Вот что я уже никак не мог предвидеть, это то, что мне придется заниматься практикой восстановления и увеличения рыбных запасов в Мурманской области. А началось так.

В 1957 году к нам в Морлов зашел начальник Мурманского управления рыбоохраны Безденежных Павел Петрович. И мой небольшой кабинет сразу стал тесным. Рослый, мощный человек, страж и охранитель рыбных запасов, грамотный рыбовод и бескомпромиссный враг браконьеров. В области он слыл грозой всех нарушителей «Правил рыболовства».

Поздоровались. Он начал какой-то отвлеченный разговор. Я ожидал, что он пришел с просьбой помочь в ремонте судов рыбоохраны или в запчастях и другого снабжения. Открылась дверь, и секретарь приглашает его к начальнику Морлова И.Т. Сахарову. Через некоторое время и меня туда же пригласили. Иван Тимофеевич мягко, вкрадчиво мне говорит: «Знаешь, вышло постановление правительства о передаче рыбоводных заводов от органов рыбоохраны в ведение промышленности. Совнархоз принял решение передать рыбоводные заводы нам, Морлову. Это дело, кроме забот, нам ничего не сулит, да еще дополнительные убытки. Нам сказали: кроме Морлова, ваших предприятий и рыболовецких колхозов, заниматься разведением некому. Вы ловите семгу и озерную рыбу - вам и восстанавливать запасы. Комиссия по передаче-приемке создана. Курировать эту новую отрасль нашей деятельности, по настоянию Безденежных, решено поручить Вам, Арон Липович! Думаю, что все будет, как положено!»

Я воспротивился, стал отказываться, дескать, я в этом деле ничего не смыслю, да и дел сейчас, в связи с учреждения Совнархоза, невпроворот. Мне просто не хватит времени и сил, а главное - опыта. А делать плохо, формально, просто начальствовать, меня не учили.

Но не помогло. Тогда я пошел на последний шаг. Предложил просить у Совнархоза дополнительную штатную единицу «заместителя начальника Морлова по рыбоводству плюс рыболовецкие колхозы».

Тогда Сахаров поднял руку, расставил пальцы и показывает:

- Вот смотри, вот вы, мои три заместителя, и между ними открытые места. Вот эти «щели» мне приходится в придачу к бухгалтерам, финансам, кадрам, закрывать собой. И этим и создавать единство в наших действиях. Так ты полагаешь, что мне не хватает еще одной щели?

Я не нашел, что ответить...

- Так вот, - продолжал он, - мне некому другому поручить это дело. И Безденежных такого же мнения. Понимаешь?

Я молчал. Безденежных с улыбкой, мягко уговаривал:

- От вас не потребуется вмешиваться в технологию разведения рыбы. Она отработана. Этим делом будут заниматься опытные, грамотные, преданные делу специалисты, ихтиологи-рыбоводы, которые перейдут в ваше распоряжение. Ваша забота будет оказывать этому святому делу техническую помощь. Абсолютно уверен, что эта работа посильна вам. Самое главное, что вам предстоит, - это ускорить затянувшееся строительство Кандалакшского и Княжегубского рыбоводных заводов, на которых много лет строители ГЭС тянут сроки, допускают брак. Я обещаю помогать вам.

Промолчав, я в расстроенных чувствах и с тяжелым предчувствием вышел, забыв даже попрощаться с Безденежных. Через пару часов ко мне уже постучался начальник отдела рыбоводства. Представился: «Громов, Георгий Дмитриевич. Если можно, я вас ознакомлю с нашими делами».

Вопрос пришелся ко времени, как раз под настроение. Я, расстроенный, ответил: «Я рад познакомиться с вами. Но далеко не рад будущему.

Давайте же знакомство с делами отложим. Сейчас идите к начальнику, пусть он решит, где ваш отдел разместить, переезжайте, устраивайтесь, и тогда выберем время. Познакомимся с делами, сотрудниками, рыбоводным хозяйством».

