Смеяться, право, не грешно-2| Смеяться, право, не грешно-2 |
 |
 |
|
Именно в то время на борту нашего флагманского судна произошло весьма памятное событие. Судовой радист Аркадий Плотицин, человек не только выдержанный, но и проверенный работой в должности начальника судовой радиостанции, на глазах всего экипажа вдруг буквально осатанел. Что называется, «попала ему по зад шлея», и он уже он не мог остановиться. Если посмотреть со стороны, то на наших глазах радист творил служебное преступление. Он собрал в кучу все радиограммы, отправленные на берег через нашу радиостанцию от экипажей, которые мы сопровождаем. Ознакомившись с их содержанием, просто диву даешься. Почти каждый моряк-перегонщик отправлял ежедневно в разные порты страны женщинам радиограммы одинакового содержания: «Люблю, скучаю, проходим Средиземное море, ночью звезды которого напоминают твои прекрасные глаза, так много целованные мною». - Развели в каждом морском порту, где периодически бывают в командировках, женщин и теперь строчат любовные излияния, а в конечном итоге мне придется платить за всю эту любовную писанину. Слуга покорный. Все радиограммы служебного характера я передал точно по назначению, а что касается излияний любви перегонщиков, то они пойдут не обманутым ими женщинам, а на завтрак рыбе, -так заключил Аркадий, отправляя увесистый пакет за борт. Наш судовой связист уже встречался на своем жизненном пути с подобными любителями засорять эфир никчемными посланиями. Большую часть пути до французских берегов нас окружал однотонный и однообразный океан. Это, может быть, и ошибочное мнение, стоит лишь взглянуть на поверхность океана и почти всегда можно обнаружить океанских обитателей. Вот, лениво шевеля плавниками, проплыла мимо с непомерно большим ртом акула, от которой врассыпную бросаются рыбы. Нередко из морской пучины выскакивают летучие рыбки и, пролетев в воздухе несколько десятков метров, снова ныряют в воду. Пройдя за двое суток берега Португалии, свернули с большой морской дороги и проложили курс через Бискайский залив. За свой коварный нрав Бискай с давних времен у моряков пользуется дурной славой. Очень часто дующие в этих местах вестовые ветры порой доходят до ураганной силы. С грохотом отскакивая от гранитных скал берега, волны образуют в заливе невероятную толчею. Предназначенные для работы в тропиках небольшие сенегальские суда вызывают у нас законную озабоченность.Через каждый час выходим с ними на радиосвязь. На корме нашего судна в ночное время выставляем вахтенного матроса, в обязанность которого входит следить за ходовыми огнями наших подопечных судов. Бискайский залив и на этот раз оказался верен своей дурной славе. Подобно стае голодных волков набросились волны со всех сторон на наши суда, бросая их как щепки. Вздыбленные волны старались разрушить или унести с собой все, что плохо закреплено. Но мы упорно продолжали отвоевывать у разбушевавшейся стихии столь необходимые мили нашего пути. На рассвете с первыми лучами солнца мы подошли к приемному бую французского порта Конкарно. В ожидании лоцмана стали на якорь. Несмотря на то, что в глазах рябило от перенесенного шторма, никто не ушел отдыхать. Можно посмотреть множество французских фильмов, прочитать десятки книг французских авторов, но все это не заменит личную встречу с доселе незнакомой для нас страной. Небольшой лоцманский катер был похож на пляшущий среди волн поплавок. Вытанцовывая на волнах немыслимый канкан, поплавок-катер сравнительно быстро приблизился к борту нашего судна. Из крохотной рубки поспешно выбрался человек, ухватившись за перекладины штормтрапа, он быстро стал карабкаться наверх. Это был впервые увиденный нами француз. - Месье Шарль! - представился он, дружески улыбаясь, прижал к сердцу руки, приветствуя весь наш экипаж. Лавируя среди выступающих из воды камней, мы вошли на акваторию рыбного порта, где у причальной стенки уже ошвартовались наши попутчики. Еще на переходе мы узнали, что в городе Конкарно проживает двадцать