Теперь рассмотрим, как советская власть развивала рыбное хозяйство, на примере рыбных промыслов Мурмана.

Известно, что в царской России рыбное хозяйство было отсталым, производящим фактически всего лишь два вида пищевой продукции: рыбу солёную и сушёную.

Получив в наследство кустарные промыслы морских окраин Российской империи, в последующие годы, благодаря целенаправленным и эффективным мерам, государство превратило рыбное хозяйство в мощнейшую рыбодобывающую отрасль, дающую потребителю 1/5 часть из общего баланса пищевого белка. В конце 80-х годов рыбное хозяйство СССР вплотную подошло к обеспечению научно обоснованного уровня потребления - 20 кг рыбных продуктов на душу населения, став, таким образом, второй пищевой отраслью страны. Одновременно СССР вошёл в первую пятёрку рыбодобывающих государств мира.

При этом следует заметить, что занятых в рыбном хозяйстве было менее 1 миллиона человек. Так, например, в ВРПО «Севрыба» в период его наибольшей мощности работало всего 82 тысячи человек, при этом вылов в отдельные годы достигал 1700 тыс. тонн, и главным полем деятельности северных рыбаков был Мировой океан - этот щедрый даритель и требовательный учитель.

Поэтому не случайно, когда в конце 70-х годов была объявлена Продовольственная программа, тогдашний Председатель Совета Министров СССР Косыгин Н. А., зная мобильность и трудовую самоотверженность рыбаков, а также техническую оснащённость рыбного хозяйства, в марте 1979 года первыми пригласил к себе руководителей бассейновых объединений рыбного хозяйства, ведущих крупномасштабный промысел в океане. Цель встречи: объявление задания рыбакам по вылову и производству рыбной продукции в рамках принятой Программы и откровенный обмен мнениями по поводу выполнения этого задания.

В ходе беседы Н. А. Косыгин прямо заявил, что рыбаков пригласил к себе первыми, ибо знает их возможности и надеется на них. При этом заметил, что денежные средства и материальные ресурсы будут выделены для технического совершенствования рыбной отрасли и ускоренного нарастания её мощи. Но это было потом, когда северные рыбаки уже работали не только на всей Атлантике, но и выходили в Тихий океан.

Однако вернёмся в 20-40-е годы XX столетия, когда практическими делами и проведёнными научными исследованиями был подготовлен тот прочный фундамент, опираясь на который наш промысловый флот в послевоенный период стремительно вышел в открытый океан. Ибо с новой техникой рыбакам стало тесно в Баренцевом море, при традиционном промысле донных видов рыб.

Итак, весной 1945 года тяжелейшая Отечественная война окончилась нашей блистательной победой. Что касается Кольского полуострова, то армия, Северный флот, совместно с рыбаками, разгромили гитлеровских егерей ещё осенью 1944 года. Но победа далась нелегко: погибли тысячи защитников Заполярья, а Мурманск лежал в руинах.

И, тем не менее, северные рыбаки через 3 года после окончания войны, преодолевая невероятные трудности, вышли в открытый океан за сельдью.

Привожу отрывок из воспоминаний ныне здравствующего капитана дальнего плавания Оленева Бориса Петровича.

«Будучи курсантом Мурманского морского училища с 1947 по 1951 годы, мне довелось участвовать в двух первых сельдяных экспедициях во время практики в должности матроса летом 1948 года в район Шпицбергена. Выходили два дрифтер-бота: «Кашалот» и «Рында». Я был матросом на «Кашалоте», на котором выходили в рейс и учёные ПИНРО Марти, Юданов и, кажется, Лямин. Капитаном «Кашалота» был Корольков Геннадий Павлович. На «Кашалоте» был установлен гидроакустический прибор, который назывался «Асдик», - он обычно устанавливался на военных кораблях для поиска подводных лодок. Длительное время оба судна занимались поиском сельди. На «Кашалоте» гидролокатор работал почти круглосуточно, и его щелчки и записи анализировали учёные ПИНРО. Оба судна при поисках сельди использовали и дрифтерные порядки из сетей, ложась в дрейф на подводцах от 0 до 10 метров. Утром практически всей командой сети вручную поднимали на борт. Никакой механизации для выборки сетей тогда ещё не было. Мы довольно долго занимались поиском, но сельдь под названием «полярный залом» всё же была найдена, и оба судна с полным грузом рыбы вернулись в порт. После нас в этот же район выходили ещё два дрифтер-бота и тоже удачно набрали груз сельди.

Научные исследования и результаты облова сельди получили высокую оценку. Участники исследований атлантической сельди, среди них - научные работники ПИНРО и капитан Корольков Г. П., стали лауреатами Сталинской премии, кроме этого, капитан Корольков Г. П. был награждён 3-мя орденами Трудового Красного Знамени и стал делегатом XIX съезда КПСС.

