Вот, например, о чем пишет бригадир токарей слесарно-механического цеха судоверфи С.Лев:

- Наша бригада организована не так давно - в августе 1982 года. Однако выводы о коллективной работе можно уже делать смело и - без скидок на возраст... Первое время бригада ощущала особенно сильную поддержку, мы видели, что администрация, партбюро и цехком старались помочь в становлении коллектива. Да и что скрывать, были созданы условия для достаточно высоких заработков \не секрет, что работы у станочников делятся до сих пор на выгодные и невыгодные, и распределение их порой рождает острые конфликты\. Мы старались, нам шли навстречу - вот и достигли в 1983 году норм выработки на 129 процентов. Это выше, чем у других бригад станочного участка цеха. Но с прошлого года наш коллектив включился в социально-экономический эксперимент по усилению связи материального и морального поощрения с результатами социалистического соревнования. Как и все новое, этот эксперимент вызвал много споров и толков.

Надо признаться, поначалу мы приняли его условия чуть ли не в штыки. Что не устраивало? Да то, что по условиям эксперимента призовые места в соцсоревновании, а вместе с ними и премии присуждались только тем коллективам, которые превзошли ранее достигнутый ими уровень производительности труда... Получалось, что вроде в неравных условиях мы соревнуемся. Допустим, сдадим наряды за какой-нибудь месяц на 128 процентов и... даже не будем рассматриваться в соцсоревновании. А другая бригада при 115 процентах займет первое место и вместе с ним получит премию.*

Так нежданно-негаданно разработчики эксперимента натолкнулись на застарелую болезнь нашей экономики - планирование от достигнутого. Она приучила бригады осторожно подходить к напряженным планам. А в приведенном бригадиром токарей примере медвежью услугу оказала рабочим и администрация вкупе с партбюро и цехкомом, создав для них на первоначальном этапе льготные условия труда. И это было повсеместное явление - при создании бригад нового типа срабатывал так называемый «эффект почина». К ним было приковано всеобщее внимание, им беспрекословно выделялись сырье, материалы, запчасти и прочее. Пока пробовала силы одна бригада - проблем не существовало. А вот когда 72 процента охвата, то обеспечить почти три четверти коллектива участка или цеха всем необходимым - от фронта работ до гайки - стало куда сложней.

В 1985 году одной из самых заметных публикаций стало выступление на газетных страницах бригадира судокорпусников объединения «Мурманская судоверфь» Ю.Дружинина. Деловое, принципиальное выступление рабочего, который осмелился «вынести сор из избы». К чести редакции «Рыбного Мурмана» скажу, что в данном случае мы смогли не только выдержать напор «справедливого негодования» со стороны парткома и профкома судоверфи, но и защитить от репрессивных мер самого автора, продолжив начатый разговор с бригадирами других цехов предприятия. Что же «крамольного» мог рассказать судоремонтник?

- На днях получил пригласительный билет. Меня просили принять участие в профсоюзной конференции по обсуждению коллективного договора объединения «Мурманская судоверфь», - пишет Ю.Дружинин. - Ну что ж, дело хорошее. Обсудим, поговорим, примем решение. Вот что смутило: начало конференции в 14 часов 30 минут. Пятница. Разгар рабочей смены, а сотня с лишним людей будет бездельничать. Мало того, с трибуны наверняка раздадутся правильные слова о необходимости наводить порядок, беречь каждую минуту, «крепить и улучшать», «принимать меры» и «каленым железом выжигать» нарушения трудовой и всякой другой дисциплины. Потом проголосуют за постановление, обличающее дезорганизаторов производства, за призыв «бороться»... Ну не безобразие ли все это? Потому-то я положил билет в ящик и на конференцию не пошел.*

Так вот, оказывается, где собака зарыта - не якобы развязный тон автора, не якобы двусмысленное название самого выступления, нет, не это возмутило наших оппонентов. Если в конфликте Тимченко - «Севрыба» председатель колхоза покусился на святая святых, на саму систему командно-бюрократического хозяйствования, то в данном случае бригадир посмел посмеяться над не менее святыми для партпрофхозаппаратчиков обрядами, над их бутафорными одеждами, лживостью системы и ее священнослужителей. А это тебе уже не гаечки-винтики, а политическое дело... Но послушаем самого Ю. Дружинина:

- Все было так, как я и предполагал. И никто на том собрании не встал и не сказал: «Что мы делаем, дорогие товарищи? Кому очки втираем? Беречь рабочее время надо не на словах, а на деле. Зачем заниматься профанацией идеи, ведь профсоюз в первую очередь должен заниматься воспитанием людей, укреплять дисциплину. Давайте разойдемся и отработаем смену честно, до конца, а уже потом сядем обсуждать наши успехи и недостатки...»

