Личный состав формирований МПВО находился на положении, так сказать, полувоенных людей. Наши бойцы состояли на военном учете и были приписаны к конкретным командам. Но в то же время каждый из них работал на производстве и подчинялся администрации предприятия. В период военных действий бойцы формирований МПВО по сигналу воздушной тревоги должны были оставить рабочие места и немедленно прибыть на сборный пункт. На производство они возвращались после ликвидации очагов поражения с разрешения начальника команды.

Это двойственное подчинение сильно отражалось на моральном состоянии бойцов. В начале войны некоторые хозяйственники, не понимая роли местной противовоздушной обороны, порой препятствовали явке на сборные пункты и даже взыскивали с бойцов, если они задерживались на восстановительных работах. Руководителей предприятий можно было понять: заводы работали для нужд фронта. Но в то же время без своих бойцов штабы МПВО не смогли бы ликвидировать очаги поражения, бороться с пожарами, спасать людей.

В 1942 году Мурманский горисполком дважды обсуждал поведение директора одного из местных заводов, который, задерживая бойцов МПВО, срывал восстановительные работы. После вмешательства партийных органов директор понял свою ошибку и в дальнейшем не повторял ее.

На мой взгляд, при комплектовании команд МПВО еще в довоенное время была допущена оплошность, вызванная отсутствием практического опыта. Дело в том, что к командам МПВО военкоматы приписывали военнообязанных 1-й и 2-й категории, то есть молодых людей, подлежащих призыву в армию. Этот личный состав еще в мирное время был обучен и полностью подготовлен к выполнению боевых задач.

Но когда началась война, многие из них были мобилизованы и отправлены в действующую армию. И первые налеты фашистской авиации на город мы встретили с половинным составом. Пополнение произошло за счет призванных из запаса. Новичков пришлось обучать специфике нашей работы в условиях налетов вражеской авиации, с большими трудностями. И опять-таки, не успев полностью закончить обучение, большинство из них были мобилизованы и ушли на фронт.

В течение 1941-1942 годов личный состав формирований районных штабов МПВО менялся четыре раза. Стабильным и эффективно действующим он стал только тогда, когда к нам были приписаны люди в возрасте пятидесяти лет и старше. Такой состав оказался как бы кадровым до самого конца войны. Более того, эти бойцы вынесли на своих плечах главную тяжесть противовоздушной обороны Мурманска.

Эти пожилые люди на протяжении многих месяцев не знали ни сна, ни отдыха. Преодолевая усталость, зимой и летом, в мороз и дождь, полуголодные, плохо одетые, под бомбежками они откапывали людей из-под завалов, вручную, кувалдой и ломом, рыли траншеи, восстанавливали водопроводные и канализационные сети, линии связи и теплофикации. Бывало, что они работали в очагах поражения по двое суток кряду. Сотни мурманчан обязаны бойцам МПВО своим здоровьем и жизнью.

Сейчас, вспоминая прошлое, невольно останавливаешься на мысли, что кадровые силы МПВО, начиная от команд и кончая группами самозащиты, оказались боеспособными до самого конца войны потому, что проходили обучение и практику под вой сирен воздушной тревоги и грохот зениток, под разрывами фугасных бомб. В этой боевой обстановке формировались и крепли мужество, стойкость, а вера в победу придавала людям силы и выдержку. Сколько лет прошло, но до сих пор не перестаю удивляться, откуда брались у этих людей с седыми головами немыслимая выносливость и бесстрашие!

До войны некоторые скептики недоумевали: «К чему эта МПВО? Что она может сделать против вражеской авиации, против бомб?

Что может боец МПВО, если весь его «арсенал» - санитарная сумка да носилки, лопата да лом?» Но когда на город посыпались бомбы, все убедились, что МПВО чего-то стоит.

Да, действительно, тогда в системе местной противовоздушной обороны было немало примитивного. Простейший инструмент. Никаких радиолокаторов. Даже связь - и та порой на своих двоих, по методу «цепочки». В службе наблюдения местной противовоздушной обороны главенствующее место занимал вышковый наблюдатель, который постоянно находился на вышке во время воздушных налетов, сообщал на командный пункт, с какой стороны и на какой объект заходит авиация противника, куда падают бомбы, что подверглось разрушению.

