Монотонно перестукивали колеса на стыках рельсов. Санитарный поезд медленно тащился в глубь России. Состав неумолимо догоняла весна. На убегающих за окнами деревьях проклевывались почки. По утрам на долгих стоянках в вагоны пробивался острый запах паровозной гари и весенней свежести. Земля оживала после суровой зимы сорок второго года.

А из израненного тела рядового Мишки Скорика медленно уходила жизнь. Уходила с каплями крови на бинтах, ночным бредом и каждым километром пути к неведомому сибирскому городу Канск.

Его положили в еще не прогретую майским солнцем землю. Холодные комья придавила белую, наскоро обструганную крышку гроба.
Кончилась жизнь мальчишки, честно воевавшего солдата.

Не знал Мишка, что до последнего смертного часа числили его по категории «неблагонадежный». Что стояла на нем печать - «кулак». И было записано это в официальных бумагах. Тех бумагах, которые видеть полагалось не каждому.

Было «кулаку» семь лет, когда привезли его с родителями в стылый Хибиногорск. Ничего он не понимал в то время. Помнил только, что в родной избе жилось сытнее и теплее.

Но не долго хранится в детской душе обида. Отлетает она с брызгами снега от снежка, который запустила на переменке одноклассница. Отлетает с хриплыми звуками пионерского горна и песней про «картошку-тошку-тошку-тошку». Отлетает с восторженными криками: «Да здравствует товарищ Сталин».

Не знал шестнадцатилетний табельщик кировского райздравотдела Михаил Скорик, что заполняют в отделе кадров на него бумагу. Что числится он в ней кулаком. Что подшивает этот документ в дело затянутый портупеей усталый сотрудник районного НКВД. Что на синем картоне папки в верхнем правом углу ровным каллиграфическим почерком выведено: «Секретно». А чуть ниже по середине обложки: «Дело № 6. Списки лиц, имеющих компрометирующие данные и работающих на предприятиях Кировского района. Декабрь 1939 года».

На Мишку отведена в этой папке только одна строчка. Он там один из 1213. Его грех не самый страшный. За другими числилось большее. Вон, Илларион Федосеевич Триволин-Федосеев, который заведовал агроучастком, - почти шпион. Против его фамилии, имени, отчества, года рождения, национальности, должности и партийности записано: «С 1916 по 1917 во время призыва на военную службу был в Польше и Румынии». Наплевать, что с того времени прошло 22 года. А вдруг он уже полковник польской и румынской разведок? Потребуется по разнарядке - можно взять. Спасибо тому, кто предупредил и сделал пометочку в личном деле. С потенциальными врагами надо бороться.

Брать на заметку, а по первому запросу сообщать куда следует.

«Начальнику Кировского городского отдела НКВД тов. Смоляру.

На Ваш устный запрос секретная часть Кировского райисполкома и горсовета препровождают Вам списки на лиц, имеющих компрометирующие данные, по следующим организациям: Кировское отделение госбанка, райсберкасса № 2001, раиотделение КОГИЗа, райсовет ОСАВИАХИМа, Госконтроль и аппарат райисполкома. Приложение на 5 листах».

Пять листов официального доноса по устному запросу.

Страна анонимщиков. Главный анонимщик - государство. Сидит в отделе кадров или спецотделе человек и собирает «данные»:
Чупрова Нина Васильевна, 1913 года рождения, машинистка редакции «Кировский рабочий» - отец был псаломщиком, за что выслан в Кировск;

Остройков Михаил Иванович, 1899 года рождения, директор камнеобрабатывающей мастерской - в Польше две сестры жены. Уехали с мужьями в 1921 году. Связи не имеет;

Дукельская Роза Наумовна, 1888 года рождения, еврейка, врач - жила в Женеве, Париже. С 1905 по 1910 годы училась на естественном факультете. После учения приехала в Россию. Брат привлекался по ст. 58. Отбывал наказание в концентрационных лагерях с 1931 по 1933 годы (сейчас живет в Москве).

Какую никакую зарплату за сбор компромата платили. Иногда и премии были. Нельзя проворонить врага. Особенно тщательно наблюдали за теми, кто имел доступ к трибуне и печатному станку.
 
Вроде всем подходит на должность ответственного секретаря «Кировского рабочего» Зиновий Борисович Ильевский. Молодой - всего двадцать шесть лет. За партию и товарища Сталина готов жизнь отдать. Кандидат в члены ВКП(б). Но есть в личном деле два фактика: «Сестра отца живет в Америке. Уехала в 1919 году. Связи с ней не имеет. А еще у него была лишена избирательных прав бабушка (за торговлю). Умерла в 1936 году». Пусть пока походит в «исполняющих обязанности».

Через полтора года случится война. Страшная война. И призовет Родина-мать своих сынов на защиту. Призовет, не запрашивая справки о благонадежности. Даже о группе крови сведений не потребует. На войне кровь у всех красная и последняя.

Сильно сократится к концу войны список 1939 года. Погибнет в сорок первом на Рыбачьем рядовой Александр Егоров, умрет от ран в октябре сорок третьего в Мончегорском госпитале старший лейтенант Петя Коготко, похоронят на четырнадцатом разъезде железной дороги в Карелии Ивана Лебедева.

Лежит в городском архиве рассекреченная папка с «компрометирующими данными». На выцветшем картоне каллиграфическая надпись. 160 листов, отпечатанных на машинке и написанных от руки. 160 листов доносов и подозрений.

У работников отдела справок архива эта папка всегда под рукой. В ней хранится теперь уже никому не страшная правда.

Сергей Тарараксин

"СУДЕБ СГОРЕВШИХ ОЧЕРТАНЬЕ"