Стенограммы выступлений легендарного советского летчика Валерия Павловича Чкалова во время его пребывания в городе Горьком

Недавно на свет из тайных архивов появились стенограммы выступлений легендарного советского летчика Валерия Павловича Чкалова во время его пребывания в городе Горьком (Нижний Новгород): первая датирована 9 августа 1937 года - выступление перед партийным активным активом города, а вторая -выступление на областной партийной конференции в июле 1938 года.

Обе стенограммы - более ста страниц машинописного текста - начинаются репликой председательствующего: «Регламент устанавливать не будем». Более часа длились рассказы Чкалова о перелете в Америку. Стенограммы пестрят пометками: «аплодисменты», «бурные аплодисменты», «смех в зале»...

Все годы лежания в архиве стенограммы были помечены грифом «Секретно».

Для настоящей публикации из стенограмм выбраны самые яркие впечатления летчика о перелете в Америку, которому исполняется 70 лет.

А мы так, контрабандой!

Разрешения на перелет через Северный полюс не было, но мы машину все-таки готовили. И вот, когда произошла высадка экспедиции Папанина на Северном полюсе, я позвонил Молотову и говорю: «Товарищ Молотов, как наше депо?». А он отвечает: «А что, загорелось, что ли?». Я говорю: «Уже давно горит». Он спрашивает: «А как у вас дела?». Отвечаю, что все у нас готово. «Так разрешения на полет нет». Я ему и говорю: «Мы так, контрабандой!».

Молотов засмеялся, значит, думаю, все в порядке.

25 мая нас вызвали в Кремль. Мы пришли вдвоем с Байдуковым. Разрешение получили. И от имени всего экипажа я поблагодарил Сталина за колоссальное доверие. Он в свою очередь сказал: «Мы поблагодарим вас, когда долетите».

Решили лететь в середине июня. Звоним в Кремль. В первой инстанции отвоевали разрешение, пошли на вторую инстанцию. Дело застопорилось. Я говорю: «Позвоните товарищу Сталину, я настаиваю на вылете завтра». И Сталин ответил: «Экипаж лучше знает, когда ему лучше вылетать». И мы вылетели 18 июня.

Без курьезов не обошлось

Когда пересекли полюс и «зацепились» за землю, то напряжение спало, и мы стали ходить по самолету, как попало. Видимо во время этой ходьбы мы оборвали антенну. Егор и Саша отстукивают телеграммы, а я управляю, Байдуков меня сменил, я иду к Белякову и спрашиваю: «Что нам отвечают?». Он пожимает плечами: «Ничего. Может, сигнал не проходит?»

Саша удивительно спокойный штурман. Не торопясь, начал проверять. Действительно, в резиновой оболочке антенны обнаружили обрыв. «Долго связи не было?» - спрашиваю. Оказалось, часов десять. Представляю, что творилось. Вот какой курьезный случай вышел.

Обедать пришлось в нижнем белье

Мы сели в Америке 20 июня. Все газеты были полны клеветническими статьями о Советском Союзе. После нашей посадки газетам пришлось изменить тон и писать о нашей стране хорошо. Рабочие Америки говорили, что теперь они знают правду о Советском Союзе, она к ним через Северный полюс прилетела.

Прилетели в воскресенье. В Америке в этот день даже не разрешается бриться. В будние дни небритыми могут ходить сумасшедшие или только вышедшие из тюрьмы. Жара стоит. Дождичек накрапывает. Мы - в полярной одежде, переодеться не во что. Даже не подумали об этом.

Минут через десять аэродром начал заполняться людьми. Подъезжали машины. Явился генерал, с ним поляк -офицер из американской армии. Он знает по-русски столько же, сколько я по-американски. Но кое-что понять можно было. Генерал передает через переводчика приглашение на обед. Я говорю, как же обедать, когда тепло, а мы одеты по-полярному? Генерал говорит, что именно так, в этой одежде, он нас к себе и приглашает.

Приехали к генералу. Я показываю жестом, что нельзя обедать в такой одежде. Генерал ушел и через некоторое время приносит три штатских костюма. Саша Беляков выше меня на голову, а генерал на столько же выше его. Я разделся, примерил брюки, а они мне по шею.

Байдуков даже примерять не стал. Через переводчика мы попросили принести обед в отдельную комнату. Там разделись и в нижнем шелковом белье и пообедали.