Естественно, что все эти данные определялись личным наблюдением, так сказать, на глазок. Конечно, обозревать с высокого дома в солнечный ясный день небесную голубизну-одно удовольствие, но когда пикируют бомбардировщики, падают бомбы и где-то там внизу, рядом с домом, взрываются, когда от этих взрывов содрогается дом и со свистом пролетают осколки, когда яркими кострами в ночи на крышах домов вспыхивают десятки, сотни зажигательных бомб, а в небе, иссеченном лучами прожекторов, гудит невидимый враг и неизвестно, куда сбросит он свою очередную смертоносную ношу, когда вышковый наблюдатель один-одинешенек в этом огненном смерче и не может, не имеет права уйти, покинуть свой пост, - тогда приятного мало, тогда от человека требуется величайшее напряжение сил.

Вышковому наблюдателю надо было иметь железные нервы, чтобы в таких условиях не потерять самообладания, одолеть страх и делать свою работу: докладывать, куда упали бомбы, куда послать разведчиков и команды.

У нас были такие наблюдатели. Это Жарников, Кузьмичев, Белов, Карпов, Долгирев, Красилов и многие другие. Тяжелейшие испытания выпадали на долю этих, по существу сугубо гражданских, людей.

...13 июля 1942 года. Один из тех дней, когда фашистская авиация днем и ночью беспрерывно совершала массированные налеты на город, бомбила жилые кварталы, порт, железнодорожный узел. В 14 часов была объявлена очередная, четвертая по счету, воздушная тревога. С командного пункта МПВО Кировского района никто не уходил, часть бойцов еще работала в очагах поражения, резерв находился на местах.

На вышке дома № 4 по улице Володарского, где в подвальном помещении и находился штаб, дежурил в этот момент Николай Долгирев, один из опытнейших наблюдателей, прекрасно знавший территорию всего города и умевший безошибочно определять не только место, но и размер очага поражения. В Кировском районе Долгирев знал даже номера домов, умел по взрыву определить калибр бомбы и точность попадания: прямое или нет. Наземный разведчик Василий Михайлович Тимошенко в шутку говорил: «Раз на вышке Коля, то мне можно брать выходной».

Прошло несколько минут после объявления тревоги, когда Долгирев доложил:

- Слышу гул самолетов со стороны залива!

Помолчав, продолжал доклад:

- Огонь зенитных батарей с Абрам-мыса. Гул моторов от сопки Варничной. Слышу гул самолетов со стороны Петушинки!

Нам стало ясно, что гитлеровцы решили атаковать город одновременно с разных сторон, так называемым звездным налетом. Такой метод они применяли нередко.

- Самолеты пикируют на судоверфь, - доносил Долгирев. - Там уже видны взрывы. Вторая волна идет от сопки Варничной. Идет усиленный огонь всех зенитных батарей!

Через несколько секунд в телефонной трубке громкий и нервный голос Долгирева:

- Самолеты пикируют прямо на меня!

Только успел я крикнуть: «Держись, Коля, гони страх, легче будет!» - как раздался мощный удар. Взрыв потряс весь дом. Погас свет. Вышла из строя телефонная связь не только с наблюдателем, но и с городом.

После недолгого замешательства стало ясно, что случилось непоправимое: прямое попадание в дом, Николай погиб. Кто снял шапку, кто отвернулся в сторону, чтоб не показать лица. Первым опомнился и бросился наверх разведчик Тимошенко. Когда он поднялся на чердак, перед ним открылась такая картина. Фугасная бомба попала в вентиляционную трубу и, взорвавшись на чердаке, снесла две трети крыши.

Стойки, поддерживающие наблюдательную вышку, выбило взрывом. Сама вышка, обнесенная пятимиллиметровой сталью, висела на проволочных растяжках и была в нескольких местах пробита. А самое удивительное - боец Долгирев, живой и невредимый, держал в левой руке телефонную трубку и продолжал докладывать на КП свои наблюдения.

