Читать предыдущую часть

Впрочем, и в повседневной жизни серьёзных трений между русскими и норвежскими промышленниками практически не было. Ежегодно сотни поморских судов посещали Финнмарк - северную провинцию Норвегии, где происходил обмен традиционными товарами, главными из которых были солёная треска и хлебные продукты. Нередко между поморами и норвежскими семьями устанавливались настолько доброжелательные отношения, что они обменивались памятными сувенирами, о чём автору не раз доводилось слышать от стариков, когда-то в молодости бывавших в норвежских городах. Один из таких сувениров, подаренный норвежцами общительному кемскому мореходу Соболеву, ныне хранится в музее Арктического морского института имени В. И. Воронина. Автор лично принимал этот памятный подарок от потомков кемского помора.

Случалось, как это было с известным впоследствии полярным исследователем Александром Кучиным, что родители оставляли на зиму своих детей в норвежских семьях, чтобы те быстрее овладели их языком и познакомились с условиями жизни наших соседей. Да и в поморских сёлах чувствовалось влияние норвежского быта.

Здесь любили пить кофе, а не чай, носить тёплые шерстяные норвежские рубахи, употреблять заморскую посуду... Каждую навигацию суда Мурманского товарищества регулярно посещали порт Вардё.

Между тем колонистам, обосновавшимся на Новой Земле, жилось нелегко. Из двух северных становищ гораздо увереннее чувствовали себя колонисты на южном острове - в губе Белушьей. Место это оказалось удобным и для жилья, и для промыслов. По северным меркам это было многолюдное поселение. Его постоянно посещали суда Мурманского товарищества и промышленники. А в 1912 году на средства петербургской купчихи Шашковой здесь была построена одноэтажная церковь-школа. Главное артиллерийское управление пожертвовало 45 пудов медного лома на колокола для неё. Учителем был назначен, по добровольному согласию, вдовый священник из архангельских уроженцев.

На северном же острове, в губе Крестовой, всё обстояло сложнее. Дом, выстроенный подрядчиком Ворониным, мало отвечал суровым условиям жизни: плохо держал тепло, печи дымили, с потолка текло, и к утру на полу появлялась корка льда. Особенно тяжело было детям.

Положение усугублялось и неудачным выбором места: поблизости не паслись дикие олени. «Бухта замерзала, и море не кормило», - заявляли колонисты. К концу первой зимовки умерла от цинги 19-летняя Анна Фомина. Впрочем, цингой переболели все женщины и двое мужчин.

14 июля 1911 года «Королева Ольга Константиновна» вновь посетила Крестовую губу. На этот раз команда и пассажиры судна увидели тяжёлую, безрадостную картину. Жалобам колонистов не было конца. Но что удивительно, колонисты изъявили желание иметь книги для чтения. Всё, что нашлось у экипажа и туристов, было передано островитянам.

Несколько тяжелобольных колонистов были отправлены в Архангельск, откуда после лечения они возвратились в свои деревни. Тем не менее, несколько крестьян изъявили всё же желание поселиться в Крестовой губе.

Отсутствие надёжной медицинской помощи в колониях нередко приводило к печальным последствиям. Приведу один случай, описанный на страницах губернской газеты. Речь шла о Якове Запасове, переехавшем в 1912 году в становище Белушье и поселившемся у Константина Вылки.

«3 ноября 1912 года я поехал, - рассказал Запасов, - на хребет промышлять оленя. В это время стояли сильные морозы. Когда я отъехал 60 вёрст от становища, поднялась сильная погода, собаки не пошли, пришлось лечь и пережидать. А погода продула 10 дней, за которые я поморозил всех собак и, кроме того, отморозил обе ноги: левой ноги полступни, а правой всю ступню. Приехавши в становище, я пролежал до парохода без помощи врача 8 месяцев».

Так как ноги стали гнить, Запасов сам себе отрезал финским ножом обе ступни.

В июле 1913 года «Королева Ольга» снова бросила якорь в Крестовой губе. Вот как описывал свои впечатления один из участников этого рейса на страницах газеты «Архангельск» за 1 февраля 1914 года:

«Когда мы вошли в комнату дома, то трудно было понять, куда мы попали, в погреб или баню. Сырость была настолько велика, что в стенах росли грибы величиной с вершок и более...

Вполне понятно, что колонисты, призванные отвоевать новоземельские промыслы от норвежцев, живя при таких тяжёлых условиях, умирали как мухи.

Когда "Ольга" подошла к посёлку, то первой, самой свежей новостью, которую сообщили колонисты приехавшим, была: "Вчера умер Долгобородов".

