День 30 июня 1942 года был обычным будничным днем мурманчан. Все, кто должен был работать, - работали; те, кто пришел с ночной смены, - отдыхали, не зная, что фашисты задумали повторить в Мурманске 18 июня.

Две большие группы бомбардировщиков, миновав линию фронта, пошли одна на юг, вторая на северо-восток. Наблюдатели, следя за направлением полета вражеских самолетов, сначала предполагали, что вторая группа идет бомбить промысловые корабли, работающие у западных берегов Новой Земли, а первая имеет целью бомбить либо Мончегорск, либо железнодорожную магистраль. Но предположения не оправдались.

Обе группы бомбардировщиков, резко изменив курс, пошли по направлению к Мурманску. Этот ход вражеской авиации помешал своевременно принять правильное оперативное решение, предупредить об опасности объекты бомбежки, выслать на перехват истребительную авиацию.

В 10 часов 20 минут в Мурманске подали сигнал воздушной тревоги, а через двенадцать минут горожане уже слышали гул самолетов. Обе группы шли с юга, из района Кильдинстроя. Зенитные орудия, стоявшие на южной окраине, открыли заградительный огонь. Как и следовало ожидать, часть «юнкерсов» отделилась от группы и пошла в пике на огневые точки зенитчиков. Бомбы, очевидно, достигли цели, так как на какое-то время интенсивность зенитного огня сократилась. И когда вступили в бой другие батареи, немецкие бомбардировщики уже открыли люки над Жилстроем.

Удар был комбинированным: сначала фугаски, затем зажигательные бомбы.

Вышковый наблюдатель Кузьмичев с дома № 46 по проспекту Сталина, увидев, как раскрываются кассеты и веером разлетаются зажигалки, закричал в телефонную трубку: «Горит Жилстрой!»

Когда команды МПВО и пожарные машины прибыли на место, огонь начал свою разрушительную работу на огромной площади.

Горели мебельная фабрика, склады на берегу Варничного ручья, кинотеатр «Северное сияние» и даже помещение пожарной команды № 4.

Сбрасывая бомбы, гитлеровцы, очевидно, учитывали направление ветра и полагали, что пожар распространится к северу и окончательно уничтожит Мурманск как населенный пункт. Но они просчитались. Во-первых, район Жилстроя, где упала главная масса зажигалок, был прикрыт от ветра высокой сопкой, а во-вторых, к этому времени в городе уже была восстановлена часть водопроводной сети и на Жилстрое действовало несколько пожарных гидрантов, и, наконец, в-третьих, оперативными действиями бойцов МПВО большое количество зажигательных бомб, до того как они смогли вызвать пожар, было обезврежено. И тем не менее в этот день на Жилстрое сгорело более 180 строений, не считая сараев и дровяников.

Бойцы МПВО действовали быстро и самоотверженно, они спасли от уничтожения более тридцати загоревшихся жилых домов, помогли эвакуировать из здания военного госпиталя девяносто раненых солдат и офицеров, восемнадцать человек извлекли из-под завалов.

Жилстрой пострадал, но повторить 18 июня врагу не удалось.

К слову «пожар» бойцы МПВО уже привыкли и принимали необходимые меры почти автоматически. Но вдруг 27 апреля 1943 года в штаб поступило совершенно необычное сообщение: «Нужна помощь, людей заливает водой». И вот что выяснилось.

Во время бомбежки прямым попаданием фугаски была разрушена часть пятиэтажного дома, стоявшего на углу проспекта Сталина и улицы Милицейской. Как раз та часть, под которой размещалось бомбоубежище. Выход из убежища завалило. При взрыве, естественно, были повреждены отопительная система и водопровод. Холодная и горячая вода из перебитых труб хлынула в убежище, где находилось 153 человека, в том числе много женщин и детей.

Кто знает, каких бед могла наделать паника, но, к счастью, нам удалось быстро связаться с теми, кто находился в убежище. Рассказали им, что случилось, что опасность позади и волноваться нечего - спасательные работы уже идут. Люди успокоились, да и вода вскоре в подвал поступать перестала. Чтобы услышать благодарственные слова от людей, вызволенных из плена, бойцам аварийной команды пришлось потрудиться более трех часов. Вход в убежище был расчищен, и всех, кто там находился, вывели. Пострадавших не оказалось: нижнее перекрытие выдержало и силу взрыва, и тяжесть обвалившихся стен.