тысяч человек. Основное их занятие - морское рыболовство. Несколько средневековых замков, готическая архитектура старинных зданий и близость к океану в летний период привлекает множество туристов. Но мы тогда не знали, что за всю историю городка «Сергей Миронов» стал первым русским судном, бросившим в этом порту якорь. Ошвартовались мы в самом центре рыбной гавани, выгодно отличаясь свежей покраской от французских собратьев по профессии. Ухоженный, не знающий со времен Жанны Д'Арк потрясений и войн (события второй мировой войны миновали его стороной), Конкарно с первого знакомства производил благоприятное впечатление. На улицах и тротуарах царила идеальная чистота. Расположенный в центре города рыбный комбинат не источал специфических запахов.За витринами магазинов - великое множество всевозможных товаров. Правда, спустя три дня мы уже знали, что большинство товаров не по карману рядовым рабочим, что узкие улочки родились в результате острой нехватки земли. Во всем городе мы так и не встретили зеленых насаждений. Половина зарплаты местных, жителей уходила на оплату квартиры. С первой же минуты нашего пребывания в порту наблюдается заметное оживление. К месту стоянки судна то и дело приезжают легковые машины. По трапу поднимаются гости. Вахтенный штурман едва успевает пожимать руки и отвечать на приветствия. Людской поток растекается по коридорам жилой палубы, скользит на полубак и снова устремляется в жилые помещения. Весь этот день мне запомнился отдельными картинками. ... В салоне матрос Анатолий Юданов демонстрирует французским гостям кинофильм «Вдали от Родины», действия которого происходят в годы войны во Франции. По-видимому, он решил, что если будет отчаянно жестикулировать и безбожно коверкать русский язык, то будет понят французами. - Русишь офицер желает дружить французская девушка-партизанка. Немецкий офицер гестапо думает убивать партизанку, а французский партизан - как трахнет его по голове. Я был приятно удивлен, что такая мешанина слов и темпераментная жестикуляция пришлась по душе зрителям. Не обращая внимания на показываемое на экране, в салоне сидят французский моряк и помощник мастера по обработке рыбы Ремезов. Они оживленно о чем-то беседуют. Внимательно присмотревшись, я обнаружил, что они оба уже навеселе - и когда только успели! При упоминании о Наполеоне Василий Ремезов резко поднялся из-за стола и громко на весь салон произнес: - А Кутузова забыли? Наш Кутузов вашего Наполеона так турнул! - И смоленский парень, предки которого наверняка принимали участие в Первой Отечественной войне, продемонстрировал, каким образом русский народ вышвырнул со своей земли непрошенный гостей. Французы понимающе рассмеялись и «международная неясность» закончилась, к удовлетворению обеих сторон, продолжительным смехом. .. .Старик пришел на судно один. В сильно поношенном костюме, с непокрытой головой, он поднялся на палубу и, молитвенно сложив на груди руки, скороговоркой выпалил: - Я русский, во Францию попал еще подростком. У меня в России, на юге страны, проживает родной брат, дочь которого является депутатом вашего парламента. Я прошу выслушать меня. Мы молча рассматривали пришедшего, а старик, словно боясь, что ему предложат покинуть борт судна, продолжил свою исповедь: - Мне было двенадцать лет, когда белые солдаты бежали под натиском Красной Армии. Я пас в степи отару чужих овец, хозяин которой пригрозил, что если пропадут овцы, то он меня прибьет. Отступающие погнали перед собой всю отару, а я, боясь хозяйской кары, пошел вслед за ними. В порту всех овец погрузили на пароход, куда незаметно прошмыгнул и я. В Стамбуле меня обнаружили и выгнали на причал. Будучи уже взрослым, я перебрался в Париж и прожил там всю свою жизнь. Недавно вышел на пенсию. Чтобы прокормиться, перебрался из Парижа в провинцию, рассчитывая, что в этом курортном городе будет легче сводить концы с концами. Я не берусь утверждать, что все рассказанное стариком -святая правда, но при своих дальнейших посещениях