет в Белоруссии. Но остались его воспоминания:

- Летом пятидесятого приехал с семьей на станцию Оленья. Время было трудное, искали мы место, где можно жить и работать семейному человеку. До этого дня уже работал на Севере, но слух о том, что строится новый комбинат по добыче железной руды, быстро разнесся по всей округе. Мы и решили посмотреть, так ли это на самом деле. Управление находилось на станции Оленья, там и сейчас стоят у дороги два каменных двухэтажныхдома.

Была у меня специальность - машинист паровоза, с этим и обратился в отдел кадров.

Мне сказали, что работа по моей специальности обязательно будет, только чуть позже, потому что планируется добыча руды открытым способом.

Поинтересовался о жилье. Предложили свободную землянку, пригласили механика. Он спросил о семье, я ответил, что жена с ребенком на вокзале.

- Поедем со мной, посмотришь, где будешь жить, - сказал он. - Другого все равно у нас нет. На бортовой машине по брусчатке добрались мы на Южную сопку. Сейчас трудно представить, что на месте Оленегорского рудника были две сопки - Северная и Южная. Там геологи оставили землянки, их и занимали первые рабочие, которые начинали строительство. Погода стояла хорошая, солнце светило, что придавало какое-то особенное настроение. Землянки были как грибы, прильнувшие к сопке. Механик показал две свободные землянки и предложил выбирать. Я заглянул в одну: там было грязно, неуютно. Вторую посмотрел, она была покрепче, но воды по колено в ней: печурка стояла, да лопата лежала. Занял эту землянку. Прокопал лопатой канавку, выпустил воду, открыл двери, чтобы проветрилась, и поехал на вокзал за семьей. Землянки для нас не новость, в войну жили в них, после войны, когда восстанавливали дом, жили в землянках. Жене это место жительства понравилось, так и остались. Продукты возили со станции Оленья, а магазином служила маленькая будочка.

Зимой мы покинули землянки, перешли жить в первые бараки. Теперь их нет, но в памяти нашей останутся бараки до конца дней. Там нашлось место в красном уголке, жили две семьи. Зима выдалась морозной, двери примерзали, и туалет на улице. Перезимовали. Когда мы приехали, строился только первый этаж первого дома. В бараке жили до 1953 года, пока не дали квартиру в новом доме на две семьи. В то время мало кто жил без подселения. Несмотря на житейские трудности, у людей оставалась душевность, взаимность: всегда - и в быту и на работе - помогали друг другу.

Когда начал работать, рудника, как такового, не было. Лес валили вручную, бульдозером выдергивали пни. Тогда никто и представить не мог, какая техника в будущем появится. Единственное, что было на сопке, - это механическая мастерская, в которой стояли два токарных станка. Рядом с бараком-мастерской находилась кузница. Обыкновенная, как в деревне. Земляные работы велись вручную - лопатами. Грузили землю на две бортовые машины. "Пока нет паровозов, поработай в кузне молотобойцем", - предложил механик. Согласился, так и началась трудовая жизнь. Когда пришли первые буровые станки, объявили курсы, пошел учиться - стал бурильщиком. Было всего три станка ударно-канатного бурения.

Вспоминать смешно, как мы работали. Примитивная техника. Через блоки поднималось долото - огромное зубило весом в 300 кг - и долбило оно скалу. В результате получалось отверстие диаметром около 250 мм. Это сейчас смешно, а тогда такая работа была очень тяжелой и трудной. Без воды работать невозможно, ее возили лошадьми в бочках на подводах. Пыль и грязь, все работы вручную. Когда пришел второй экскаватор СЭ-3, меня послали на станцию собирать его. Мы смонтировали машину и своим ходом по брусчатке со станции погнали на рудник.

Техника тяжелая, больше ста тонн, дороги нет. За нами шла машина со шпалами. Скорость перегона составляла 700 метров в час, задерживали постоянные переключения к воздушной высоковольтной линии, ветер и холод. Перегоняли экскаватор до рудника две недели, во время перегона осваивали схему машины, изучали технологию работы. Большую помощь нам оказывали машинисты первого экскаватора Гоша Синягин и Володя Меловиков, они проходили стажировку на курсах. Со вторым экскаватором приехали мы на Северную сопку. Руда там была открыта, сопка неудобная, очень крутая. Станки привязывали тросами, когда они бурили, чтобы снять "шапку".

В 1951 году стал работать машинистом экскаватора на Северной сопке. Так и проработал до самой пенсии. По машинам не бегал. За тридцать лет работы сменил всего три экскаватора: первый СЭ-3 - пока не списали, потом ЭКГ-4, тоже списали, последним был ЭКГ-4,6Б № 41. В то время велись в основном вскрышные работы, добыча руды была на Северной сопке. Туда проложили железную дорогу. Вывозили и складировали ее у Южной сопки до тех пор, пока в 1953 году фабрика не дала первый концентрат.

Много было трудностей. Тогда в грязной робе, пешком с рудника ходили домой, в свои бараки. Текут с тебя и вода, и мазут, а дома нет горячей воды. В кирпичных домах в то время воды не было. Первые бытовки были построены недалеко от старого управления комбината в 60-х годах. Люди работали с большим энтузиазмом. Это, может быть, потому, что мы повидали и испытали войну. Нам много не надо было, и благ мы не искали. Уверены были, что в мирное время делаем большое дело, а о себе не думали.

ПОЛВЕКА У ГОРЫ ОЛЕНЬЕЙ