В ночь на 22 июня 1941 года фашистские самолеты, появившись с территории Финляндии, сбросили первые бомбы на мирные города и поселки, на город Мурманск, а точнее - на Ленинский район, Росту.

Нападение было вероломным, и вражеские бомбардировщики на подходе к городу не встретили ни наших истребителей, ни огня зенитной артиллерии. Тем не менее, прицельного бомбометания у них не получилось. Большинство фугасок взорвалось на пустыре, лишь несколько бомб небольшого калибра упало на окраине Росты, один человек был убит, два человека ранены.

После этого налета уже до середины дня все силы и средства местной противовоздушной обороны Мурманска были приведены в полную боевую готовность, а личный состав переведен на казарменное положение.

Бывший политрук медико-санитарной команды Михаил Семенович Лукашин вспоминает: «На рассвете 22 июня 1941 года я был срочно вызван в штаб МПВО и получил распоряжение о немедленном развертывании команды в боевую готовность. Личный состав оповестили цепочкой, и в 5 часов 30 минут утра все бойцы и командиры уже получили табельное снаряжение».

В два часа утра начальник МПВО председатель горисполкома И. П. Евдокимов и начальник штаба МПВО Г. И. Бетковский подписали приказ о введении в городе «угрожаемого положения». В середине дня этот приказ был объявлен населению по городской радиотрансляционной сети.

Вражеская авиация стала «посещать» Мурманск почти каждые сутки. За десять последующих дней в налетах участвовало не менее семидесяти вражеских бомбардировщиков.

С началом военных действий обнаружились непредвиденные обстоятельства и сложности. В штаб МПВО начали поступать сообщения об обнаруженных на территории города невзорвавшихся авиационных бомбах и бомбах замедленного действия с часовым механизмом.

На второй или третий день войны в районе городской бани № 2 упала и не взорвалась огромная бомба. Еще не прозвучал отбой воздушной тревоги, как несколько подростков, обнаружив страшную находку, решили самостоятельно разрядить ее. Ребята уже пытались вывернуть взрыватель, когда, к счастью, подоспел наземный разведчик В. М. Тимошенко и предотвратил трагедию.

Чтобы предупредить подобное и избежать несчастных случаев, руководством МПВО на четвертый день войны был издан приказ, запрещающий гражданам подходить к неразорвавшимся бомбам ближе чем на пятьдесят метров и обязывающий немедленно сообщать о таких бомбах по телефону или ближайшему постовому милиционеру.

В первые недели, хотя и шла война, город никак не мог отрешиться от привычек мирной жизни. Пароходы и паровозы, к примеру, обязанные подключать свои гудки к сиренам воздушной тревоги, как ни в чем не бывало, продолжали пользоваться гудками в связи с обычными производственными нуждами. Случалось, подходит какой-нибудь катер к причалу, включает ревун, и в порту начинается беспокойство: не воздушная ли тревога? Бывало, что после таких гудков люди оставляли рабочие места, торопились в убежище.

28 июня появился приказ штаба МПВО, запрещающий подачу звуковых сигналов, кроме оповещения о воздушной тревоге.

В тот же день была издана директива о подготовке города к затемнению, о строгом соблюдении правил светомаскировки. Так, при ночных работах в торговом порту источники света предписывалось закрывать плотными колпаками, направленными книзу. При объявлении воздушной тревоги выключалось и это ограниченное освещение.

Следует отметить, что за выполнением приказов штаба МПВО был установлен строгий контроль. Граждане, нарушавшие правила светомаскировки, привлекались к ответственности. Так, по сообщению «Полярной правды» от 19 марта 1942 года, некоторые мурманчане были оштрафованы, а неоднократный нарушитель правил Н. привлечен к судебной ответственности.

Уже на второй день войны штабы МПВО занялись мобилизацией населения на строительство земляных укрытий. Ставилась задача, чтобы щели имелись в каждом дворе и могли укрыть всех проживающих в данном районе.

