- Самые громкие криминальные новости Мурманской области вы узнаете из нашего еженедельника. Кровавые убийства, крупные хищения, чрезвычайные происшествия, случившиеся на Северном флоте, - обо всем этом «Рыбный Мурман» сообщает регулярно и наиболее полно.

Вы сможете прочесть эксклюзивные интервью, не опубликованные ни в каком другом издании. Вам станут известны засекреченные факты из жизни убийц, а также информация, всячески скрываемая от разглашения. Для читателей, интересующихся криминальными новостями, газета выпускает целые полосы материалов по этой тематике...* Так в одной из рекламных публикаций рассказывалось о работе нашей Лилианы. А рядом с этими словами, рядом с этим жестким информационным текстом помещено фото трогающей струны гитары миловидной женщины, во всем облике которой, казалось бы, нет места черным краскам, нет никакой «чернухи». Излучающие доброту глаза за большими стеклами очков, пышные русые волосы, приятная улыбка... Разве что пальцы с ярко-красными ногтями на деке гитары и столь же яркие губы на лице этой женщины указали бы хорошему физиономисту, что фото не случайно объединено с текстом одним заголовком:

«О праве и бесправии». Да, именно такой была наш обозреватель по правовым вопросам Лилиана Кожева.

«Мы не врачи, мы - боль...»,- сказал Герцен о сути журналистской профессии. Ведь если невозможно в одночасье вылечить многочисленные недуги общества, то обнажить их и обнародовать, привлечь внимание к тому, что болит, - это уже наполовину помочь. И эту ношу, этот крест ежедневно и ежечасно нес обозреватель по правовым вопросам «Рыбного Мурмана».

- Он пишет стихи. Слова кое-как складываются в четверостишья, кое-как рифмуются концы строк. «На, почитай, - обращается он ко мне. -

Сам сочинил. Как тебе это?». На листке бумаги что-то похабное. Через слово - жаргон, полная бессмыслица. Это не стихи вовсе, а бред какой-то о смерти, убийствах, насилии. Кажется, бумага пахнет кровью. Как и руки «стихотворца», к 20-ти годам успевшего совершить два убийства и, расчленив тела жертв, спрятать их в укромные места. А из головы одной из жертв сделать пепельницу...*

- С «авторитетами» происходят странные вещи. Мазаев по кличке «Мазай» после вынесения приговора не прожил и часа. Алексею Лисенкову («Офицер») суждено было умереть спустя месяц после освобождения из мест лишения свободы. Подробности гибели Лисенкова работниками правоохранительных органов по-прежнему не разглашаются - как принято говорить, в «интересах следствия». Однако, несмотря на отсутствие официальных комментариев, известна фабула событий того рокового вечера, со слов лиц, пожелавших остаться неизвестными...*

- Об этом уголовном деле, которое расследовала прокуратура Северного флота, так или иначе прознали журналисты. Следователи, в особенности военные, скупы на комментарии и вообще на сообщение каких бы то ни было фактов, пока дело не передано в суд, по нему не вынесено решение и приговор не вступил в законную силу. В нашем уголовном деле осторожность прокуратуры и суда умножилась. Еще бы! Не часто офицеры Северного флота, бывшие и настоящие, обвиняются в совершении таких преступлений, как бандитизм, контрабанда, хищение чужого имущества в особо крупных размерах. Но нам удалось не только узнать об этом деле, но и ознакомиться с его материалами...*

- Кого из нас жизнь не била? Кого не хлестала по лицу до резкой нестерпимой боли, от которой темно в глазах и горько во рту? Слезы - облегчение. Но иногда бывает больно так, что слез нет. И нет слов. Оцепенение... Худенькая, простоволосая, в заношенном сереньком плащике - такой появилась Катя в нашей редакции. Робко она вошла в кабинет. «Разрешите?» - голос дрогнул. Присев на краешек стула как-то по-детски опасливо (а ей, видится, уже за тридцать), спросила: «Можно закурить?». Рука с дешевой, до неприличия дешевой сигаретой показалась такой тощей, нервной и... несчастной. Да! Знаете, когда человек несчастен, это выражается во всем его существе. История, доверенная мне, оказалась жуткой. И я поняла, что если и существует на свете градация бед и боли, то боль Кати - на одном из первых мест...*