Арнольд, так он нам отрекомендовался, безвозмездно служил нам переводчиком. Нас посетили курсанты - будущие судовые механики. Из продолжительных с ними бесед мы убедились, что на однотипных с нашим судах французские экипажи имеют в своем составе в три раза меньше человек, чем у нас. Поскольку французские рыбаки относятся к министерству торговли, им запрещено носить морскую форму. Выяснилось, что в штате рыбного порта отсутствуют грузчики, так что местным рыбакам приходится по возвращении из рейса самим выгружать улов, в этом мы убедились сами. Возвращаясь из городского увольнения, мы подошли к борту французского судна. Одновременно с нами к трапу пришли женщины с детьми. Одетые в рыбацкие робы, рыбаки толпой высыпали на причал, поспешно перецеловали всех своих детей и жен, и на наших глазах опустились в трюм и продолжили выгрузку рыбы. Остальную часть пути до своего судна мы прошагали молча. Мы получили предметный урок по изучению капиталистического «рая». В хот же вечер мы решили посетить клуб «пиратов», расположенный на одной из тихих портовых улочек. Прежде чем открыть двери этого заведения, переводчик поведал нам историю этого заведения. Несколько старых моряков, получивших в свое время увечья в море, сняли в аренду просторный подвал и устроили в нем бар. А чтобы привлечь к себе туристов, завели в нем такие порядки. Одетый в пиратский наряд бармен с восседающим на плече попугаем встречал всех посетителей своеобразной тирадой: - Что, бродяги? Пришли к дядюшке Луи промочить свои луженые глотки стаканом грога? Мои молодцы быстро помогут оставить у нас ваши франки! Семидесятилетние так называемые молодцы с бутафорскими шпагами на боку поставили перед нами бокалы с пивом и уселись на пустые бочки в ожидании следующих клиентов. Некоторые «пираты» были одеты нарочито небрежно, но с неизменными повязанными вокруг шеи платками. На предложение составить нам компанию один из «пиратов» охотно согласился и без всяких церемоний сел за наш стол. - Из местных газет узнал, что вы рыбаки из Мурманска, - сообщил нам «пират». А мне приходилось бывать у вас во время войны в составе экипажа английского транспорта. Я даже имел русскую подружку по имени Марианна. Во всех его словах и взгляде появилось приятное для него воспоминание. Он с откровенным наслаждением протянул под столом ноги и охотно продолжил разговор: - Скажите мне, пожалуйста, почему ваш экипаж носит морскую форму? Я ловил рыбу в море три десятка лет, но ни я, ни мои друзья даже не надевали морскую форму, не говоря уже о парадном морском костюме. Шарль бросил на стол пачку местных газет. Все мы были приятно удивлены: на первых страницах газет был помещен портрет нашего капитана и запечатлен момент швартовки нашего судна, сцены из судовой жизни. Больше всего меня удивила оперативность местных газетчиков: мы пришли в порт и пришвартовались у причала в десять часов утра, а сейчас только наступил вечер. Переводчик познакомил нас с текстом, где красочно описывался прием, который устроил на борту своего судна русский капитан. Недоумение у французов вызвало и то, что капитан Любовский был награжден высшим орденом своей страны, а его друг, тоже капитан промыслового судна, избран депутатом парламента. Французы не представляли своего рыбацкого командира в роли, скажем, кавалера ордена Почетного легиона. В сумерках мы попрощались с гостеприимными «пиратами», а возбужденный и веселый Шарль вызвался нас проводить. На прощанье он с нескрываемой горечью признался, что всю свою жизнь мечтал побывать в Мурманске и попытаться разыскать свою первую любовь. Так мы открыли для себя мирок, недоступный нашему пониманию жизни. В рыбацкой гавани приветливо светили огни нашего судна. За сутки до нашего отхода хозяин портовой таверны пригласил несколько человек из нашего экипажа на прощальный ужин. Нас усадили за накрытые столы. Обслуживающий персонал был исключительно предупредителен и вежлив. Посетители таверны приветствовали русских моряков аплодисментами. Предложенные блюда были