В июле 1941 года горисполком принял решение о привлечении граждан к трудовой повинности для выполнения оборонных работ: рытья щелей и траншей, строительства бомбоубежищ и других сооружений. Однако большинство горожан сами, добровольно и охотно, выходили на строительство укрытий, причем в этих работах участвовали все: взрослые, подростки, женщины-домохозяйки, старики. С теми, кто из-за равнодушия или халатности срывал оборонные работы, поступали сурово, по законам военного времени. «Полярная правда» 17 июля 1941 года под заголовком «В военном трибунале» сообщала о разборе дела коменданта домов жил-управления тралового флота. Этот хозяйственник 24 июня получил задание в трехдневный срок сделать у домов укрытия от воздушного нападения противника. Прошло 15 дней, а комендант даже не организовал работ, хотя имел в своем распоряжении нужный инвентарь и достаточное количество людей.

Пренебрег он и предупреждениями районного штаба МПВО. Военный трибунал приговорил его к лишению свободы и установил, что приговор обжалованию не подлежит.

4 июля 1941 года был подписан приказ штаба МПВО о всеобщей и обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне. Все мужчины и женщины в возрасте от 16 до 60 лет обязаны были пройти обучение по программе норм ПВХО, а детей в возрасте от 8 до 16 лет предписывалось обучить средствам индивидуальной защиты.

Сейчас трудно и представить подобное, но занятия по противовоздушной обороне для многих тысяч жителей Мурманска были организованы в течение десяти дней и были успешно завершены в установленные сроки. Главная тяжесть этой огромной работы легла на плечи организаций Осоавиахима, Красного Креста и службы МПВО. Большую помощь оказали печать и радио. Не было дня, чтобы на страницах «Полярной правды» не публиковались статьи или беседы о противовоздушной обороне и противохимической защите.

25 июня 1941 года Мурманская область в числе других была объявлена на военном положении. Но для военного времени Мурманск был явно перенаселен. На территории в три с половиной квадратных километра жило 130 тысяч человек. В первые недели войны все еще действовали детские учреждения, в школах шли занятия. Систематические бомбардировки жилых кварталов гитлеровской авиацией могли вызвать массовые человеческие жертвы. Одна фугасная бомба среднего калибра поражала площадь в две - две с половиной тысячи квадратных метров, одновременно угрожала жизням более ста человек. Возникла острая необходимость эвакуировать детей, стариков, женщин, не связанных с производством.

Эвакуация началась в середине июля и проводилась в три этапа. В первую очередь были отправлены дети в возрасте старше 12 лет, затем матери с детьми до 12 лет и последними - нетрудоспособные граждане. Штабы и бойцы формирований МПВО принимали в эвакуации самое активное участие, оповещали население о месте и времени погрузки, рассказывали об установленных правилах; так как людям разрешалось брать с собой только самое необходимое и не более 30-40 килограммов груза на человека.

Сначала посадка эвакуируемых происходила на вокзале, но затем эшелоны стали размещать на перегоне в районе улицы Шмидта. Немецкая авиация не раз бомбила места посадки, и уже в первые дни имелись человеческие жертвы. Первые эшелоны с детьми успели проскочить на восток через Волховстрой. А когда фашисты перерезали железную дорогу, поток эвакуированных пошел более сложным путем. Из Мурманска поезда двигались до Кандалакши, здесь людей пересаживали на корабли и Белым морем отправляли до Архангельска. Но и этот путь не был безопасен, так как немецкая авиация подвергала бомбардировке не только железнодорожную линию Мурманск-Кандалакша, но и морской путь от Кандалакши до Архангельска. Опасность возрастала в связи с тем, что эшелоны из Мурманска уходили каждый день, а Кандалакша из-за недостатка судов отправляла эвакуированных в Архангельск один раз в три-четыре дня. В порту скапливались огромные массы людей. Однако приходилось идти на риск - тогда это был единственный путь, связывающий Кольский полуостров с Большой землей.

Мурманск в огне войны