Через два дня после этого случая, 30 апреля 1943 года, при очередном налете две зажигательные бомбы с горючей жидкостью упали на каменные дома по проспекту Сталина. Одна бомба - в дом № 40, другая - в дом № 42. Одновременно возник большой пожар. Во всех домах довоенной постройки перекрытия и внутренние перегородки строились из дерева, и поэтому каменные дома загорались быстро. Не успели прибыть пожарные машины, как оба дома уже пылали. Опасность грозила и рядом стоящему дому № 44.

Оперативное руководство тушением пожара взял на себя начальник пожарной службы штаба МПВО города И. А. Бирюков. Надо полагать, что фашистские летчики доложили своему командованию о крупном успехе, так как густым дымом застлало почти весь квартал. Больше трех часов, обстреливая дома струями воды в двадцать стволов, пожарники никак не могли утихомирить пламя.

Бирюков метался от одной машины к другой, давал указания и советы. Вдруг кто-то крикнул, что руководителя работ требует приехавший к месту пожара командующий 14-й армией. Бирюков подбежал к генералу, намереваясь доложить о ходе работ, но командующий оборвал: «Не надо, вижу не хуже. И вот что: потушишь пожар, не дашь загореться соседним домам - награжу, не потушишь - накажу». И уехал.

У всех, кто слышал этот разговор, перехватило дыхание. Пожарники стали творить чудеса. Боец Муратов, видя, что пламя начинает переходить на соседний дом № 44, со стволом в руках по карнизу и водосточной трубе перебрался с балкона верхнего этажа на горящую крышу и ликвидировал пожар. Потом Муратов погасил огонь на чердаке. Он орудовал там, на крыше, не давая взяться пламени, до самого конца пожара. Остальные стволовые, вдохновленные этим примером, предприняли настоящее наступление на огонь. Один из них, сбив огонь, встал на подоконник, второй поднялся рядом по лестнице и тоже проник в окно. Стволовые шли от одной лестничной клетки к другой, от этажа к этажу, тесня пламя. То ли помогла эта атака, то ли сгорело в доме все, что могло гореть, но через 30 минут огня уже нигде не было видно.

Две пожарные машины с боевым расчетом остались гасить уголья, а остальные разошлись по гаражам. Через 30 минут ушли и последние машины. Вместо двух многоэтажных каменных домов остались обгорелые скелеты, черно зияя оконными и дверными проемами.

Спустя несколько дней после пожара начальник городского штаба МПВО Железин напомнил Бирюкову разговор с генералом:

- Струхнул небось, Илларион Абрамович?

Бирюков, улыбнувшись, ответил:

- По правде говоря, что-то было, но не очень.

Между прочим, командующий сдержал свое слово, представил к награждению и лично вручил Иллариону Абрамовичу Бирюкову орден Красной Звезды.

А вот любопытный случай, о котором рассказал мне Михаил Назарович Жарников.

Однажды вместе с разведчиком Тимошенко обследовал он место взрыва фугасной бомбы на улице Боровой. Определив, что бомба угодила в огромный камень, они стали возвращаться обратно, но вдруг заметили на крыше одного из домиков большое отверстие. Подумав, что в домик попала невзорвавшаяся бомба, решили зайти туда проверить. Перед ними предстала такая картина. В потолке - большая дыра, а под ней на столе лежит булыжник килограммов на двадцать. Рядом с ним - пайки хлеба и чайник. На столе - лужа. А на полу лежат хозяева дома: мужчина и женщина. Увидев вошедших, хозяева вскочили и бросились к дверям. Тимошенко спросил: «В чем дело?» Мужчина испуганно проговорил, что сейчас взорвется бомба. Тимошенко объявил, что никакой бомбы нет, а камень держать на столе не стоит, надо выбросить. Хозяин в недоумении глянул на стол и понял, что за бомбу он принял камень, проломивший крышу и упавший прямо на стол, когда они с женой сели за еду. Пролежали они на полу, обмирая от страха и ожидая взрыва, не менее получаса.

Да, у страха глаза велики, но нельзя было упрекнуть мурманчан в малодушии. На войне всякое бывает, а Мурманск в те далекие годы был прифронтовым городом.

Похожий случай произошел 24 июня 1942 года на улице К. Маркса. Вот что рассказал о нем мой заместитель В. М. Городничий.