Пробовал я говорить на эту тему в профкоме. Получил ответ: «После работы никого не соберешь - разбегутся». Значит, дело ясное - с людьми просто-напросто плохо говорят, слабо ведут профсоюзные лидеры воспитательную работу. Но и это не все. Мне думается, что недостаточная социальная активность объясняется плохим выполнением принимаемых постановлений, их контролем. Проголосовали и разошлись. А дальше - хоть трава не расти. Примеров тому масса.

Горячо мы, рабочие, восприняли два года назад призыв партии навести порядок на производстве. Всем миром поднялись. А вот духу не хватило. И пошло-поехало все на попятную. Чуть ли не нормальным явлением стало присутствие пьяных в цехе. Некоторые распустились - дальше некуда. Работа с людьми подменилась бумажным валом. Борьба со злостными нарушителями приобрела «оборонительный» характер. Больше стало самоуспокоенности, добрячества, безответственности. А как пошла такая волна, то она незамедлительно отразилась на производстве, которое стало хромать. Вот лишь несколько примеров...*

И далее автор деловито и конкретно говорит о роли мастера и инженерно-технических работников на производстве, о синдроме «легкого хлеба», который стал разъедать молодежь предприятия, о предотходной ремонтной лихорадке, когда бригадиру стыдно в глаза посмотреть рыбакам выпихиваемого в море «в срок и досрочно» траулера. Признается, что «взялся сказать обо всем этом со страниц газеты, потому что на душе у меня, да и у моих товарищей накипело. Не можем мы больше терпеть накипь, которая прилипла к здоровому телу нашего общества».

К здоровому телу нашего общества... Вот ведь как красиво можно сказать. Красиво и идеологически выверено. А не мертвому ли припарки все эти премии и коэффициенты трудового участия, материальные и моральные стимулы? Как говорится, поздно боржоми пить, когда желудок отрезали. И это, как мне кажется, многие начинали понимать, особенно руководители производств. А поняв, начинали пить - но далеко не боржоми. Ну да Бог им судья.

Своеобразным продолжением дружининской «Накипи» стало выступление на страницах «Рыбного Мурмана» генерального директора судоверфи Б. Д. Иванова - интеллигентного, мягкого в общении и обладающего огромным практическим опытом руководителя. Эти черты характера проявились и в стилистике, обстоятельности, выводах статьи за его подписью. \Вряд ли сам Иванов «водил пером по бумаге» - у начальников его ранга в управах обычно сидели очень толковые пресс-секретари. Ну а если руководитель доверял редакции газеты, то подобные статьи рождались из обстоятельной беседы с нашим журналистом\. Так вот, директор не то что не стал оправдываться, цепляться за «некоторые неточности» в выступлении бригадира предприятия, а сам осмелился высказать далеко не типичные по тем временам мысли.

- Какой художник, какой фотомастер останется равнодушным, взглянув на Кольский залив с высоты птичьего полета. Дрогнет радостно сердце и потянется рука к кисти, к объективу. Где, когда еще доведется увидеть в одном месте такое скопление судов? - пишет Иванов. - А у хозяйственника эта живописная картина вызывает отнюдь не радостные эмоции: корабли рождаются для моря, не для причалов.

Услужливо придут на память цифры - треть календарного времени суда находятся вне эксплуатации.

Судоремонтники, следует заметить, в целом со своими задачами справляются успешно. По основным показателям темпы роста объемов производства выше, чем предусмотрено пятилетним заданием. Практически каждые два года в объединении «Мурманская судоверфь» как бы появляется новый завод с пятимиллионной программой. В то же время площади не увеличиваются, штатное расписание остается неизменным, да и нового оборудования не много прибавляется. И у меня прямо-таки на перо просится заезженный штамп о том, как «коллектив, умело изыскивая внутренние резервы, умел только за счет роста производительности труда значительно превысить плановые задания». А вот хорошо ли это? Тут однозначно не ответишь. Сегодня мы еще сможем получить наибольшую отдачу от коллектива. И завтра, еще туже сжав пружину времени, возможно, выиграем производственное сражение. А послезавтра? Встречаясь с людьми, анализируя работу бригад, участков, цехов, прихожу к выводу, что дальнейший рост эффективности производства все чаще достигается «нагнетанием напряженности». На алтарь планового показателя в виде жертвы кладутся время, нервы, сердца... И в стрессовой погоне за экономическим благополучием упускаем порой самое главное: моральный климат коллектива. Ведь если, выполняя работу, человек улыбается, то предприятие выигрывает и материально, и морально. Трудиться нужно спокойно, несуетливо, уравновешенно и ...производительно. Сегодня это - мечта. Завтра она должна стать реальностью.