Тимошенко, подставив доску, добрался до вышки и сказал: «Коля, слезай, штаб все равно тебя не слышит - связь порвана». Только тут Долгирев огляделся, понял, что произошло, и сразу изменился в лице. Даже у него, человека сильной воли, который, как говорят, не боялся ни бога, ни черта, и то сдали нервы.

Коля Долгирев после этого не захотел стоять на вышке, пошел в военкомат и добровольцем ушел на фронт. Знаю, что он окончил войну в Берлине, вернулся в Мурманск и умер, малость не дождавшись тридцатилетия со Дня Победы.

Вышковых наблюдателей по городу было около сорока. Пост Михаила Назаровича Жарникова находился на доме № 46 по проспекту Сталина. И надо было такому случиться, что именно в этот дом за время войны трижды попадали авиационные бомбы! В августе 1942 года полутонная фугаска ударила в дом с западной стороны, в пристройку, где до войны находились детские ясли. Взрывом разворотило фундамент, но жертв не было, так как помещение пустовало. Через месяц фугаска попала в южное крыло дома. А год спустя в этот же дом угодила 250-килограммовая бомба. Она пробила крышу, потолок, прошла верхние этажи и на третьем взорвалась, разрушив перекрытия двух верхних и двух нижних этажей. Погибли двое: моряк и его подруга, которые не ушли в бомбоубежище. Так вот, во всех трех случаях наблюдателем на вышке дома № 46 был Жарников и каждый раз оставался невредимым. Товарищи острили по его адресу: «Ну, Миша, берегись, Гитлер начал за тобой охоту».

Как-то в беседе, состоявшейся через двадцать пять лет после войны, Михаил Назарович сказал мне: «А я ведь во время войны три раза убегал от своей смерти». Я спросил, не имеет ли он в виду три бомбы, угодившие в 46-й дом. «Нет», - ответил он. И рассказал следующее:
«Это было на третий или четвертый день войны. Пошел я в магазин, пассаж назывался. Только в двери - слышу гул самолетов и где-то взрывы бомб. Выскочил из магазина и бегом на сборный пункт. Не успел пересечь дорогу - слышу свист падающей бомбы. Кинулся на землю, и тут же взрыв: бомба угодила точно в пассаж.

В другой раз, наверное, через год это случилось, пошел на склад приготовить к отправке груз. Не успел открыть замок, как услышал знакомый свист. Отскочил к стенке и лег на землю. Опять же бомба разорвалась там, где я должен был работать.

Летом 1943 года я с группой девушек рыл на улице Полярные Зори (ныне ул. Капитана Буркова) траншею для телефонного кабеля к командному пункту ПВО. За работой не услышали сигнала воздушной тревоги. Вдруг раздался рев пикирующего бомбардировщика и следом - пулеметная очередь. Крикнул всем, чтоб ложились, и сам рухнул в траншею. Так остался живой и в третий раз.
А бомбы на 46-й дом не в счет».

На проспекте Кирова в одном из деревянных домов в составе пожарного звена находился Григорий Иванович Федоров, пожилой человек, солдат первой империалистической войны. Эвакуироваться он не захотел, остался в Мурманске и добровольно пришел в пожарное звено.

Вместе со всеми прошел подготовку, сдал зачеты, умел обращаться с багром и топором, молодецки преодолевал пожарную лестницу.

Отлично знал устройство зажигательных бомб.

В одну из воздушных тревог в конце июня 1941 года Федоров поднялся на чердак своего дома, где должен был находиться по боевому расчету, встал у слухового окна. Он невозмутимо и спокойно поглядывал на улицу, как вдруг на его глазах крупная фугасная бомба подняла на воздух один из домов в секторе наблюдения. Федоров кубарем скатился с чердака и бросился - нет, не в укрытие, а к начальнику второго отделения милиции. Оказавшись с тем лицом к лицу, с возмущением стал выкрикивать: «Что же это такое, товарищ начальник? На занятиях учили, что бомбы надо сбрасывать с чердака на землю, а она как фуркнула - так дома и не стало!»

Начальник милиции успокоил Федорова, разъяснил ему, что на занятиях речь шла о зажигательных бомбах, а он видел взрыв фугасной бомбы.

