Вечером в гостиницу позвонил Кондриков:

- Здравствуй, Павло. Мне сообщили из Мурманска - едет секретарь окружкома Абрамов. Просили подумать, можно ли самолетом доставить его на Терский берег.

- Это можно, Василий Иванович, - ответил Павел.

- Раз можно, тогда готовься: Завтра с утра подъедем.

Кондриков и Абрамов подошли к самолету в тот момент, когда Павел мылся в озере и перекликался с бортмехаником, оставшимся на берегу.

- А ты знаешь, Сашко, что такое «Тик-губа»?
- Ну, губа она и есть губа, заливчик такой на озере, - отвечал Морозов, глядя на то, с каким наслаждением плескается в воде командир.
- А что значит «Тик» - знаешь? Морозов молча пожал плечами.
- Эх ты, - засмеялся Павел, словно сам знал все это давным-давно, хотя на самом деле услышал от кого-то только накануне. - А «Тик» - значит «Вшивая»!
- Ну да... - недоверчиво протянул Морозов.
- Вот тебе и ну да! Вшивая, потому что много здесь водяной вши. Видишь? Это рыбий корм. Потому и рыбы здесь много.
- Не сочиняй, командир.
- А он и не сочиняет, - вмешался Кондриков. - «Тик-губа» - это действительно в переводе на русский язык - «Вшивая губа». И рыбацкий поселок здесь построен не случайно. Имандра, как ни одно озеро Кольского полуострова, богата рыбой.

Павел торопливо надел китель, мокрой рукой провел по рыжему чубчику и шагнул навстречу управляющему, чтобы доложить о готовности к вылету. Но Василий Иванович показал взглядом на человека в полувоенной форме.

- Товарищ секретарь окружкома, самолет и экипаж к вылету готовы! - доложил Павел, угадав в незнакомце Абрамова..
- Здравствуйте, товарищ Овчинников! - Абрамов пожал Павлу руку. - Слышал, слышал о вас. Кондриков много любопытного рассказывал.

Павел смутился. Он всегда смущался, когда разговор заходил о нем.
- Имейте в виду, я на самолетах никогда не летал. Поэтому прошу вас не так прытко и не так высоко.

Павел улыбнулся:
- Все будет в порядке, товарищ секретарь окружкома.
- А какая разница, с какой высоты будем падать, Абрам Израйлевич? - засмеялся Кондриков.
- Как какая? Чем ниже - тем мягче, - на полном серьезе ответил Абрамов.
- Нет, товарищ секретарь, в авиации чем выше - тем лучше: с высоты при необходимости всегда спланировать можно и местечко выбрать поудобнее, - пояснил Овчинников и добавил успокаивающе: - Но у нас такого не бывает, не волнуйтесь.

Лететь предстояло в Кузомень, а оттуда - в Умбу. Секретарь окружкома хотел на месте посмотреть, как развивается сельдяной и семужий промысел на южном побережье Кольского полуострова.

Павел летел на Терский берег впервые. Полетная карта была без «белых пятен», и на нее можно было положиться. Да и ориентиров хватало: вдоль Терского берега расположено несколько поморских сел. Павел решил лететь по прямой - через Канозеро на Умбу, а дальше вдоль Белого моря до Кузомени.

Хибинские горы вскоре остались позади. Под крылом проплывали бесконечные озера, бурые топи болот и лес. Река Умба вырвалась с южного берега Копозера. По ней плыли к морю бревна, заготовленные где-то в верховьях. В местах, где Умба делала крутые повороты, тянулись длинные плесы. Бревна застревали на этом мелководье, громоздились друг на друга, образуя заторы.

Потом на горизонте показалось Белое море. На бледно-голубом фоне ярко вырисовывались гранитные берега, заливы и заливчики, которые вдавались глубоко в сушу.

Поморское село Умба, прилепившееся к голым скалам, сбегало одной улицей к морю. Посреди него маячила церквушка - маленькая, серебристо-серая, как и все поморские строения.

Павел сделал над Умбой два круга, но садиться не стал, взял курс на Кузомень. Летел придерживаясь береговой черты. Справа тянулась бесконечная гладь Белого моря, слева - изрезанная болотами, озерами и речушками, поросшая лесом зелено-голубая полоска земли. Море было мелкое, прозрачное. Там, где впадали в него бойкие порожистые речушки, виднелись рыболовные сети-ловушки.

