До середины XIX века дикий северный олень был очень широко распространен по всему Кольскому полуострову и являлся одним из главных промысловых животных. По словам саамов, каждый более или менее бойкий охотник добывал их не по одному десятку голов в год, а поморы, проезжавшие зимой по озеру Имандра на Мурманский рыбный промысел, нередко рассказывали про огромные сотенные стада дикарей, переходивших по льду озера. По словам академика А.Ф. Миддендорфа, который был на Кольском полуострове в 1840 году, волки загоняли иногда на тундры стада оленей в 300-400 голов.

Необходимость принятия мер по сохранению северной природы на Кольском полуострове появилась уже в конце XIX века. В 1890 году в фундаментальном исследовательском труде «Русские лопари» Н.Н. Харузин писал: «Вообще в настоящее время замечается оскудение лопарской земли: вследствие хищнического истребления зверя, количество его с каждым годом уменьшается, и, быть может, в не особенно далеком будущем Лапландия обеднеет пушным зверем, как она обеднела уже давно оленями, которые теперь в диком виде нигде в русской Лапландии не встречаются, кроме трущобы Хибинских гор, где, по словам лопарей, хотя изредка удается еще встретить не ручного оленя».

Строительство Мурманской железной дороги сопровождалось огромными лесными пожарами, уничтожившими почти все леса вдоль  железнодорожного полотна. Кроме того, начавшаяся еще в XIX веке эксплуатация лесов Кольского полуострова возросла с появлением Мурманской железной дороги. В двадцатые годы прошлого столетия лесозаготовки велись уже в ста и более километрах от линии железной дороги, выбирались при этом лучшие насаждения, леса более близких участков оказывались исчерпанными полностью.

В конце двадцатых годов началось промышленное освоение Кольского полуострова. В этот период население нынешней Мурманской области насчитывало около 25 тысяч человек; в центральной ее части, вблизи будущего заповедника, проживало около 5 тысяч человек. Но уже тогда на Кольском полуострове работало около 400 различных экспедиций, были обнаружены крупные месторождения полезных ископаемых. Кроме геолого-минералоческих экспедиций работали почвенно-ботанические, научные промысловые экспедиции, в том числе в местах, где в будущем будет образован Лапландский заповедник.

В такой обстановке в Мурманске зародилась мысль об организации большого комплексного заповедника. Несколько исследователей, живших и работавших в то время на Кольском полуострове, предвидели возможные изменения в природе в связи с интенсивным использованием природных ресурсов края. Уже в 1925 году в «Вестнике Карело-Мурманского края», № 14, Эйхфельд И.Г., директор Хибинского опытного поля, предложил организовать заповедник в районе Чуна-тундры. Это предложение поддержал Крепс Г.М., научный сотрудник Александровской биологической станции, а в дальнейшем Ромин Я.Н., лесничий Имандровского лесничества.

Крепсом Г.М. при участии его коллег-единомышленников был подготовлен проект организации Лапландского заповедника, который был рассмотрен и одобрен на заседании Президиума Мурманского окружного исполкома 19 апреля 1928 года.

Проект обосновывал необходимость создания заповедника:

«В очень недавнее время, лет 25—30 тому назад, дикий северный олень был широко распространен по всей Лапландии, и охота не него давала немалый доход местному населению. Усиленная охота на него, особенно развившаяся с приходом на Кольский полуостров ижемцев (прим.), которые охоте на дикаря придали промышленный характер, быстро низвела количество оленя до современного уровня, и в настоящее время остатки его сохранились лишь в нескольких, наиболее глухих местах полуострова.

Несмотря на существующее в настоящее время запрещение охоты на дикого оленя и лося, охота эта все же производится и грозит полным уничтожением этих животных. Полукочевой быт населения, наличие у него нарезного оружия, которое нужно ему для морского звериного промысла и для охраны стад от волков, — затрудняют и даже делают невозможным надзор и контроль над производством охоты. Если запрещение охоты на оленя и лося несколько и ограничивают добычу последнего (риск, связанный со сбытом лосиного мяса и шкур), то на охоте на дикого оленя почти не отражается вовсе: мясо и шкуру дикого всегда можно продать вместо домашнего оленя.

Единственной действительной мерой к сохранению дикого оленя и лося является организация заповедника, т.е. выделение в пределах Мурманского Округа обширной территории, на которой и сейчас держатся эти животные, запрещение на этой территории всякой охоты, рубки леса, разведения огня и т.п. и снабжение ее специальной охраной».

Выбор района Чуна-тундры был не случаен, авторы проекта создания заповедника приводят веские аргументы в пользу этого выбора:
В настоящее время дикий олень держится преимущественно в трех районах: в районе Чуна-тундры — на западе, в районе верховьев рек Поноя, Паны и Верхней Варзуги в средней части полуострова, и на востоке в районе Сосновской тундры.

Ряд соображений, как естественно исторического характера, так и организационного, заставляют признать, что местом, наиболее подходящим для организации заповедника, является район Чуна-тундры. Соображения эти следующие:

Олень по своей природе животное кочевое: часть времени года он проводит в лесу, часть в безлесной тундре. Заповедник должен охватить оба эти местопребывания оленя. Вся северная тундра Кольского полуострова, прилегающая к берегам Баренцева и горлу Белого моря, оказывается не пригодной для этого, т.к. между ней и областью хвойных лесов, где живет олень большую часть года и постоянно живет лось, — лежит очень широкая полоса лесотундры, которая непроизвольно чересчур увеличила бы площадь заповедника.