Отдел переехал к нам, и настало время знакомиться с делами и людьми. В штате отдела четыре человека. Начальник - Громов Георгий Дмитриевич, опытный, грамотный рыбовод, его правая рука - ихтиолог Ильина Надежда Ивановна, инженер-строитель Прудовский Владимир Абрамович и бухгалтер. Забегая вперед, с большим удовлетворением могу отметить, что они оказались прекрасными, преданными делу специалистами, больше чем фанатики! Они вместе с заводскими рыбоводами работали и растили многомиллионное молодое поколение семужат - будущее богатство северных рек. И главное - добрые, интеллигентные, открытые и надежные люди, очень старательные исполнители, лишенные чванства и конфликтности.

Встретились. Беседа получилась довольно деловой, подробной и веселой. Главное, что я узнал - к нашему берегу штормом Хрущевской перестройки прибило три рыбоводных завода и два строящихся треста «Севгидрострой». Узнал, что на действующих заводах разводят семгу, и что в будущем еще намечается разводить сигов, форель и других рыб. План по закладке на инкубацию икры выполнен. Предстоит проинкубировать и выпустить в реки молодь, а оттуда они уже самоходом уйдут в моря и океаны.

Должен признаться, что общие знания по ихтиологии у меня были: по институтской программе мы проходили курс «Сырьевая база с основами гидробиологии и ихтиологии», на который было отведено 80 учебных часов, это помогло в какой-то мере освоиться с предстоящей работой.

Из беседы мне показалось, что их главная трудность -затянувшиеся стройки. Но мы решили, что для начала следует посетить действующие заводы, посмотреть, в чем они нуждаются, познакомиться с людьми. И уже потом заняться строящимися заводами - Кандалакшским и Княжегубским. Оказалось, что и смотреть-то почти нечего.

Тайбольский завод, расположенный на обводненной территории у самого берега озера этого же названия, состоял из ветхого тесного здания инкубационной, совмещенной с кормокухней и лабораторией. Водозабор для питания завода требовал капитального ремонта.

Выростной «цех», где молодь семги подкармливается перед выпуском в Колозеро (в систему реки Кола), был мал и тесен. Единственный жилой домик занимал директор завода Яков Иванович Баскаков. Ни дорог, ни вспомогательных зданий не было. Рыбоводы Раиса Петровна Нефедова и Ефросинья Ильинична Гречкина и рабочие (штат был очень маленький) проживали в домах поселка железнодорожников. Завод имел на реке Кола, вблизи 1412-го километра железной дороги пункт по отлову и отсадки производителей до созревания их икры. Там производился сбор (выдавливание) и оплодотворение икры, которая доставлялась на завод для инкубации.

Умбский рыбоводный завод находился на реке Умба, выше по течению от села Умба. Единственное здание - старая рыбацкая изба служило цехом для инкубации икры. Производители, самки и самцы, отлавливались и раздельно содержались в двух плавучих деревянных садках - больших деревянных ящиках со щелями, плавали и «промывались» речной водой. На территории вблизи завода никто не проживал, и директор Заборщиков Александр Петрович и рыбовод Романенко Александр Степанович проживали в поселке Лесной. Охранял рыбу в садках сторож.

Варзугский рыбоводный завод находился на реке Варзуга. Буквально весь «завод» на реке. Никаких сооружений, кроме двух плавучих садков.

Мощная река с водными притоками и хорошими нерестилищами сама поддерживала численность стада семги и мало в те времена нуждалась в искусственной поддержке. Больше всего рыбоводный завод служил базой для научных сотрудников Ленинградского отделия ВНИРО.

После знакомства с предприятиями нами было принято решение Варзугский завод «временно» закрыть. Что касается Тайбольского и Умбского, то нам предстояло принять меры по созданию их вновь. И этому сопутствовало неожиданное событие. Главрыбвод (Москва) предложил Мурманскому Совнархозу возобновить работы по акклиматизации в наших реках дальневосточных лососей (кеты и горбуши).

Предстояло завезти с Дальнего Востока крупную партию оплодотворенной икры этих рыб, проинкубировать ее на наших заводах и выпустить годовичков в наши реки. И такая задача была поставлена перед нами начальником производственного управления Совнархоза Шапкиным Евгением Осиповичем.

Но... производственных площадей для этих целей на наших заводах не было. Значит, нужно их создавать! Такое было решение.