В день прихода "Ольги" его хоронили. Грустное впечатление произвели эти похороны. Маленькая бедная часовня. Равнодушно-любопытные лица туристов. Горько плачет вдова. Священник поёт последнюю напутственную песнь погибшему в борьбе с полярными метелями.

Кончилось отпевание. Гроб поставили на самоедские санки, запряжённые собаками. Провожать никто не пошёл. Отказался идти и священник - далеко.

С грустью возвращалась вдова Долгобородова из Крестовой губы в Архангельск. Рухнуло всё, рухнуло хозяйство, рухнула личная жизнь. Пассажиры парохода собрали по подписке между собою около 60 рублей и вручили вдове...»

Часть колонистов также перебралась на пароход и навсегда покинула эти негостеприимные и холодные берега, унёсшие за короткое время несколько жизней; другие переселились в Белушью - более благоустроенное становище. Ольгинская колония перестала существовать.

Без преувеличения можно сказать, что горстка архангельских крестьян ценой нескольких своих жизней и огромных лишений совершила настоящий подвиг, фактически закрепив за Россией новоземельский полярный архипелаг.

Немало добрых дел сделал И. В. Сосновский и на благо губернского города. Отмечу несколько из них.

6 марта 1909 года в губернаторском доме под председательством И. В. Сосновского состоялось собрание именитого купечества, лесопромышленников, домовладельцев и «именитых граждан» города, на котором губернатор предложил установить в Архангельске памятник Петру I. Газета «Архангельск» писала:

«Для города Архангельска, - говорил губернатор, - юбилей Полтавской победы, как и всякое событие, связанное с памятью императора Петра I, приобретает особенное значение. Оценив с гениальной прозорливостью исключительное в торговом отношении положение города Архангельска при устье могучей реки, у входа в открытое, единственное всецело русское Студёное море, Пётр Великий, прежде чем прорубить окно в Европу у Ботнического залива, открыл широкие ворота для нашей международной торговли в Архангельске...

Высоко чтя память Великого Императора, так много и так плодотворно поработавшего для нашего Севера, население города Архангельска, между прочим, с особенной торжественностью отпраздновало 30 мая 1872 года - двухсотлетие со дня рождения Петра I. Хочется думать, что и предстоящий в июне сего года 200-летний юбилей Полтавской победы, решившей судьбу нашего Отечества и, в частности, освободившей навсегда наше Поморье от набегов неприятеля, будет достойно ознаменован в городе Архангельске».

Приближалось 200-летие Полтавской победы Петра I над шведами. Сами же юбилейные торжества Архангельск отметил широко, с истинно русским размахом: богослужением, парадом судов на Северной Двине, церемониальным маршем войск, красочным фейерверком.
Вот как описывала газета «Архангельск» прошедшие праздничные торжества в летнем Александровском саду (ныне стадион «Динамо». - Г. П.):

«Бесплатное народное гулянье привлекло громадное количество горожан... На пруду при громадном стечении публики был устроен спуск судна петровских времён; было дано два сильных выстрела; на судне находились два матроса с Петром Великим, которого изображал г. Бурмакин...

Спуск судна был встречен криками "ура" и аплодисментами. На гулянье присутствовал г. Начальник губернии и вице-губернатор».

Тогда же И. В. Сосновский отправил письмо в Париж племяннику известного русского скульптора М. М. Антокольского, недавно скончавшегося, мастерская которого находилась в этом городе, - Якову Антокольскому, с просьбой отлить один экземпляр скульптуры Петра для Архангельска.

Согласие было получено. Одновременно заручившись поддержкой городского головы Я. И. Лейцингера и гласных думы о выделении средств из городской казны на отливку памятника, губернатор сразу же известил об этом Якова Антокольского.

Однако по ряду причин торжественное открытие памятника состоялось только 27 июня 1914 года, в день очередной годовщины Полтавской победы, уже после отъезда Сосновского из губернского города.

Благодаря энергичным усилиям губернатора был сооружён каменный футляр над домиком Петра I, в котором он жил в 1702 году близ строящейся Новодвинской крепости. Впоследствии, в 1930-е годы, этот деревянный домик был перевезён в музей под открытым небом села Коломенского, расположенный близ Москвы.

Но вернёмся в Архангельск. В том же 1911 году губернский город отметил и 200-летие со дня рождения первого русского академика и нашего великого земляка Михаила Васильевича Ломоносова.

И. В. Сосновский принял в подготовительной работе самое живое, активное участие. В начале мая 1910 года он отправил городской думе послание, в котором содержались предложения по увековечению памяти М. В. Ломоносова в Архангельске.

