Наш очередной рейс подходил к концу, когда непредвиденные обстоятельства загнали на рейд мавританского порта Нуадибу один из карельских траулеров. Во время выборки невода на винт намоталась капроновая дель.

По распоряжению руководителя рыбного помысла нам пришлось буксировать траулер к берегу для производства водолазных работ.
Несмотря на хорошие погодные условия в районе промысла, водолазам было категорически запрещено опускаться за борт для производства работ по освобождению винта от намотанной дели из-за опасности нападения акул.

Огромные, похожие на полузатопленные бревна, акулы постоянно сопровождали нас в надежде чем-нибудь поживиться. Флегматичные с виду, едва шевелившие плавниками, при виде добычи акулы мгновенно превращались в стремительно мчавшиеся торпеды.

Поэтому руководством промысла и было принято решение отвести нашего коллегу в недоступную для океанских хищниц небольшую бухту с малыми глубинами.

...Вокруг возвышались останки погибших когда-то кораблей. Судя по торчавшим из воды мачтам и трубам судов, можно было смело утверждать, что даты кораблекрушений исчислялись многими годами.

На берегу не было видно ни кустарника, ни деревьев. Лишь песчаные дюны волнообразно опоясывали бухту.

- Робинзону Крузо, при всей его изобретательности, пришлось бы весьма туго, - глубокомысленно произнес бывалый моряк Николай Зайцев.

Испокон веков здесь живут мавританцы, их куполообразные, разбросанные в хаотическом беспорядке хижины дополняли неприглядную картину всего виденного.

Гавань Нуадибу в далеком прошлом посещали первые мореплаватели-финикийцы. По ее берегам маршировали легионы древнего Рима и военные ватаги вандалов.

Ее песчаные барханы слышали грохот орудий пиратских бригов. Насилие и смерть, унижение и голод приносили сюда чужеземные поработители.

Веками здесь царило рабство и бесправие. И хотя сейчас колонизаторы не правят страной, большая часть рудников и промышленных предприятий осталась в руках иностранцев.

Вот неподалеку от нас бросил якорь «Саки-Мару», океанский рефрижератор под японским флагом. Он пришел сюда за мавританской сардиной.

По соседству с нами стояли на якорях суда многих государств. Каждое из них ждало своей очереди, чтобы насытить вместительные трюмы природными богатствами этой страны.

Сильно дымя, по рейду ходко идет катер. Описав вокруг нас циркуляцию, он мастерски швартуется к нашему борту.

К нам на палубу поднимается единственный представитель местных властей, целью его визита является оформление нашего захода в эту бухту.

Одетый в европейский костюм, тридцатилетний Ахмед представляет в одном лице портовый надзор, санитарного врача, жандарма и карантинного надзирателя.

Быстро закончив все формальности, Ахмед вступает в разговор с моряками. Из мешанины англо-арабско-русских слов выясняем, что он правоверный мусульманин, свято чтит Коран и законы шариата, по социальному положению относится к бедному и даже обездоленному мелкому клерку. У него всего лишь две жены и много-много детей. С быстротой циркового иллюзиониста Ахмед загибает пальцы при перечислении своих детей, и когда их счет перевалил за десять, наш повар направился на камбуз и вынес немного продуктов.

Кланяясь на все стороны, Ахмед поспешно укладывает продукты в привезенную с собой вместительную сумку.

Не забывая отвешивать поклоны он направляется на свой катер. Выбрасывая хлопья дыма, с неимоверным грохотом катер ходко побежал к японскому рефрижератору. Среди облака дыма мелькнула фигура многодетного Ахмеда, по-прежнему кланяющегося и отчаянно жестикулирующего, но уже японским морякам.

Рыбацкие миниатюры Владимир Бабуро