Поэтому в заповедник должна входить горная тундра, лежащая среди лесов; все обширные возвышенности сосредоточены в западной части полуострова: Ловозерские тундры, Хибины и массив Чуна- и Монче-тундр.

Хибины и Ловозерские тундры не подходят, т.к. оленя здесь нет, да и прилегают они к местам, достаточно густо заселенным и значительно попорченным пожарами.

Чуна-тундра и местность, лежащая к западу от нее, в настоящее время является местностью, обитаемой диким оленем и лосем. Здесь, среди сплошных лесных массивов, прорезанных несколькими речками и испещренных болотами, подымаются возвышенности, лишенные леса и покрытые ягелем — тундры и тундрицы, и олень в пределах этой местности находит для себя все необходимые условия.

Предполагалось, что на заповедном участке будут обитать и расселяться на соседние территории, кроме дикого северного оленя и лося, другие звери и птицы, характерные для Кольского полуострова: куница, выдра, медведь, лиса, горностай и другие звери; тетеревиные птицы, лебедь-кликун, многие виды уток и другие птицы. Кроме сохранения ценных животных заповедник будет также служить и для сохранения хвойных лесов Кольского полуострова, которые до сих пор еще сохранились в девственном состоянии на территории намеченного участка.

С организационной точки зрения предлагаемая территория имеет следующие преимущества:

1. Она совершенно не имеет постоянного населения и не представляет, в противоположность всей восточной и северной части полуострова, эксплуатируемых оленьих пастбищ, так что выделение этой территории под заповедник не затрагивает интересов местного населения.

2. Будучи достаточно удаленной от линии железной дороги, чтобы в ней не сказывалось ее влияние (свистки, шум и т.п.), расстояние это все же не предоставляет непреодолимого препятствия для регулярного сообщения персонала заповедника с внешним миром.

Предлагаемая территория общей площадью около 200 000 гектаров, из которых около четверти под тундрой, имеет с трех сторон естественные границы, что, конечно, облегчает организацию охраны».

Проект создания Лапландского заповедника был поддержан рядом научных и общественных организаций Мурманска и Ленинграда: Зоологическим музеем Всесоюзной Академии Наук, Карело-Мурманской Комиссией Географического общества, Центральным бюро краеведения, Мурманским обществом по изучению местного края, Мурманским товариществом охотников, Мурманской биологической станцией.

Мурманский окружной комитет ходатайствовал перед Главнаукой и Центральным комитетом по охране природы о создании Лапландского заповедника, были подготовлены объяснительная записка к проекту заповедника и проект декрета Совета Народных Комиссаров (так именовалось Правительство СССР и РСФСР) о Государственном Лапландском заповеднике. Но ходатайство не было удовлетворено.
Мурманский окружной исполнительный комитет и инициативная группа продолжали искать путь создания заповедника. Полномочий окрисполкома было достаточно для создания заказника. Крепс Г.М. подготовил развернутый проект заказника на месте проектируемого заповедника. На заседании Президиума Мурманского окружного исполнительного комитета 10 января 1929 года было принято постановление о создании Лапландского заказника в границах проектируемого заповедника. Для вступления постановления в силу необходимо было утверждение его Ленинградским областным исполнительным комитетом (Мурманский округ входил тогда в состав Ленинградской области).

В соответствии с этим решением Лапландский заповедник должен был находиться в ведении Областного земельного управления.
Первым директором Лапландского заповедника был назначен Герман Михайлович Крепс, на его плечи легла вся тяжесть работы по организации нового заповедника. Летом 1930 года были построены два кордона: один на южной границе, на северном берегу Чунозера, второй в Монче-губе озера Имандра, у северо-восточной границы, в черте будущего Мончегорска. Осенью 1930 года приняты на работу первые сотрудники: егерями — Архипов Ф.К. и Васильев А.Б., наблюдателем — Семенов-Тян-Шанский О.И.. Заповедник приступил к работе.

И той же осенью встал вопрос о «целесообразности существования заповедника», который поставил сам Крепс Г.М. в письме от 28 октября 1930 года председателю Мурманского окрисполкома Кондратьеву: «... в начале минувшего лета произошли очень важные события. Открытие экспедицией акад. Ферсмана А.Е. богатых месторождений полезных ископаемых в пределах самого заповедника и окружающих его угодий совершенно изменяет экономику этого района... Таким образом, в силу совершенно новых обстоятельств идея Лапландского заповедника в настоящее время становится нецелесообразной». Появление этого письма было, видимо, необходимым тактическим ходом, поскольку все содержание письма на двух с половиной страницах, кроме этих строк, говорит о целесообразности, необходимости и значении Лапландского заповедника для Кольского полуострова. Кроме того, после написания этого письма работы по организации работы и территории заповедника ни на минуту не прекращались. В первой половине ноября, воспользовавшись теплой погодой и открытой водой, Крепс Г.М., Семенов-Тян-Шанский О.И., Архипов Ф.К. вышли на двух лодках из поселка Хибины и 14 ноября прибыли на только что построенный кордон на Чунозере.

Председатель Мурманского окрисполкома Кандратьев после письма Крепса Г.М. 18 ноября 1930 года обратился к академику Ферсману с просьбой сделать сообщение о вновь открытых месторождениях в пределах Лапландского заповедника и окружающих его угодьях для решения вопроса о его дальнейшем существовании.

Мы пока не располагаем документами, как рассматривался этот вопрос: быть или не быть заповеднику? Мы пока не знаем, кто принимал ответственное решение: Лапландскому заповеднику быть. Мы знаем результат: заповедник был сохранен, из его территории вывели только восточную часть Монче-тундры площадью около двух тысяч гектаров.