Посоветовавшись с Евгением Осиповичем и нашими рыбоводами, мы приняли решение строить цеха по типу дальневосточных на Тайбольском и Умбском рыбоводных заводах. И мы с инженером-строителем Прудовским Владимиром Абрамовичем занялись проектированием, по существу, двух новых заводов. Всем отделом выехали на место, посоветовались с местными специалистами и за короткое время составили проекты. На Тайбольском заводе был предусмотрен новый головной водоприемник из озера на завод, перестройка и расширение здания инкубационного цеха (при этом икру семги не прекращали инкубировать) с лабораторией и кормокухней, новые цеха для подращивания молоди, способные разместить в бетонных лотках молодь семги и «гостей». Работу поручили строителям Мурманрыбстроя. Закончив работу по заводу, следовало приступить к строительству восьмиквартирного дома для специалистов и рабочих заводов, а также подъездную и внутризаводскую дороги.

На Умбском заводе решили все сооружения создавать вновь. После выбора места для выростного цеха надлежало возвести каменную фильтрующую плотину, ею перегородить один из рукавов реки Умба и организовать водозабор для цехов, построить выростной и
инкубационный цеха, лабораторию и кормокухню, и два двухквартирных жилых дома. Производителей было решено сохранить в плавучих садках.

В виду того, что организации, способной принять на себя строительство завода в пос. Лесной не оказалось, решили вести работы собственными силами и поручить это дело подведомственному нам Умбскому рыбоперерабатывающему заводу. Руководство завода директор Михайлов Иван Иванович и главный инженер Игнатьев (имя и отчество я не запомнил) к этому поручению отнеслись с гражданским пониманием.

Пополнив свою строительную группу рабочими, они без особой раскачки приступили к делу и буквально с первых листов чертежей начали работы.

Икру дальневосточных лососей мы получили и заложили на инкубацию в действующих инкубаторах в 1957 году. Это была небольшая партия икры. Но перелет икры с Дальнего Востока подсказал, что перевозка требует более комфортных условий. И тогда для этих целей были изготовлены специальные изотермические ящики из пенопласта, что положительно повлияло на сохранность икры. К началу лета 1958 года строящиеся рыбоводные цеха в Тайболе и Умбе были готовы к приему большой партии икры и ее инкубации. К концу 1958 года были построены выростные цеха. В 1959 году была выпущена в реки Кола, Умба и Ура несколько сот тысяч молоди дальневосточных лососей -кеты и горбуши, и в 1960 году взрослая рыба появилась у берегов Баренцева и Белого морей. Подход рыбы нарастал с каждым днем. За короткое время на наши рыбообрабатывающие предприятия поступило свыше 1500 центнеров этих лососей. В виду того, что на вылов горбуши и кеты не существовало запрета, достаточно большие уловы местных любителей не учитывались.

Знающие эту рыбу научные работники отмечали отличные в лучшую сторону от дальневосточных упитанность и размеры.

Наша кета и горбуша заходила не только в родимые их реки, но отмечалась во всех реках Кольского полуострова, карельских, архангельских, и даже в Печоре.

Самое большое удивление вызвала наша работа в Норвегии, Исландии, на Шпицбергене и на островах Северной Атлантики, куда она тоже пожаловала. В газетах этих государств появились сообщения, что в их реки зашли «русские лососи»!

Рыбоводы Мурмана доказали свою способность решать и такую задачу, как акклиматизация. За этим, уже несколько позже, последовали работы по акклиматизации камчатского краба. Работы оказались очень эффективными, и сейчас добыча уже мурманского краба стала узаконенным промыслом. Эта очень важная для Заполярья работа проводилась Центральной акклиматизационной станцией с участием ПИНРО.

Возникала у наших рыбоводов и мысль: нельзя ли акклиматизировать у нас на Севере уже не только рыбу, но еще дальневосточного зверя - колана?

Построили мы цех (филиал) Тайбольского завода в Ура-Губе. И там проинкубировали икру дальневосточных лососей. Но в спешке недостаточно изучили место строительства и главное - обеспеченность цеха водой. Это стало причиной того, чтобы решили передать цех ПИНРО для научных целей.