Кстати, о внутренних резервах. Не приходилось бы их подключать по делу и не по делу, если бы «внешние» резервы шли хотя бы не в нужном, но в плановом количестве. В противном случае и появляется «аварийный героизм»...*

Читая эти строки, так и хочется воскликнуть - каждый бы руководитель так понимал, прислушивался и чувствовал рабочий ритм вверенного ему производства! Да, Иванов прекрасно знал не только об образовавшейся накипи, «прилипшей к здоровому телу нашего общества», но и видел причины, порождающие эту накипь. И спокойно делил эти причины на объективные и субъективные, то есть устранимые и неустранимые своими силами. Потому-то и заканчивается выступление руководителя такими словами:

- В газетной статье не выразить всех мыслей о резервах производства. Сегодня для нас наиболее актуальны проблемы материально-технического обеспечения. Но об этом есть резон поговорить особо.

Особого разговора на эту тему в «Рыбном Мурмане» не получилось. Но попытка была сделана - газета подготовила материал о неудовлетворительном качестве поставляемых на судоверфь станков и направила его в многотиражку станкостроительного завода, расположенного где-то в южных краях нашего пространного Отечества. Многотиражка напечатала критический материал, в свою очередь подготовила ответ заводского руководства и направила к нам. Так мы, газетчики, обменялись любезностями, а выйдя за региональные рамки показали свою принципиальность и настойчивость, что очень ценилось в журналистских кругах. В ответной же статье, естественно, вновь говорилось о внутренних и внешних резервах, об объективных и субъективных причинах, о необходимости выше поднять знамя социалистического соревнования. Да, можно находить и сглаживать нестыковки между внутризаводскими участками и цехами, между смежными производствами, между целыми отраслями народного хозяйства страны \все это, очевидно, и делалось в Госплане и Совете Министров СССР\, но это было бы простым латанием дыр на Тришкином кафтане, в который превратилась экономика страны. Экономика централизованного управления с директивным планированием производства и фондированием материальных ресурсов. Экономика, которая с трудом терпела чуждые ей и силой насаждаемые новые формы организации хозяйственной деятельности. Хотя, если оглянуться назад, не такими уж и новыми были эти формы, взятые на вооружение партией из времен полувековой давности. Во всяком случае еще в довоенные тридцатые годы механизм хозяйственного расчета был внедрен и работал у промысловиков Мурмана.

* А истина дороже, «РМ» от 25 января 1985 года.

* Там же.

* Болевые точки, «РМ» от 7 июня 1985 года.

34 - БАТ - большой автономный траулер \супертраулер\.

* В рейс - во всеоружии, «РМ» от 24 мая 1985 года.

35 - БМРТ - большой морозильный рыболовный траулер. Специальное морское судно для добычи, хранения, переработки и транспортировки рыбы. В промысловый флот Северного бассейна поступали БМРТ более десятка типов и различных проектов. Первые суда типа «Пушкин» строились в 1955-1956 годах на верфях г. Киля в Германии \длина 85,2 м, ширина 13,4 м, осадка до 6 м, мощность двигателя 1900 л.с., грузоподъемность 1238 тонн, водоизмещение 3000 тонн, вместимость рефрижераторных трюмов 500-600 тонн, производительность морозильных установок от 20 до 50 тонн в сутки, экипаж 105 человек\. Суда типа «Лесков» и типа «Иван Бочков» строились на Гданьской судоверфи в Польше с 1961 по 1970 год и в 1979-1988 годы соответственно.

* Острые углы эксперимента, «РМ» от 22 февраля 1985 года.

* Накипь \слово о порядке на производстве\, «РМ» от 1 марта 1985 года.

* Накипь \слово о порядке на производстве\, «РМ» от 1 марта 1985 года.

36 - ИВАНОВ Борис Дмитриевич, в 1984-1989 генеральный директор объединения «Мурманская судоверфь». Родился в 1932 году в Свердловской области, русский. Окончил Одесский институт инженеров морского флота \1955\ и Академию народного хозяйства СССР \1986\. Работал главным инженером Териберских мехмастерских, Морлова, зам. начальника, начальником отдела, заместителем генерального директора Мурманской судоверфи. В 1972-1981 директор Мурманского отделения Гипрорыбфлота, в 1981-1983 главный инженер, директор СРЗ-1. Затем два года в «Севрыбе» начальником отдела судоремонта. В 1989 возглавил строительство нового для заполярной индустрии предприятия - Белокаменского судоразделочного завода, за возведение которого взялось совместное советско-американское предприятие «Интерскрап». Планировалось на левом берегу Кольского залива наладить разделку металлических корпусов выведенных из эксплуатации рыболовецких, транспортных судов и военных кораблей Северного флота. Но года через два строительство завода прекратилось.

* Корабли рождаются для моря... «РМ» от 22 марта 1985 года.

Начало читайте здесь

Рыбный Мурман в кавычках и без (1983 - апрель 2000)