- «Моего брата убили в милиции!» - заявил, обратившись в редакцию, молодой мурманчанин Артур Григорян. ...Понятно, в семье, как говорится, не без урода. Но не должно быть «уродов» в среде тех, кто призван защищать нас с вами, приходить на помощь при первом же звонке и оберегать от злых рук преступников...*

Эти отрывки взяты практически наугад из многочисленных материалов Лилианы Кожевой. Как сами понимаете, она не была «мальчиком на побегушках» у правоохранительных органов, одним из тех многочисленных корреспондентов, кого подкармливают милиция и суды, прокуроры и судьи строго дозированной информацией. У Лилианы были свои осведомители как по эту, так и по ту черту Закона.

Переступала ли она сама эту черту, работая в газете? Время от времени в редакцию приходили письма с требованиями поместить опровержение на те или иные публикации. Чаще всего подобные письма становились информационным поводом для новых выступлений нашего обозревателя по правовым вопросам. Не знаю, как Лилиане это удавалось, но гневные и подчас оскорбительные высказывания в адрес редакции и ее лично не имели какого-либо продолжения, они как бы зависали и растворялись в воздухе, в нашем пропитанном завистью и всеобщим озлоблением российском воздухе конца ХХ века.

Были и телефонные звонки. Меня, как редактора, пытались осторожно «прощупать», узнать, насколько прочно «сидит» Кожева в редакции, предостеречь, доброжелательно советуя не во всем доверяться своему корреспонденту. Запомнился неожиданный визит в редакцию представителей командования Северного флота. Люди с большими звездами на погонах были сбиты с толку, просто ошарашены наглостью, как они выражались, с которой газета лезет в их епархию. А я, в свою очередь, был признателен этим военным морякам, что они вот так по-мужски напрямую взяли да приехали поговорить со мной. И мы договорились, что «Рыбный Мурман» одну из тем по их «епархии» больше затрагивать не станет. Пожалуй, это был единственный случай, когда Кожевой пришлось отказаться от публикации очередного материала не после доверительного разговора со мной, а подчиняясь прямому редакторскому приказу.

Поначалу, когда Лилиана только обживалась в газете, когда шел процесс взаимного знакомства, мы долго думали - какое название дать ее тематическим полосам-страницам? То есть надо было найти единую рубрику для ее материалов, которые не укладывались в прокрустово ложе всевозможных криминальных очерков и судебных историй, хроник преступлений и обзоров правонарушений. И такая рубрика нашлась. Поначалу она казалась слишком дерзкой, вызывающей. Но потом мы поняли, что попали в самую точку. Потому что то, чем занималась в «Рыбном Мурмане» Кожева, можно назвать только так и не иначе - «разборки». Наш обозреватель по правовым вопросам, сидя в редакции, проводил свои следственные и судебные дела, выслушивал убийц и становился на место их жертв, присутствовал на воровских «стрелках» и анализировал поступки уголовных авторитетов, взвешивал с позиций справедливости интересы общества и личности. «Разборки ведет Лилиана Кожева» - эта рубрика предваряла каждую публикацию журналистки.

Не часто судьба дарит пишущему человеку возможность реализовать себя в том или ином издании. Не часто редакции выпадает честь иметь в составе творческого коллектива уникального по своему таланту человека. Мы держались и как могли оберегали друг друга. «Рыбный Мурман» и Лилиана Кожева.

· «РМ» от 1 января 1997 года.

· Нелюдь, «РМ» от 26 апреля 1996 года.

· Место под солнцем стоит крови. Чьей? «РМ» от 24 мая 1996 года.

· Напрасное обвинение, «РМ» от 14 июня 1996 года.

· Судьба хлещет по лицу... «РМ» от 26 июля 1996 года.

· «Моего брата убили в милиции...», «РМ» от 2 августа 1996 года.

Рыбный Мурман в кавычках и без (1983 - апрель 2000) Том второй