Григорий Иванович Федоров в период войны спас не один дом от зажигалок, был командиром пожарного звена и являлся примером для своих бойцов.

Большой смелостью, сообразительностью, безупречным исполнением своих обязанностей отличался в нашем Кировском районе наземный разведчик Василий Михайлович Тимошенко. До войны он был дамским парикмахером, но, став разведчиком, показал незаурядные способности в этой боевой профессии. Как только вышковый наблюдатель сообщал о падении бомбы, Тимошенко уже мчался к месту падения.

Я, начальник штаба, по возрасту годился Василию Михайловичу в сыновья, но всегда удивлялся его подвижности и бесстрашию. Тимошенко прекрасно ориентировался в обстановке, точно знал, где находятся городские коммунальные сооружения, в каких местах проложены канализация, водопровод и линии телефонно-телеграфной связи. Калибр любой фугасной бомбы он мог определить по воронке, по отверстию в грунте, если бомба не взорвалась. Тимошенко являлся старшим разведгруппы, но старался лично быть в каждом очаге поражения и всегда доставлял на командный пункт точные данные. Василий Михайлович воспитал отличных разведчиков: Перхина, Теплякова и других. Он не дожил до наших дней, но память о нем хранится в моем сердце до сей поры.

Связной штаба МПВО Микояновского района была 18-летняя Настя Андрюкова. Эта маленькая щупленькая девушка - на вид ей было не больше шестнадцати - отличалась, на удивление всем, невероятной бойкостью, решительностью. Она не боялась ни свиста бомб, ни пламени зажигалок, а бегала, как настоящая спортсменка, исключительно быстро. Донесение из районного штаба, находившегося на улице Зеленой, до дома № 46 по проспекту Сталина она доставляла за 10-12 минут. Настя выполняла задания при любой обстановке, во время бомбежек, но за всю войну не получила ни одной царапины.

В системе местной противовоздушной обороны не было должности, которая не была бы связана с риском для жизни. Даже бойцы медико-санитарных подразделений и санитарки-дружинницы, оказывая помощь пострадавшим, подвергали себя смертельной опасности. Кому не известно сейчас имя Александры Туровой, работницы рыбокомбината! Ее портрет - на стенде в краеведческом музее, о ней писали в газетах, в книгах, имя Туровой упоминают, когда рассказывают о героях фронтового Мурманска, но мало кто знает, как, при каких обстоятельствах погибла эта 18-летняя девушка, воспитанница Ленинского комсомола.

Шура Турова первой из девушек рыбокомбината откликнулась на призыв горкома ВЛКСМ: «Каждая комсомолка должна быть сандружинницей!» Она не только сама пошла на курсы, но и увлекла за собою подруг. Закончив учебу, Шура возглавила санитарную дружину рыбокомбината,

всегда первой бросалась на помощь, спасла несколько раненых моряков. Турова не раз обращалась в райвоенкомат с просьбой послать ее на фронт. И всякий раз военком отвечал: «Слышите сирену? Разве здесь не фронт? Разве здесь нет раненых или убитых?». ...Турова торопилась в рыбный порт, когда началась тревога и забили зенитки. Услышав свист падающей бомбы, Шура присела, и после взрыва до нее донеслись крики о помощи. Поднявшись, дружинница увидела на краю булыжной мостовой, идущей в рыбный порт, лежащую женщину.

Припав на колени возле пострадавшей, Шура открыла санитарную сумку, которую всегда носила с собой, и, наложив жгут, стала бинтовать женщине ногу. Требовалось отправить пострадавшую в больницу. Девушка встала, чтобы найти машину, но услышала свист падающей бомбы. Турова бросилась к лежащей женщине и, упав на колени, прикрыла ее своим телом. Совсем рядом прогремел взрыв, оборвавший жизнь комсомолки. Прибежали санитары и увидели, как спасенная Шурой женщина (как оказалось, мать двоих детей) рыдала над ее телом. Александра Турова была посмертно награждена орденом Ленина.

