...Сегодня у меня в каюте состоялось небольшое чаепитие. Я пригласил рыбмастера Вячеслава Доброхотова. Это весьма симпатичный, атлетически сложенный мужчина.

Глядя на этого жизнерадостного человека трудно поверить, что во время войны он пережил все ужасы и чудом выжил в блокадном Ленинграде.

Меня только иногда удивляет, почему Вячеслав не учился дальше, ведь из него вышел бы прекрасный судоводитель, а со временем - и удачливый капитан.

В бытность нашей совместной работы он успешно трудился, вначале бондарем, а потом - рыбмастером, мог стать первоклассным мастером лова, но предпочел работать судовым боцманом. 

Из многих его положительных качеств можно выделить самое главное - это сложившийся рыбак, о таких людях принято говорить: на берегу они только гости.

Пришло время прощаться с промысловой работой. Как говорят в таких случаях, все ушло, откатилось в прошлое, как откатываются от гладкого песка волны. Судьба щедро наградила Вячеслава Федоровича в лице обаятельной женщины Антонины Ивановны, на протяжении многих лет она достойно несла крест жены моряка дальнего плавания.

Сегодня я затрудняюсь сказать, кто из них предложил после выхода на пенсию круто изменить свой образ жизни - расстаться с Мурманском и стать жителями Псковской губернии.

Доброхотов человек сильный как физически, так и морально. Он даже в судовых условиях никогда не повышал голоса, говорил спокойно, но так внушительно, что ослушаться его было невозможно. Предельно внимателен к своим товарищам по рыбацкому труду. Годами работая на промысловых судах, Вячеслав Федорович достиг в рыбацких науках совершенства, я бы сказал, он обладал еще особым чутьем на опасность, проявляя большую смекалку и смелость, столь необходимые человеку, работающему на открытой всем ветрам палубе.

Вячеслав Доброхотов, выбрав свободное время, решил поговорить с новичком. Правда, моряк не имел необходимых для матроса знаний, но работяга был примерный, лишних хлопот боцману не доставлял, да и тот, в свою очередь, старался особенно его не притеснять. Хотя были случаи, когда матрос дерзил боцману, зная, что тот, по своей доброте, не будет писать рапорт старпому, а опять продолжит свою воспитательную работу.

Иногда матрос с укоризной смотрел на своего воспитателя, хотя в душе понимал, что боцман не желает ему ничего плохого, а старается его уберечь от беды, ибо по своей неопытности новичок часто нарушал технику безопасности, тем самым много раз бывал на грани смертельного риска.

В противоположность другим бывалым рыбакам, Вячеслав Федорович при первой же возможности показал новичку как сращивать швартовные концы, вязать необходимые в работе узлы, ремонтировать бочки, которые предстояло заполнить атлантической сельдью, особенности обработки улова. При этом он всегда напоминал матросу, что все это, вместе взятое, не что иное, как азы матросской работы.

Новичок же в свою очередь был весьма доволен, что лично ему уделяет столь большое внимание этот всегда занятой человек.

- А благодарить меня не надо, это моя святая обязанность - научить новичка матросской работе, а до остального сам дойдешь, если, конечно, не будешь лениться, - добродушно усмехнулся Вячеслав Федорович.

Новичок старался привыкнуть к мысли, что целых полгода ему предстоит вкалывать на палубе. И видимо, раньше этого срока ему не придется оказаться на берегу.

Бывалые моряки знали, что пока ловится рыба, ее надо денно и нощно ловить, такой прописной истины должны придерживаться все рыбаки, вышедшие в море на промысел рыбы.

Из-за своей постоянной озабоченности Иван выглядел старше своих лет. В свободное время он подсчитывал свой предполагаемый заработок за рейс.

Когда новичок за разъяснением этого весьма важного для него вопроса обратился к своему наставнику, то тот благодушным тоном заметил собеседнику:

- Выходит, что ты уже подсчитал даже свою получку за рейс, молоток, парень, - усмехнулся Вячеслав Федорович.