Проснулись мы в... магазине

Спали мы около четырех часов. Я почувствовал, что около моей постели кто-то ходит, и открыл глаза. «А, товарищ Чкалов, проснулись?»

Я узнал посла СССР в Америке Трояновского. Знал его лишь по фотографиям. Разбудил товарищей. Когда пришли в себя, то увидели, что проснулись в «универсальном магазине». Оказывается, генерал сообщил какой-то фирме, что у нас нет костюмов, и та, невзирая на то, что было воскресенье, доставила нам 60 костюмов - выбирайте.

Тут было все: носки, ботинки, запонки... Оказывается, и портные пришли. Нас взяли в оборот: примеривали, подшивали... Мы-деньги: «Будьте любезны». Нам в ответ: «Нет». Трояновский пояснил: фирма запишет в какие-то торговые книги, что обслуживала советских летчиков, перелетевших через Северный полюс. Им это реклама. Спрашиваю у Трояновского: «Как быть?» Он спокойно говорит: «Ну не берут, так не берут. Пусть не берут».

Представитель фирмы попросил у нас: «Разрешите ваши штаны, в которых вы прилетели, вывесить в витрине магазина». Смотрю на Трояновского, он говорит, что можно.

И вот, наши штаны висели в витрине, и к ним было паломничество, чтобы посмотреть, в каких штанах мы прилетели. Это я говорю сущую правду.

Нас как слонов водили

В Ванкувере нам устроили прием. Мэр город пришел, речи говорит. Нас ни о чем не просят, пока посол отдувается. Входят в зал три девушки, потом я узнал, что одна из них королева красоты, а две другие - вице-королевы. Каждая из них повесила на наши шеи венки. Оказывается, это наибольший знак внимания.

В это время мэр города просит, чтобы мы вышли на улицу. Там нас ждало все население города - 310 тысяч человек. Трояновский говорит нам, чтобы венков не снимали. В этих венках и надо идти - таков обычай. И вот мы идем, народ кричит: «Да здравствуют советские летчики!Да здравствует советский народ!» Для Америки это неплохие выкрики. Идем, а я шучу ребятам: вот, мол, слонов по улицам водят.

Заработали отпуск нашему послу

В Вашингтоне нас приняли Президент Рузвельт. Он пожилой человек, или, можно сказать, даже старый. По годам ему лет 60. Рузвельт - умный человек. Наша встреча была чисто формальной. Он спрашивал нас, как мы летели. Тяжело ли было, можно ли эту трассу использовать для пассажирского сообщения.

Встреча была короткой, но с нами был Трояновский. Мы вежливо раскланялись и вышли, а он остался и говорил с Президентом Америки минут пятнадцать. Когда вышел, сказал: «Всё в порядке!»

Даже послу попасть к Президенту не так-то просто, а тут такой случай. Думаю, что все члены партии понимают, как делаются политические дела.

Трояновский был доволен больше нас: «Вы через Северный полюс перелетели и мне отпуск заработали. Теперь можно ехать отдыхать, а без меня один советник справится».

Пойте, пригодится!

В Нью-Йорке нам устроили грандиозный митинг. Собралось 12 тысяч человек. Когда 12 тысяч поют «Интернационал» - боле красивого я не видел. Мы стояли гордые: «Пойте, товарищи, пойте!»

Со слов посла, который лучше разбирается в политике, было выявлено много друзей Советского Союза. Истинные американские рабочие подлинное лицо нашей страны знают и без газет. Это нас особенно тронуло, и было особенно приятно.

Страна приказала - и я еду!

Нам всем надоело пребывание за границей, и мы сказали себе, что надо отправляться к себе домой, в Советский Союз. Нас посадили на самый шикарный пароход «Нормандия».

Я весь пароход не видел, не знаю, можно ли его осмотреть за рейс. Я не представляю, по-моему, нельзя. Это восьмиэтажный пароход, что-то 70 000 тонн водоизмещением, четыре турбины, четыре гребных винта. Каждый винт диаметром пять метров. Скорость больше 50 километров в час, идет и не уменьшает. Этот пароход держит голубую ленту за быстрый переход через Атлантический океан. Все на этом пароходе предоставлено для пассажиров первого класса.