Вдруг из воды показалась огромная полосатая спина какого-то морского зверя. Она сверкнула на солнце и скрылась. Потом показалась опять. Зверь плыл вдоль берега по курсу самолета, то ныряя, то снова показываясь над водой.

- Белуха! - прокричал Абрамов. - Здесь их много! За сельдью гоняются!

Вскоре морской зверь потерялся из виду.

Село Кузомень раскинулось на правом берегу реки Варзуги, недалеко от устья. Добротные деревянные дома, срубленные из смолистой сосны, стояли здесь не один десяток лет. Как обычно, посмотреть на аэроплан сбежались и взрослые и детишки. Снова. Павлу пришлось рассказывать о своей «шаврушке».. А потом его угощали традиционной в здешних краях ухой.

И пока секретарь окружкома занимался делами, а потом проводил собрание с рыбаками, Павел прошелся по селу. Длинная улица вывела его к поморскому кладбищу, где его внимание привлекли необычно высокие кресты - и новые, не успевшие потемнеть, и совсем древние, покосившиеся, полузанесенные песками.

- Для чего они такие высоченные торчат? - спросил Павел у мальчишек, которые увязались за ним.

- Ветра здесь часто бывают. Они несут песок. Видите, какие горы на могилы нанесло? Поэтому кресты и делают такими высокими.

Позднее, бывая на Терском берегу, Павел много раз встречал такие кресты - память о далеком прошлом. От старожилов он узнал, что их ставили не только над могилами, но и в честь удачных уловов, по случаю благополучного возвращения рыбаков с промысла, по иным поводам. Многое другое узнал Павел о Терском береге, когда стал летать на Умбу, Кузомень чуть не каждый день. И для терчан аэроплан стал привычным транспортным средством - им пользовались, отправляясь в отпуск, в командировку, а то и в гости к родственникам в соседнее село. Самолетом же вывозили нежную рыбу семгу, доставляли лесорубов на лесоучастки, рыбаков на тони.

Среди жителей Терского берега у Павла появилось много друзей. С удовольствием он коротал ночи с рыбаками на тонях, сидя у костра и слушая рассказы поморов об их нелегком и опасном труде, о жизни, полной забот и тревог.

Павла любили здесь за простоту, открытость, легкость нрава, за готовность прийти на помощь в трудную минуту.

Случилась как-то у чапомских зверобоев беда. Четверых охотников, добывавших тюленя, унесло в море на льдине. Едва узнав о несчастье, Павел поднял свою «шаврушку» в воздух и взял курс в открытое море. Далеко от берега отыскал он крохотный ледяной островок с людьми, уже потерявшими надежду на спасение. Сильный ветер поднял на море большую волну, садиться на воду в таких условиях было рискованно, но Павел, все же сумел посадить самолет и взять на борт зверобоев.

Вся деревушка собралась в тесном колхозном клубе. Чествовать спасителя пришли даже престарелые жители села. Павел сидел в президиуме, у всех на виду, пунцовый от смущения. А к столику один за другим подходили жители села, говорили добрые слова.

Не привык пилот к таким торжествам. Потерялся совсем, когда к нему подошла седенькая старушка, поцеловала его и низко поклонилась:

- Спасибо тебе, сынок, от односельчан! Спаситель ты наш. Жизнью тебе наши мужики обязаны.

Или вот другой случай.

Прилетел однажды Овчинников в поселок Лесной почтовым рейсом и заночевал. Рыбаки повели его к себе на тоню. Идти недалеко, всего два-три километра. Расположились вокруг костра в ожидании ухи, потекла беседа. Но не успела закипеть вода в котелке, как из соседней деревни примчался запыхавшийся паренек: на лесосплаве придавило женщину, надо срочно в больницу.

Павел и не дослушал его, вскочил - и к самолету. Только крикнул на ходу:
- В другой раз уха, ребята!

Вскоре самолет уже летел на Кировск. А сколько еще было таких случаев - всех не упомнить, обо всех не рассказать.

Всё начиналось с «Шаврушки»