Во второй сельдяной экспедиции(1949 год) в район Исландии принимало участие уже 6 промысловых судов: «Кораблестроитель», капитан Гунин Я. А.; «Олег Кошевой», капитан Шаповалов Г. Ф.; «Гроза», капитан Голубин П. Г.; «Сазан», капитан Корольков Г. П.; «Голец», капитан Грозников Д. Ф.; и парусно-моторная шхуна «Сатурн», капитан Михайлов А. Г. В этой экспедиции участвовали и суда «Запрыбы» (около 10 единиц), в том числе и несколько сейнеров. Промысел вели в районе Исландии (мыс Далатаунги, Лангенес, остров Гримсей). На некоторых наших судах были установлены по две моторных доры (по бортам на шлюпбалках в районе надстройки), для лова сельди - верховодки кошельками. На всех наших судах проходили практику курсанты ММУ в качестве матросов. Я был матросом на СРТ-7 «Сазан», капитаном был Корольков Г. П., а третьим помощником - Ревнивцев В. В.

Уловы от всех судов принимали: плавбаза «Тунгус», кмд Кавалеров С. И.2, и плавбаза «Онега», кмд Суворов.

В 80-х годах Ревнивцев Владимир Васильевич был начальником ВРПО «Азчеррыба». В настоящее время его нет в живых.
"Сергей Иванович Кавалеров в 1962 году принимал на борту плавбазы «11еченга» Н. С. Хрущёва и сопровождавших его руководителей, а потом долгое время работал в Москве в инспекции безопасности плавания МРХ. В настоящее время его нет в живых.

На СРТ «Сазан» удалось сделать всего один замёт кошельком, да и тот неудачный: поймали стаю пинагоров и несколько селёдок. При этом замёте техника на дорах вышла из строя, и невод с большим трудом выбрали вручную. Экспедиция вернулась в Мурманск в конце сентября. СРТ «Сазан» в этой экспедиции выловил около 400 тонн сельди».

Исследовательские работы по сельди начались фактически сразу после войны. Так, в 1946 году суда «Рында» и «Кашалот», под руководством кандидата биологических наук Мантейфеля, делали в районе Шпицбергена пробные дрейфы, дрифтерные порядки затёрло льдом, но в сетях, которые удалось поднять из-подо льда, была обнаружена крупная сельдь, которую ещё до войны назвали «полярным заломом».

Интересно проследить судьбу этого моряка. Оленев Б. П. работал в сельдяных экспедициях 1952, 1953, 1954 годов в качестве 2-го и старшего помощника капитана. В сентябре 1954 года стал первым капитаном СРТ-4202 -знаменитого «Забияки», которого прославил Ардеев К. В., будущий Герой Социалистического Труда. В первом полугодии 1955 года капитан Оленев Б. П. на СРТ-4202 выловил 485 тонн сельди и, уходя в отпуск, передал судно Ардееву К. В. По возвращении из отпуска принял СРТ-4290, на котором работал два года, потом был старпомом на плавбазах «Тамбов» и «Северодвинск», а с июля 1962 года - км д плавбазы «Печенга», с августа 1964 года - кмд плавбазы «Рыбный Мурман». Потом Оленев Б. П. в течение пяти лет был флагманом судов «Севрыбхолодфлота», в 1972 году переведён на работу в главк «Севрыба», а в 1999 году вышел на пенсию.

В 1947 году, в июне-июле, 4 СРТ: «Сазан», «Гроза», «Дельфин» и «Книпович», под руководством Марти Ю. Ю., продолжили работы по поиску полярного залома в районе Шпицбергена и выловили 170 тонн сельди. После этих рейсов была организована первая промысловая экспедиция, о которой вспоминает Оленев Б. П. Летом 1948 года у берегов Исландии работало 16 судов северян (дрифтер-боты, комбайны СРТ). Всего было выловлено 955 тонн сельди.

Широкомасштабные исследования сельди в довоенный период и в первые годы после войны позволили издать распоряжение Совмина СССР от 26.04.1949 г. № 5816-Р, которое предписывало: Пункт 7. «В целях развития активного промысла сельди в Печенгском заливе, у берегов Кольского полуострова, в Баренцевом море, у острова Шпицберген и базирования в 1950 году в Печенге экспедиции по добыче сельди в районе Исландии, разрешить Министерству рыбной промышленности СССР организовать в 1949 году в Печенге на хозяйственном расчёте с подчинением объединению «Мурманрыба» управление сельдяного промысла «Мурмансельдь» и строительную контору.

Пункт 8. Обязать Министерство рыбной промышленности СССР выполнить в 1949 году первоочередные изыскательские работы для строительства в Печенге базы рыбной промышленности, а также разработать в 1949 году генеральную схему и мероприятия по организации строительства базы рыбной промышленности в Печенге.
Предсовмина СССР И. Сталин».

В этом распоряжении ещё даётся крен в сторону прибрежного лова сельди на основании дискуссии среди учёных по поводу происхождения мурманской сельди. Всё встало на свои места после проведённых дополнительных исследований при выходе сельдяного флота в океан.

На основании приказа Министерства рыбной промышленности СССР от 29.09.1949 г. № 713 было создано управление сельдяного лова «Мурмансельдь».