- Не подсчитал, а прикинул, сколько выйдет денег на один пай, - ответил Иван, слегка задетый боцманским смешком.

- Не рано ли, парень, принялся делить шкуру неубитого медведя? - поинтересовался боцман.

От таких слов у матроса защемило сердце, подобно тому, когда его посещала нестерпимая тоска по дому.

Боцман, всякий раз, когда замечал плохое настроение у новичка, старался его взбодрить и в таких случаях советовал:

- Свою хандру рекомендую лечить работой. Проверено на собственном опыте. А вообще раскисать в море не гоже, ведь ты рыбак, не так ли?

Из общения с матросом боцман понял, что сейчас у того смутно на душе, перестал его расспрашивать, и, в свою очередь, стал рассказывать о своем первом рейсе на промысел. После службы в армии решил подзаработать, остался в Мурманске и поступил на рыбопромысловый флот. Это было десять лет назад. За это время успел сделать десятки рейсов в Северную Атлантику, заработать не на одну легковую машину, но пока машину еще не купил, стараясь
обходиться без нее, так как меньше хлопот; женился, родился сын. Вполне естественно, когда бывает на берегу, в кругу семьи, то не может нарадоваться на свою судьбу, чего и молодому моряку желает.

Иван находился сегодня в таком же положении, в котором пребывал когда-то в то, уже далекое, время и сам боцман Доброхотов.

Конечно, надолго оставаться на Севере он не намерен, когда выйдет на пенсию, думает с женой поселиться в деревне, а квартиру оставить сыну.

Вячеслав Федорович оценивающим взглядом окинул щуплую фигуру матроса и многозначительно произнес:

- Тяжело тебе придется, ведь и на корову планируешь заработать?

Услышав в голосе боцмана нотки сочувствия, матрос озабоченно сказал:

- И хата у меня в деревне совсем развалилась.

- Полагаю, что тяжело тебе будет работать матросом. Может, мне попросить капитана, чтобы он перевел тебя на камбуз, чтобы быть на подхвате у повара?

Иван понял, что за этим предложением боцмана таится явная угроза его будущим заработкам, сразу же запротестовал. За время службы в армии он основательно окреп, стал значительно сильнее физически.

Кроме этого, непонятно было предположение боцмана, что если он останется в должности палубного матроса, то непременно ему придется, даже в плохую погоду, вместе со всеми вкалывать столько, сколько потребует возникшая промысловая обстановка.

Иван и в самом деле был уверен, что все трудности он перенесет, ибо слишком велико было его желание выбраться из нищеты, куда загнали его семью война и колхозы, где за каторжный труд начисляли так называемые трудодни, в большинстве случаев стоимость которых была столь ничтожна, что их колхозники не принимали в расчет, а старались выжить за счет своего приусадебного участка или случайных заработков. Матрос подумал о завершении рейса как о реальном и не столь уж далеком будущем. И у него не было никакого желания возвращаться в свою деревню без больших денег.

Капитан Любовский не имел привычки рубить сплеча, и когда старпом предложил перевести, по его мнению, малосильного матроса на камбуз, а рослого и плечистого помощника повара забрать на палубу, то не стал спешить с решением вопроса, а при случае принялся пристально приглядываться к новому моряку.

Да, он замечал, что новичок старался познать новую для него работу, перенять опыт бывалых рыбаков. Что же касается камбузника, то тот зарекомендовал себя действительно чистоплотным человеком, что немаловажно для работника пищеблока; на камбуз попал случайно. В то время, когда он устраивался работать на промысловых судах, кадровикам позарез понадобился на отходящее судно камбузник, и Петра Поливанова они уговорили сходить рейс-другой камбузником, а потом пообещали непременно перевести его работать на палубу. Со временем кадровики забыли о своем обещании а, он, что называется, прижился на камбузе, где было всегда тепло, да и работа оказалась ему не в тягость, а со временем даже стал считать, что ему в жизни повезло.