20 апреля 1943 года во время воздушной тревоги постовой милиционер комсомолец Хисакаев дежурил у дома № 42 по проспекту Сталина (сейчас здесь находится магазин «Нептун»). Его главной обязанностью было направлять всех граждан в убежище. Те, кто привык к правилам поведения при воздушной тревоге, сами уходили в безопасные места, но были люди, которые, бравируя, продолжали двигаться по улицам. Так случилось и в тот день. Когда прозвучала тревога и над городом стали рваться снаряды зенитной артиллерии, улицы опустели. Неподалеку, в районе городского стадиона, раздался взрыв, и как раз в этот момент из одного из подъездов выбежала молодая женщина и бросилась через улицу на другую сторону. На середине улицы ее нагнал Хисакаев, остановил и почти силой довел до ближайшего подъезда. Ему хватило времени, чтобы втолкнуть женщину за дверь, но сам укрыться уже не успел. Раздался взрыв, и милиционеру осколком бомбы оторвало руку выше локтя.

То ли от испуга, то ли по другой причине, но Хисакаев не спустился в убежище, где находились санитары, а бросился бежать к зданию областного управления милиции. Кровавый след оставался за ним на тротуаре, и чем быстрее он бежал, тем сильнее истекал кровью и терял силы. Хисакаев упал на углу Милицейской улицы. Когда к нему прибежали санитары, жизнь оставила его обмякшее тело. Так погиб боец МПВО Хисакаев, до конца выполнив свой гражданский долг.

На пятый день с начала войны немецкие бомбардировщики зашли на Мурманск с севера. В районе Питьевых озер их встретили североморские истребители и заставили сбросить бомбовый груз в сопках. Однако один из вражеских бомбардировщиков, подбитый «ястребками», теряя высоту, появился над городом и почти над крышами домов продолжал снижаться в сторону Абрам-мыса. Человек десять работников ресторана «Арктика» в белых халатах во главе с директором треста столовых беспечно выстроились на дворовом крыльце ресторана и наблюдали за воздушной дуэлью. Подбитый бомбардировщик полоснул по этой группе очередью крупнокалиберного пулемета. К счастью, она прошла мимо, никто не пострадал. Но вторая очередь нашла жертву, сразив постового милиционера Ф. Е. Чукчина.

Вражеский самолет, не дотянув до Абрам-мыса, вместе с экипажем упал в залив напротив каботажной пристани.

Боец службы общественного порядка МПВО, милиционер комсомолец Иван Панов погиб, спасая ребенка. Когда он на руках вынес из охваченного пламенем дома девочку, поблизости разорвалась фугасная бомба. Осколок угодил в поясницу. Панов медленно поставил ребенка на землю, а сам осел к его ногам. По пути в больницу он умер.

13 июля 1942 года героический поступок совершил боец службы охраны общественного порядка комсомолец И. X. Дрождин. Во время очередного налета вражеской авиации Дрождин, как всегда, занимал свой пост на площади Пяти Углов. Все люди на его участке спрятались в убежища или щели. Вражеские самолеты стали опорожнять бомбовые люки с большой высоты. Дрождин наблюдал за самолетами, находясь у глубокого кювета, который часто служил ему укрытием от осколков и взрывной волны. Взрывы нескольких бомб раздались в районе улицы Коминтерна. В этот момент у одной из женщин, спрятавшейся в земляной щели, не выдержали нервы, и она с грудным ребенком на руках решила перебежать в более надежное укрытие. Было ясно, что молодая мать решилась на такой безумный поступок ради спасения своего ребенка. Дрождин догнал ее у магазина «Детский мир», успел уложить вместе с ребенком на землю и закрыл их своим телом. Осколком фугасной бомбы отважный милиционер был сражен насмерть.

Секретарь комсомольской организации Муршвейпрома Лиза Третьякова без отрыва от производства закончила курсы медицинских сестер и возглавила на своем предприятии группу самозащиты. Лиза погибла на боевом посту в 1942 году от прямого попадания фугасной бомбы в укрытие полевого типа, находившееся в Культурном переулке.

Пусть всегда светлой будет память о бойцах МПВО, погибших на улицах и площадях фронтового Мурманска! Они были настоящими солдатами Родины. Пусть живет в сердцах мурманчан благодарная память и о тех защитниках города, кого пощадила война.

Мурманск в огне войны