Самым крупным актом предстоящих торжеств явилось присвоение имени М. В. Ломоносова Архангельской гимназии, которой в том же 1911 году исполнилось 100 лет. Ныне это здание 4-й школы, что стоит на углу улицы Воскресенской и набережной Северной Двины.

Сегодня об этом памятном событии в жизни губернского города напоминает сохранившаяся мраморная доска, закреплённая на одной из стен бывшей городской гимназии. Отметим также, что к юбилейной дате были изготовлены серебряные и бронзовые нагрудные знаки.

В юбилейные дни, когда город отмечал 200-летие со дня рождения М. В. Ломоносова, была учреждена и Ломоносовская стипендия - «для образования одного из крестьян Архангельской губернии».

Напомню ещё об одном предложении И. В. Сосновского, получившем широкий общественный резонанс. В июле 1910 года губернатор высказал гласным городской думы пожелание дополнить чествование памяти знаменитого уроженца Архангельской губернии устройством в Архангельске Музея Русского Севера имени М. В. Ломоносова.

«Для этого следовало бы, по моему мнению, - писал в думу Сосновский, - объединить и привести в надлежащий вид существующие уже в Архангельске городской публичный музей, рыбопромышленный и, может быть, епархиальное древлехранилище».

Доброму делу был дан ход. В конце 1911 года по всей России начался сбор пожертвований для создания грандиозного, по меркам того времени, музея.

В делах областного архива сохранились подписные листы. Они предварялись следующим текстом: «Государь Император, в 16 день ноябре 1911 года, на докладе Министра Внутренних дел, по ходатайству Архангельской городской Думы о разрешении ей, по случаю исполнившегося 8 ноября 1911 года 200-летия со дня рождения знаменитого поэта и учёного, уроженца Архангельской губернии Михаила Васильевича Ломоносова, открыть всероссийскую подписку для сбора пожертвований на устройство в Архангельске "Музея Русского Севера имени Ломоносова", всемилостивейше собственноручно начертать соизволил: "Согласен, жертвую на будущий музей 2000 рублей"».

Уже после отъезда И. В. Сосновского из Архангельска созданный здесь Ломоносовский комитет в октябре 1913 года решил, что музей должен быть построен на углу Троицкого проспекта и улицы Воскресенской.

Однако начавшаяся вскоре Первая мировая война помешала реализовать этот проект.

Уже при советской власти, 20 июля 1918 года, на заседании Общества изучения Русского Севера вновь зашла речь о создании Ломоносовского музея.

Хочется верить, что эта инициатива наших предков будет, наконец, воплощена в жизнь.

В июле 1911 года Иван Васильевич выехал на юг Таврической губернии для лечения своей болезни - острого ревматизма. Пройдя курс лечения, и заехав на обратном пути в столицу, он ходатайствовал о своём переводе в один из южных городов России. А в конце октября до двинских берегов дошли слухи о назначении И. В. Сосновского одесским градоначальником.

19 ноября Архангельская городская дума на своём заседании обсуждала ряд текущих городских проблем. В конце заседания выступил городской голова Я. И. Лейцингер. Вот как он отозвался о работе губернатора:

«...Считаю долгом обратить внимание г. г. гласных на в высшей степени интенсивную и продуктивную деятельностъ Его Превосходительства Ивана Васильевича Сосновского, направленную им на пользу Северного края и нашего города Архангельска.

Здесь, прежде всего, следует отметить его напряжённое и всестороннее изучение обширного Архангельского края, занимающего 1/5 часть всей Европейской России. Для этого Иван Васильевич в течение четырёх лет посетил самые удалённые уголки губернии, исходив пешком сотни вёрст: Новую Землю, Печору, Мурман и даже Беломорскую Карелию, никогда до Ивана Васильевича не посещавшуюся ни одним губернатором. Посещение Новой Земли повлекло за собою снаряжение целого ряда экспедиций для изучения этого обширнейшего и обладающего природными богатствами острова, выселение оттуда твёрдо обосновавшихся там беспошлинно иностранцев; наконец, укрепление за Россиею северного острова Новой Земли и сооружение в Крестовой губе русского аванпоста - Ольгинского посёлка.

Печорский край обязан Ивану Васильевичу улучшением путей сообщения, статистическим обследованием населённых пунктов, более рациональной постановкой пароходного обслуживания края.

Близкое ознакомление с Мурманом вызвало к жизни более рациональную постановку колонизации русским элементом этой нашей окраины, имеющей важное стратегическое и экономическое значение в жизни государства, создание опытных колоний на Кильдине, постройку там эллинга и пр.

Читать следующую часть

Роль архангельских губернаторов в закреплении за Россией западного сектора Арктики