При известии о своем возможном переходе на работу с камбуза на палубу Поливанов не сказал ничего, только невесело улыбнулся, вдобавок, от неожиданно нахлынувшего известия, глубоко вздохнул, а потом долго сидел насупясь, не говоря ни слова...

Он не понимал всего произошедшего и мучался вопросом: чем же он не угодил повару или самому старшему помощнику капитана, ведь работал без нареканий со стороны экипажа, привык и втянулся в рыбацкую жизнь.

Поливанова охватила всесильная обида, но он ничего не мог сделать, ибо решение вопроса о его дальнейшей работе было не в его силе перерешать. Боцман, наоборот, при этом известии стал пребывать в приподнятом настроении. Он спал и видел, чтобы получить под свое начало такого физически сильного человека.

Каждый раз, когда я встречаюсь с ветераном флота Доброхотовым, при расставании становится немного грустно, ибо неизвестно, когда и при каких обстоятельствах может произойти наша следующая встреча, да и произойдет ли она вообще?..

С горечью в душе приходится соглашаться, что уходят в мир иной ветераны флота, а зачастую мы даже не можем поехать в другой город и проститься, ибо почти все ветераны бедны, как церковные крысы.

Даже в самом дурном сне не могла нам присниться действительность сегодняшнего дня.

* * *
...Еще в порту, по возвращении из отпуска, принимая капитанские дела, Марк Исаакович обратил внимание, что его новый старший помощник Алексей Иванович Самусев, знакомясь с ним, держался подчеркнуто корректно и до предела вежливо. Высокий, в хорошо пригнанном форменном костюме, он заметно отличался от многих рыбацких командиров, в большинстве своем предпочитающих находиться на своих рабочих местах в свитерах, как правило, независимо от времени года, ибо окна в рулевой рубке приходилось на траулерах того времени держать всегда открытыми, даже при минусовой температуре. Тогда вахтенные штурмана не брезговали облачиться даже в фуфайки.

Марк Исаакович был тогда рад, что ему повезло со старшим помощником. Совместная работа на промысле показала, что капитан не ошибся в своем выборе.

Хотя Алексей Иванович, работающий до этого в Балтийском пароходстве судоводителем, не знал рыбацкой работы, и на первых порах ему пришлось нелегко, но трудился он самоотверженно, не считаясь с личным временем, и сравнительно быстро набрался рыбацкого опыта. А когда капитан Любовский был выдвинут на должность флагмана, то своим преемником он назвал капитана дальнего плавания Алексея Ивановича Самусева.

В его жизни, несмотря на молодость, было всякое, вплоть до ситуаций, когда надо было проявить не только высокий профессионализм судоводителя, но и личное мужество, и, как правило, в таких случаях, всегда побеждала его воля. На поверку Алексей Иванович оказался человеком, помыслы и дерзания которого всегда были связаны с морем.

...На переходе из порта на промысел свободные от вахты рыбаки пришли в салон на свое первое собрание.

Из ежедневных промысловых сводок собравшимся было известно, что на промысле резко упали уловы, даже передовые экипажи, возглавляемые опытными промысловиками, едва справлялись с рейсовыми планами вылова рыбы.

Капитан мельком взглянул на столпившихся у вывешенной радистом информации о вылове рыбы и сказал:

- Что, парни, тяжело вам читать промысловые сводки? Мне тоже, ибо знаю - чтобы рыбу поймать, надо основательно побегать по морю, а больше всего я опасаюсь, что сельдь может уйти в территориальные воды Норвегии, помахав на прощанье русским рыбакам своим хвостом.

Полагаю, что в этом рейсе как никогда будет тяжело всему экипажу, начиная с машинной команды, которая, кровь из носа, но должна обеспечить бесперебойную работу как главного двигателя, так и вспомогательных механизмов. Не говорю уже о судоводительском составе, ибо на их совести будет лежать оперативная организация рыбопоисковой работы, чтобы к исходу каждых суток нам предоставлялась возможность произвести выметку сетей не просто в морскую водицу, а непременно - на приличные рыбные показания.