После воздушного налета в штаб МПВО Кировского района прибежал явно перепуганный гражданин и, задыхаясь, объявил: «В мой дом попала бомба и не взорвалась». Туда немедленно был послан разведчик Тимошенко. По пути гражданин поведал нашему бойцу, что во время происшествия он спал на кровати, не раздеваясь. Сигнала тревоги не слышал, так как репродуктор специально выключил, чтобы выспаться перед сменой. Проснулся от сильного удара в кровать. Вскочил и увидел отверстия в потолке, в кровати и в полу. А так как взрыва не последовало, то он побежал в штаб.

В квартире гражданина в потолке, в кровати и в полу, действительно, были круглые отверстия, но слишком маленькие, чтобы их проделала бомба замедленного действия. Даже осколочные бомбы, и те были крупнее калибром. Когда убрали кровать и вскрыли пол, там оказался обыкновенный стакан зенитного 75-миллиметровогр снаряда без заряда и боеголовки. Видимо, снаряд в воздухе не взорвался, но боеголовка выскочила и взрывчатка высыпалась. Пустой стакан, падая с большой высоты, пробил крышу, потолок, кровать, пол и застрял под полом.

28 июня 1941 года при бомбежке торгового порта произошло прямое попадание в штабель бочек с керосином и бензином. Если быть точнее, фугаска упала от штабеля на расстоянии десяти-пятнадцати метров, но сработала взрывная волна. Вспыхнул огромный пожар.

Минут через десять некоторые бочки начали взрываться, и накрывались пламенем все новые и новые ряды штабеля. Над Зеленым мысом в небо поднялось огромное облако черного дыма. Прибыли пожарные команды Кировского района и торгового порта, железнодорожники прислали пожарный поезд. Но ни у кого из них не было на вооружении пенотушителей, а гасить водой бензин и керосин - безрассудство. В связи с этим весь личный состав был брошен на откатку уцелевших бочек с горючим. Пришли на помощь аварийные команды, рабочие порта.

Люди, став в три ряда цепочкой, откатывали бочки через дорогу под откос к заливу. Пламя бушевало все сильнее. И все же, в конце концов, победителями вышли люди. Было спасено более тысячи бочек горючего.

Надо сказать, что этот бой с огнем не обошелся без потерь. Четверо с сильными ожогами попали в больницу, больше десятка бойцов ходили с забинтованными руками, а почти у половины безнадежно обгорела одежда.

В системе МПВО города не было второстепенных служб, все являлись главными, но если говорить о сложности, ответственности и опасности в боевой работе, я отдал бы предпочтение противопожарной службе. Бойцы пожарных команд, вступая в борьбу с огнем, чаще подвергали себя смертельной опасности. В схватках с огнем погибли командир отделения Иван Афанасьевич Усулов, бойцы Трофим Петрович Круглихин, Федор Иванович Курарев.

Героический поступок совершил пожарник коммунист Иван Иванович Гришин.

4 апреля 1942 года тройка «юнкерсов» сбросила бомбы на рыбный порт, где у причалов стояли под выгрузкой иностранные суда. Одна из бомб угодила в открытый трюм. Там начался пожар. Первыми на горящее судно поднялись бойцы противопожарной службы во главе со своим начальником Леонидом Мануховым. Огонь угрожал перекинуться на соседний трюм, где лежало большое количество взрывчатки.

Если бы это случилось, пострадал бы не только корабль, а весь порт. Из трюма вместе с дымом начали появляться языки пламени, когда младший командир Гришин направил туда первую струю. Однако в это время вновь над горящим судном появились вражеские самолеты.

Где-то совсем близко раздался взрыв, но Гришин продолжал работу, пытаясь укротить огонь.

Чтобы избежать катастрофы, было принято решение снять команду, отбуксировать судно на рейд и там затопить.

Тогда Леонид Манухов и Иван Гришин предприняли еще одну отчаянную попытку спасти судно и военный груз. Коммунист Гришин знал, что в случае неудачи ему грозит верная смерть, и все же пошел на риск. Манухов обвязал Ивана веревкой и опустил в горящий трюм. Первое, что сделал Гришин, - обрушил струю воды на ту стенку трюма, за которой была взрывчатка. Затем, задыхаясь от дыма и жары, начал оттеснять пламя. Пожар был потушен. За мужество и героизм И. И. Гришин награжден орденом Красной Звезды.

Мурманск в огне войны