приготовлены в основном из даров океана. От лангустов и забористого соуса першило в горле. Перед каждым из нас стояли наполненные шампанским фужеры. Хозяин вечера через переводчика спросил нас, довольны ли мы сервировкой стола. По всему выходило, что ответить должен был сам капитан, но Марк Исаакович, занятый беседой с соседом, не обратил внимания на заданный вопрос. И тогда случилось именно то, чего никто не ожидал. Из-за стола поднялся второй штурман и высказал сожаление, что в меню отсутствует национальное французское блюдо -жареные лягушки. По лицу нашего капитана вначале было трудно понять, то ли он возмущается, то ли одобряет проявленную инициативу своего младшего штурмана. Но вот его лицо окаменело и он произнес тихо, почти шепотом, четко отделяя каждое слово: - Если принесут жаб, то сам их и слопаешь до единой. Мы хорошо знали своего капитана, слов на ветер он не бросает. Всем стало не по себе: взяла оторопь, которая сменилась тягостным ожиданием. Хозяин таверны принялся звонить в агентирующую фирму о срочной доставке партии лягушек для дорогих гостей. В хлопотах хозяина была проявлена такая инициатива, что хотелось незамедлительно покинуть собравшихся и бежать куда глаза глядят, чтобы не кушать лягушек. Если хозяин явно огорчился, что поставщик продуктов в настоящее время не имеет на складе просимую партию лягушек, то это сообщение вызвало прилив торжества, особенно у второго штурмана. На радостях и от избытка чувств, что ему не придется, подобно цапле, глотать лягушек, штурман пустился в такой пляс и принялся выделывать ногами такие немыслимые кренделя, что по единодушному мнению всех присутствующих был признан лучшим танцором вечера. .. .Прошла неделя с того дня, как мы покинули гостеприимный порт. Подхваченные попутным ветром, с приличной для рыбацкого судна скоростью приближаемся к тропикам. Становится все теплее.Уже многие из экипажа сменили привычные глазу брюки на тропические шорты. - Теперь понятно, почему некоторые женщины предпочитают носить длинные юбки, - весело произносит повар Александр Карепин, указывая на свои кривые ноги. После выхода из порта я потребовал от повара рапорт, в котором предложил указать причину нерадивого отношения к своей работе во время стоянки судна в иностранном порту. Эта докладная до сих пор хранится в моем архиве. Привожу ее полностью: «Старпому Бабуро - от повара Карелина. На полученную в иностранном порту валюту купил кепку и бутылку водки. Водку выпил, кепку потерял. По вопросу моего несвоевременного приготовления морякам пищи поясняю, что очень увлекся посещением портовых кабаков. До прихода в Мурманск с водкой «завязал». К сему - Карепин». Судно продолжало следовать строго на юг по основательно изученному нашим капитаном маршруту. Португалия была последней страной Европы, вдоль которой пролег наш курс. На траверзе Гибралтарского пролива началась субтропическая зона. Как передать чувства, охватившие всех нас! До этого, несмотря на наступившую жару, мы не ощущали реально, что находимся близко от тропиков. Смотрим на карту и убеждаемся, что именно сегодня начинается наше личное знакомство с южной частью Атлантики, путешествие «в таинственную и неизведанную» Африку, которое началось еще в далеком детстве, когда я научился читать и окунулся в волшебный мир сказок и стихов чародея детских душ Корнея Чуковского. Над судном продолжают подолгу зависать стаи чаек и альбатросов. Но вскоре на бортах судна появились серо-пепельные пятна. На кормовой палубе под руководством боцмана Мачульского устроили бассейн из брезента, у которого всегда было многолюдно. Почти в каждом рейсе на промысловых судах происходили занимательные истории, не обошло подобное событие и нас. Без разрешения портовых властей рыбаки вывозили из порта четвероногих друзей. Некоторые из них действительно скрашивали нашу рыбацкую жизнь, другие же, прямо надо сказать, огорчали нас. Решил рассказать читателям правдивую историю, которую назвал...
Set as favorite
Bookmark
Email This
Hits: 1292 |