В последние годы сельдь ловилась хорошо, и многие из промысловиков почивали на лаврах, считая, что селедку можно ловить штанами и даже в неограниченном количестве. Сегодня же всем рыбакам совершенно ясно, что мы, находясь под влиянием последней промысловой информации, можем впасть в другую крайность - в так называемое топтание на месте, то есть заниматься активно рыбными поисками, что, по моему разумению, является родной сестрой поражения. Наш экипаж состоит из специалистов своего дела, а это большие потенциальные силы, к которым я отношу наш богатый промысловый опыт, а также огромное желание и необходимую для успешной промысловой работы работоспособность экипажа.

Так что кидаться в крайность мы не будем, а постараемся сделать все возможное для успешной промысловой работы.

В его словах рыбаки чувствовали убежденность в успешном исходе уже начавшегося рейса.

Испортил капитану хорошее настроение старший механик, доложивший о том, что необходимо застопорить главный двигатель и ложиться в дрейф для устранения возникшей неисправности.

Капитан хмуро, но терпеливо выслушал старшего механика и после короткого раздумья дал «добро» ложиться в свободный дрейф, при этом строго определил время на ремонт - не более двух часов.

Стармех постарался объяснить капитану, что судовым механикам сегодня приходится устранять огрехи, допущенные судоремонтниками в порту.

- Ну, посуди «дед», мы еще не дошли до промысла, а уже вынуждены «лечить» главный двигатель и вспомогательный. И все это случилось оттого, что лично вы, в столь ответственное время, как ремонт, когда необходим постоянный контроль со стороны судовых механиков за качеством ремонта, возложили этот самый контроль на молодого специалиста, не имеющего достаточного опыта. А почему это так случилось? Это все произошло оттого, что лично вы, выхлопотав у профсоюзного лидера семейную путевку, укатили на курорт, - произнес капитан таким тоном, который руководитель машинной команды надолго запомнил, ибо упрек, сделанный всегда выдержанным капитаном, был справедливым, и пришлось старшему механику покраснеть, как невесте на выданье. Тогда у него было до предела утомленное лицо, но то в же время оно выражало готовность своими силами устранить выявленные неполадки у двигателя и постараться впредь их не допускать.

- Марк Исаакович, обещаем больше не подводить экипаж, а мне разрешите отправиться в машинное отделение, там я помогу парням, - нетерпеливо произнес стармех и, получив разрешение, поспешно покинул столовую команды.

Последнюю фразу механик произнес с оттенком горечи, но сказана она была с чувством и от всего сердца.

...На мостике в любое время суток, и даже при свежей погоде, вахтенные штурмана стараются держать окно в ходовой рубке всегда открытым. Дует резкий, пронизывающий до костей ветер. Вахту несет второй помощник капитана; на голове у него шапка, из-под которой выбиваются русые непокорные волосы. Широко расставив ноги,он периодически жмурит от солнечных бликов глаза Штурман,как бочка с рыбой, набит всевозможными морскими историями. Всех находящихся в рубке он периодически окидывает пристальным прищуром немигающих глаз. Куда только не приводили его рыбацкие пути-дороги. Во время войны боцманом бороздил на торпедном катере Баренцево море. Участник потопления восьми фашистских кораблей. В послевоенные годы в числе первых осваивал рыбный промысел. Учился на курсах судоводителей, стал помощником капитана промыслового судна.

Марку Исааковичу запомнилось его выступление на собрании перед самым отходом на промысел.

- Если говорить о главном, зачем мы идем в море, то полагаю, что все присутствующие согласятся со мной, что придется вкалывать до седьмого пота, и тогда - судно с планом, а все мы с полным карманом...

Он выбрал море Владимир Бабуро