Еще с войны я привык делить летчиков на три категории: истребители, штурмовики, бомбардировщики. Три категории - три характера.

Истребители - живые, подвижные ребята. Они даже в бой улетали с шутками. Штурмовики - более сдержанные. А бомбардировщики - вовсе степенные. Улыбаются редко. Больше слушают, чем говорят.

Петр Николаевич Севастьянов из штурмовиков. Он всю войну дрался на грозных машинах «ИЛ-2», прозванных фашистами «черной смертью».

В сорок пятом Петр Николаевич вернулся «на гражданку». Стал летать в аэрофлоте. Но по характеру так и остался летчиком-штурмовиком: сдержанный, серьезный, всегда подтянутый.

Вспоминаю нашу первую встречу. Это было много лет назад. На летном поле рядом со стартовой землянкой, ежась от холода, стояли люди. Все с волнением ждали возвращения самолетов.

Ветер усиливался с каждой минутой, затем пошел снег и у ног зазмеилась поземка. В такую погоду не то что летать, а ходить по земле небезопасно.

Маленький «ПО-2», а за ним и второй самолет вынырнули незаметно со стороны поселка, низко прошли над глубоким оврагом. Приземлившись, они подрулили друг за другом к землянке. От первого самолета отделилась грузная фигура.

Человек шел к нам, тяжело, по-медвежьи переступая с ноги на ногу. На нем были длинная меховая куртка, косматые унты, теплый шлем. На перекинутом через шею шнурке болтались широченные рукавицы из собачьего меха. Рукавицы были настолько велики, что казалось - на каждую ушло по целой шкуре.

«Вот так экипировка! - подумал я. - Как он только в кабине помещается?»

Не доходя двух шагов летчик остановился и, по-военному приложив руку к шлему, четко отрапортовал генералу:

- На северном склоне Кильдинских гор обнаружен разбитый самолет. Возле обломков два человека.

- Живые?! - генерал, волнуясь, шагнул навстречу пилоту.

- Так точно, живые! Один укрылся в хвостовом отсеке, другой стоял и махал нам рукой.

- Как погода в том районе?

- Низкая облачность, товарищ генерал. Идет снег. Горы местами закрыты.

- Я очень прошу вас как-то пробраться к пострадавшим. Надо сбросить медикаменты и продукты. Сможете?

- Слушаюсь, товарищ генерал! - И человек-копна (так мы его успели окрестить), степенно переваливаясь, направился к самолету.

А потом я узнал его фамилию и имя. Это был командир звена Кировского аэропорта ГВФ Петр Николаевич Севастьянов.

Первым о нем заговорил генерал авиации:

- Замечательный человек Севастьянов. Такие пилоты для Севера - клад.

Несколько дней назад произошло несчастье. Группа самолетов «ПО-2», попав в тяжелые метеоусловия, пропала без вести. Непрекращающаяся пурга и низкая облачность затрудняли поиск. Первое время все ограничивались догадками - знали только, что катастрофа произошла где-то в районе Кильдинских гор. Каких-либо других, точных, сведений не было. А время уходило. Сутки... Вторые. Летчики, попавшие в беду (если они не разбились насмерть), просто могли не вынести холода. Вот почему так необходима была помощь Севастьянова. А потом наступил самый трудный момент - транспортировка пострадавших.

Тяжело раненные летчики не могли самостоятельно спуститься с гор. Выход один - надо подобрать где-то поблизости площадку, посадить самолет в каменных лабиринтах.

Невероятно, но Петр Севастьянов справился с этой задачей.

Говорят, сесть - не взлететь. Второе проще. Но тогда для пилота самым сложным был именно взлет. Машина дважды набирала скорость - и дважды ей не хватало земли.

Только с третьего разгона машина оторвалась и, тяжело покачивая крыльями, ушла домой. Так повторялось трижды.

Рискуя собственной жизнью, Петр Севастьянов спас всех раненых.

Прошло с тех пор много времени, а об этом подвиге помнят и поныне. Хорошее не забывается.

Потом судьба снова столкнула нас. И опять в тяжелую минуту.

Это произошло, когда мы уже работали вместе, в одном подразделении. Я диспетчером, он - командиром звена.

Стояла осень - теплая, красивая. А в конце октября зима будто спохватилась, решила наверстать свое.

Страшный ураган пронесся над Хибинами. Ранним утром радиостанция разнесла по всей округе тревожную весть - в горах пропали люди!

Петр Севастьянов и Генрих Чистяков первыми поднялись в воздух.

В горах металась вьюга, рушились лавины, а они кружили над ущельями, разыскивая группу. Так длилось три дня. Но безрезультатно - никаких следов. А может быть, в расчеты вкралась ошибка? Ведь не исключено, что, почувствовав приближение опасности, люди попытались спуститься вниз и за это время успели уйти далеко за пределы очерченной зоны поиска. Севастьянов решил сделать еще один облет местности.

К счастью, предположения оказались верными: летчик разыскал обмороженных, потерявших ориентир людей в тундре, километрах в двадцати от ближайших горных отрогов.

Уверен, что спасенные до сих пор помнят Севастьянова. Да разве только они? А тот рыбак с восточного побережья, которого Петр Николаевич срочно доставлял ночью в больницу? Нет, я даже и пытаться не стану перечислять всех, кому он помог в беде...

Потому что мы пилоты...