На «Нормандии» произошел очень характерный разговор с миллионером. Он спросил меня, как я богат. У них, между прочим, каждый миллионер оценивается таким образом: сколько стоит этот миллионер? 15 миллионов, это значит, что у него такое состояние. Я говорю: «170 миллионов» Он спрашивает: «Рублей, долларов?» Отвечаю: «Населения». «Как так?» «Очень просто: 170 миллионов работает на меня, а я на них». Он за свое: «Вам не нужны деньги?» Говорю ему: «Нужны, как не нужны?» Он не унимается: «Вот вы едете в первом классе, а знаете, сколько это стоит?» Я говорю: «Знаю, страна приказала - и еду». Он больше со мной не разговаривал.

Пришлось и в смокинге походить

На этом пароходе мы испортили настроение одной американской звезде - Марлен Дитрих. Она хотела блеснуть, и если бы знала, что мы едем, то наверняка на пароход не села бы. Все внимание на пароходе было обращено на нас.

На пароходе такой порядок: в последнюю ночь перед концом рейса устраивается бал, на котором все едят, артисты выступают, оркестр играет, получается вроде вечера самодеятельности.

Нам приходилось по три раза в день менять костюмы. Вечером - обязательно смокинг. Что такое смокинг, я расскажу. Хочешь - не хочешь, надевай накрахмаленную грудку, наклонишься - она жгутом делается, значит, стой, как истукан. Воротничок высокий подпирает, тебе глотать надо, а воротничок мешает... Да что, мы граждане Советского Союза смокинг надеть не можем? Нам купили самые шикарные. Каганович сказал в Нью-Йорке: «Самые шикарные, черт с ними, с деньгами!»

Мы должны были соблюдать все правила этикета. Я в 1936 году во Франции научился, что и как делать. Сидишь, смотришь: все начинают есть, смотришь, кто какую ложку взял, и ты берешь. Мы честно выполнили все традиции капиталистического мира и нисколько не нарушили его своим присутствием.

Вместо штрафа нам руку пожали

Еще один характерный пример. В Нью-Йорке нас послали за город, в гости к русским детям. Наш шофер нарушил правила движения. Остановил полицейский и говорит: «Получите квиток». С этим квитком шофер должен явится в суд, и судья ударом молотка постановит: двадцать долларов. Начнет водитель оправдываться - 30 долларов. Нагрубит -  40 долларов. Кассационной коллегии нет, и некому обжаловать.

Наш шофер получил квиток и заявил: «Господин полицейский, я везу советских летчиков». «Где они?», - спрашивает полицейский. «В машине». - «Я могу им руку пожать?» - «Пожалуйста». Инцидент был исчерпан.

Фашистам цветов не полагается

Нас хорошо встретили во Франции. Было преподнесено много цветов. Сказали, чтобы все эти цветы возложили на могилу разбившихся французских летчиков. Все зааплодировали. Нам сказали, что там есть могила летчика Мир-Моз, который недавно разбился. Было внесено предложение, чтобы на его могилу возложить эти цветы.

Тогда мы сказали, что одиночек не признаем, а признаем коллектив. Мы хотим связи с массами, и цветы возложили к общей могиле. Это была дипломатическая уловка. Этот Мир-Моз являлся заядлым фашистом.

Были счастливы вернуться на Родину

Самое приятное, товарищи, чувство, когда переедешь нашу границу. Поверьте, товарищи, насколько тяжело ездить за границу. Когда я увидел, что стоит наш пограничник, то закричал: «Здорово, пограничник!» Он ответил: «Здравствуйте».

Население нашей Родины встречало нас на всех станциях. Ночью ждали, пока не придет поезд. Мне лично не пришлось спать ночами, а Байдуков с Беляковым менялись. На каждой станции нас хотели видеть и приветствовать. О приеме в Москве передать трудно. Можно сказать только то, что товарищ Сталин сказал: «Вы, наверное, и сами не знаете, что натворили!»

Обе стенограммы заканчиваются возгласами: «Ура Чкалову, сталинскому соколу! Товарищу Сталину, ура!»

По материалам Агентства Национальных Новостей annews.ru
с сайта https://all-photo.ru/portret/chkalov

Журнал "СЕВЕР промышленный" № 8 2007 г.

Еще статьи на тему "советского":

Увеличение выплат награжденным медалью за «За оборону Советского Заполярья»

Торжественный митинг памяти защитника советского Заполярья - Михаила Васильевича Бабикова

Памяти защитника советского Заполярья Ивана Бочкова

Ремонт пилона мемориального комплекса «Защитникам Советского Заполярья»