Среди мурманчан старшего поколения вряд ли найдется человек, не слышавший о первопроходцах космоса Юрии Гагарине, Андрияне Николаеве, Павле Поповиче, Алексее Леонове, Виталии Севастьянове. Мне же выпало счастье не только встречаться с ними, но и по личному приглашению командира отряда космонавтов Георгия Берегового быть гостем Звездного городка, собственными глазами увидеть, как их готовят к космическим полетам.

Особенно запомнилась встреча с Виталием Севастьяновым, случившаяся вскоре после его первого космического полета в качестве бортинженера корабля "Союз-9", пилотируемого Андрияном Николаевым.

Он все еще находился под впечатлением полета и был на редкость откровенен.

Об этом свидетельствуют и записи о встрече с космонавтом, сохранившиеся в моем журналистском блокноте.

Высокий, стройный, черноволосый, с доброй улыбкой на лице. Таким он был в ноябре 1971 года, когда мы встретились с ним впервые.

Белая рубашка, малинового цвета галстук, украшенный золотой запонкой, хорошо гармонировали с темным костюмом, на лацкане которого блестела Звезда Героя. Голос чуть хрипловатый, но приятный.

"Не простое это дело - жить в невесомости, - сказал Виталий Иванович. - Уже с первого витка вокруг земли чувствуешь недомогание. Лицо отекает, глаза краснеют... Пища в желудке в шарики свертывается, плавает в нем. Да и сам желудок, кажется, "плавает". Иногда комочки пищи при неловком повороте вылезают шариками по пищеводу. Приходится силой проталкивать их обратно. Это до тех пор, пока длится адаптация, пока организм не приспособится к невесомости.

Когда вернешься после длительного полета на землю, не менее тяжело. Мышцы ног за время полета атрофируются. Это потому, что из-за отсутствия физической нагрузки кости изменяют свой состав и слабеют. У нас с Андрияном Николаевым, например, в том полете на 5 сантиметров уменьшился периметр бедра ноги, на 3 сантиметра - икры. После приземления часа три вообще не могли ходить. Потом с подпорками прошли метров двадцать. Разучились ходить, надо было снова учиться этому..."

Интересуюсь, случались ли в полете необычные происшествия?

" А как же без них?! - засмеялся Виталий Иванович. - Как-то "пошел" я искать Андрияна. На привычном месте, где он ночевал, его не оказалось. Куда же, думаю, делся? Выйти-то ведь не мог - остановок не было. Стал искать. В отсеке - полумрак, поскольку на ночь иллюминаторы закрывали, свет выключали. Гляжу - Андриан спит у потолка, в трусах и майке, телом прикрыв дежурный светильник. Потому и темно. Стал заталкивать его в спальный мешок, разбудил...

Внутри корабля приходится не ходить, а летать, отталкиваясь от стенок. Хочешь тормознуть - выставляй руку. Иль тормози ногой, растопырив пальцы, чтобы можно было зацепиться ими за выступы отсека...

Сложно все это и необычно. Сложно, но необходимо. Мы ведь летаем ради того, чтобы проверить, могут ли люди жить в космосе. Это для нас главное. Ну и, конечно же, проведение различных научных экспериментов. Нам с Андрияном, например, в том полете удалось сделать открытие - лучистое строение атмосферы при переходе от дня к ночи".

- Что же вы видели с орбиты? - спрашиваю его.

"Например, как загорается лес, возникают на земле ураганы, пыльные бури, - ответил Севастьянов. - Предупредив людей об этом вовремя - сколько добра можно сохранить!

Или такой факт. Из космоса мы сделали несколько снимков одного из сибирских районов страны. На них были четко видны геологические разломы почвы, о которых геологи не знали. Теперь знают, куда надо направлять экспедиции. Видимость-то сверху отличная. Можем даже определить возраст, скажем, пшеницы на полях..."

Естественно, в разговоре речь зашла и о первом в мире космонавте Юрии Гагарине.

"Когда был создан отряд космонавтов, я читал им лекции о механике космического полета. Тогда, в 1960 году, и познакомился с Гагариным.

И потом постоянно встречался с ним. Потрясающее жизнелюбие и величайший оптимизм - вот его черты. Человек живого ума, гибкого ума, хотя на вид простак. Меня удивляло, как он рос после Академии. И как инженер и как государственный человек. Начинал по наитию, а потом - смысл в каждое свое слово вкладывал..."

Мой последний вопрос явно смутил Севастьянова. А спросил я его о том, видел ли он на орбите сны?

"Да, видел, и не раз, - ответил космонавт. - Но сны глупые. Стыдно о них рассказывать"...

На этом мы тогда и расстались. На память о встрече Виталий Иванович сделал короткую запись в моем блокноте: "С пожеланиями успехов на благо нашей Родины". И расписался.

Очень жаль, что этого замечательного человека уже нет среди нас.

50 лет на службе Заполярью