Уже давно работы по дальнейшей акклиматизации лососей не ведутся. Перестали завозить икру. Никто не хочет финансировать эту деятельность, с моей точки зрения, полезную и нужную. Но кета и горбуша и сегодня, пусть в небольших количествах, приходит в Кольские реки. По-прежнему никто не охраняет, не вводит запрета на вылов. Хочу верить, что пройдет какое-то количество лет, и все же появится свое, мурманское стадо «русского лосося», который украсит стол наших потомков.

Я уже писал, что при переходе в состав Управления Морлова рыбоводного хозяйства, два завода - Кандалакшский и Княжегубский -находились в стадии строительства. Если можно сказать «строительство»! Знакомясь на месте с ходом строительных работ, я имел возможность еще раз убедиться в том безразличном отношении к сохранению природы, которое мы имеем в настоящее время. К тому потребительству: брать от природы, не задумываясь, как, какими средствами возмещать природе, помогать ей восстанавливать дарованное.

Из сообщения нашего технадзора на стройках Юрия Васильевича Акимова я понял, что Севгидрострой, возглавляемый знатным человеком, Героем социалистического труда, совершенно не уделяют этим объектам никакого внимания. Акимов не в силах был добиться ни срока, ни качества выполнения работ. Прораб от Севгидростроя Егоров Вячеслав Константинович (будущий начальник строительного орденоносного треста «Апатитстрой», Герой Соцтруда) на наших объектах появляется редко, строительных рабочих и механизмов не хватало. Задача Егорова в основном заключалась в завершении строительных и монтажных работ на вступившей в строй гидроэлектростанции, Нива ГЭС-3.

Молодой В.Егоров, загруженный многими делами, спокойно, не возражая, выслушал нас, опустив взор в землю, пообещал усилить работы.

Но на деле обещания не выполнял. Все наши встречи заканчивались обещаниями. Попытки встретиться с руководителями треста не удавались. Из единственной встречи с главным инженером треста Федоровым я понял, что они заняты строительством более важного объекта - Княжегубской ГЭС, за сроки ее строительства несут ответственность (и премии!), а рыбоводные заводы...

А по всем правилам, по практике в мировом строительстве ГЭС, наконец, по логике, нужно до перекрытия реки плотиной построить сооружения для пропуска рыбы на нерестилища или рыбоводные заводы, способные восстанавливать численность рыбы. Тем более такой рыбы, как семга. Но требования и правила - одно, а ГЭС - другое. Завод в эксплуатацию рыбоводных заводов орденов и высоких званий не давали.

И я решил рассказать о ходе строительства этих двух заводов в обкоме КПСС. Одновременно в докладе добавил, что рыбоводный завод на Верхнетуломской ГЭС строители забыли начать строить, хотя Верхнетуломская ГЭС, которая строилась с участием финской строительной компании, уже давно была закончена и работала, выдавая электроэнергию. Был построен прекрасный жилой поселок для энергетиков, котельная, система коммунальных услуг - а рыбоводный завод не построили! Для прохода семги на естественный нерест было предусмотрено странное сооружение: из нижнего бефа плотины ГЭС семга должна была глубоко под землей (65 м) по «лестнице» - каналу, вырубленному в сплошной скале, рядом с дорогой к машинному залу, подойти к рыбоподъемнику, зайти в камеру подъемника, по которой должна быть поднята на верхний беф плотины, и выйти в водохранилище. Но семга по этому «проспекту» не пошла! Не была этому обучена! И нерестилища в верховьях рек Нотта и Лотта и их притоков оказались без производителей.

С помощью Обкома партии все же удалось оживить и достроить Кандалакшский и Княжегубский рыбоводные заводы. Позже был построен и Имандровский рыбоводный завод на реке Пиренга, задачей которого было воспроизводство в озерной области озерной рыбы, в частности сигов. Директор Кандалакшского завода Попов Павел Александрович, главный рыбовод Ефимов Вячеслав Иванович, его супруга рыбовод Татьяна Сергеевна, директор Княжегубского завода Кирштейн Александр Максович и коллективы рабочих много сил и знаний приложили к тому, чтобы строящиеся заводы начали работать.

В книге «Развитие рыбной промышленности Мурманской области» (1986 г., стр. 73) сообщается, что в 1925 году было добыто семги: Териберка-Полярный район - 19000 пудов, Терский берег (от Святого носа) - 75000 пудов. Итого 91000 пудов или 1456 тонн!

Примечание: Кандалакшский район не входил в Мурманскую область.

В то время реки берегов Кольского полуострова были заселены рыбаками, которые и ловили в них семгу. После Отечественной войны 1941-1945 г.г. население побережья сократилось, многие рыбацкие поселки (становища) оказались заброшенными, сократилось число рыбаков на семужьем промысле.

Многие реки были оставлены «любителям-браконьерам». Органы охраны рыбных запасов, в частности семги, в виду малочисленности инспекторов и мягкости законов, карающих за браконьерство, а также отсутствия соответствующей техники, не могли эффективно работать.

В связи со строительством ГЭС, стада семги таких рек, как Нива, Воронья, Териберка, Ковда вообще перестали существовать.

Вот динамика вылова семги за ряд послевоенных лет колхозами области, в центнерах:

Смею предположить, что динамика последующих лет не очень отличается от выше приведенной, наверное, хуже.

Не хочу оказаться пессимистом. Но если государством не будут приняты радикальные меры по организации промысла семги, воспроизводству ее, и жесткие законы по борьбе с браконьерами, семга - настоящий, лучший в мире лосось - перестанет существовать в реках Кольского полуострова. Я воочию видел и руками гладил этих красавиц, вес которых достигал 30-35 кг! И не хотел бы, чтобы мурманская семга оказалась в Красной книге области.

Я верил в результативность деятельности рыбоводных заводов. И нужно их сохранять и новые строить!

Перед легальными промышленниками, которые желают добывать семгу, нужно ставить условия строительства и обслуживания простейшего рыбоводного завода на эксплуатируемой реке.

В мае 2012 года в интернете размещена статья ихтиолога Натальи Сычевой «Возвращение приморского лосося». В статье приведены следующие данные Северо-Тихоокеанской комиссии по анадромным рыбам.

1. Сейчас в Северной пацифике действуют свыше 800 лососевых рыбоводных заводов (ЛРЗ), из которых 378 предприятий приходится на Японию. В Канаде лосось воспроизводят на 191 заводе, а в США на 178. Еще 12 ЛРЗ работают в Республике Корея, начинают строить рыбоводные заводы Китай и КНДР.

2. На Российском Дальнем Востоке в настоящее время (2012 г. - А.Г.) действуют 53 рыбоводных завода, при этом главным регионом является Сахалин.

3. Весьма ощутим вклад лососевых заводов в улов рыбаков. Вылов кеты в Японии, а это более 200 тысяч тонн, обеспечен исключительно работой заводов, так как естественное воспроизводство этой рыбы на японских островах в настоящее время отсутствует.

На Аляске около 70 тысяч тонн, или порядка 31% вылова лососей составляет заводская рыба. В Приморском крае, в зоне действия двух ЛРЗ, вылов лососей обеспечен именно работой этих предприятий.

Почему государство забросило работу по акклиматизации дальневосточных лососей в Мурманской области? Ведь первые опыты дали положительные результаты!

В журнале «Рыбное хозяйство» №9 за 1989 год начальник Главного управления по охране и воспроизводству рыбных запасов Минрыбпрома СССР И.В.Никаноров (кстати, мой однокашник по институту) писал, что в стране (СССР) действуют 163 рыбоводных завода, и их общий выпуск молоди составляет около десяти миллиардов особей в год. Полагаю, что не менее 140 из них действовали на Дальнем Востоке. А как сообщалось выше, только 53 из них действуют в настоящее время. Значит, остальные заброшены, разрушаются... и опять реки подарены браконьерам...

И в Мурманской области из семи заводов прекратили свою деятельность Тайбольский, Имандровский, Урагубский, и с большим трудом построенный Верхне-Туломский рыбоводные заводы. Комментарии излишни...

Из записи в рабочей тетради:

Рыбоводные заводы Морлова проинкубировали семги, кеты и горбуши:

в 1958-1959 г.г. - 26,8 миллиона штук икры, из них 7,8 миллиона - семужьей

в 1959-1960 г.г. - 32,2 миллиона штук, из них семужьей 10,5 миллиона

Рыбоводы добились минимальных отходов на стадии икры (1,3%) и на стадии мальков чуть больше (3%).

Причалы мои путевые