Но, прежде чем продолжить рассказ о создании нового флота на Мурмане и его младшего брата - ББГЛ (Беломорской базы гослова) карельских рыбаков в городе Беломорске, следует вернуться в предвоенные годы. Тогда были проведены подробные исследования по распространению сельди в Баренцевом море, её примерной численности, путей миграции, среды обитания и в других направлениях, без знания которых было невозможно организовать широкомасштабный промысел в открытом море.

И нужно отдать должное учёным ПИНРО, им оказалось по плечу решение этих сложных задач.

Первым из российских учёных, кто обращает внимание правительства России на возможность организации постоянного промысла сельди у берегов Мурмана и одновременно сетует на совершенную неизученность биологии этого вида промысловой рыбы, был Н. М. Книпович. В «Проекте научно-промысловых исследований у Мурманского берега» (1897) Н. М. Книпович пишет: «В западном Мурмане и в Кольском заливе, а иногда и далее на восток сельдь водится в большом количестве. Между тем в настоящее время лов её ничтожен, она ловится временами и главным образом в качестве наживки для трескового лова. Точное выяснение биологии сельди в наших водах позволило бы поставить и этот промысел на рациональных основаниях, лишило бы его характера промысла случайного».

Касаясь непосредственно времени, когда проходил «разведочный» этап мурманской экспедиции, Н. М. Книпович упоминает о существенных по масштабам подходах сельди: «Так, сельдь массами появлялась в Кольском заливе и в начале, и в середине, и в конце лета, заходила в большом количестве в Екатерининскую гавань, и мы несколько раз удачно её ловили обыкновенными неводами для наживки. Местами показывалась она в Мотовском заливе и его губах. Несомненно, что будь на Мурмане промышленники, обладающие специальными орудиями сельдяного лова, они могли иметь, по крайней мере по времени, хороший заработок». Но промысел сельди тогда так и не был организован.

Для этого не хватало крайне необходимых научных знаний, технических средств для организации масштабного промысла, не было специалистов-рыбаков, поэтому не имелось опыта в добыче и умения изготавливать специальные орудия лова.

Только в труднейшие 20-е годы, на заре советской власти, начался качественно новый этап в организации промысла сельди на Мурмане.

Вспомним декрет Ленина о создании института Плавморин, он был подписан, когда ещё не закончилась Гражданская война, правда, результат её уже был предрешён.

Ускоренного развития работ по организации промысла сельди настоятельно требовало общее положение с пищевыми ресурсами в стране, а также потеря возможности насыщения внутреннего рынка сельдью за счёт импорта, как это делала Российская империя. Ведь молодая республика находилась в политической изоляции и экономической блокаде.

Процесс изучения биологии мурманской сельди не был простым. Здесь сталкивались различные мнения учёных, занимавшихся этой проблемой, экономические интересы промышленности, политические амбиции местной партийной власти, низкая квалификация тогдашних руководителей рыбопромышленных предприятий и различные реорганизации. Нужно было время и серьёзные исследования, чтобы всё встало на свои места. А пока сторонники мурманского происхождения заходящей в губы сельди были уверены, что, при надлежащем техническом оснащении исследовательских работ, они найдут у берегов Варангер-фьорда и полуострова Рыбачий нерестилища сельди. Для доказательства своей правоты эта группа учёных ссылалась на то, что в Белом море сельдь обитает в более суровых условиях. Их оппоненты при этом доказывали, что, несмотря на исследования в Баренцевом море, пока не обнаружена сельдь в возрасте более 5 лет, при этом не встречалась сельдь со зрелыми половыми продуктами.

«Проведя у берегов Мурмана первые четыре года своей жизни, сельдь мигрирует на запад с тем, чтобы больше не вернуться». Так писал руководитель исследований по сельдяной тематике ПИНРО профессор Сомов в 1934 году. В этом он видел причину нерегулярности подходов молодой сельди к берегам Мурмана. Однако руководители рыбодобывающих организаций были заинтересованы в местном происхождении мурманской сельди. Промышленности необходимо было получать максимальные уловы с наименьшими затратами. Это можно было осуществить, проводя лов в губах и заливах. Величины вылова сельди закладывались в годовой план со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Конечно, зачем искать сельдь в море, потом организовывать там промысел, если лучше подождать, когда сельдь сама зайдёт в губы и заливы, которые сравнительно легко перегородить специальными сетными запорами, и спокойно ловить запертую в той или иной губе сельдь. Мощные подходы сельди к берегам и в заливы Кольского полуострова, казалось бы, подтверждали выводы сторонников мурманского происхождения сельди и развития запорного вида её промысла.

В начале 30-х годов благоприятные условия для появления богатых по урожайности поколений сельди сложились в 1930, 1934 годах, выше среднего - в 1932 году и среднего - в 1933 году.

С 1930 года был начат осенне-зимний промысел, базировавшийся на более масштабных, чем ранее, заходах сельди. Резкий рост уловов начался с 1,1 тысячи тонн в 1930 году до пика -103 тысячи тонн в 1934 году. В 1935 году улов сократился до 97,5 тысячи тонн, причём облавливалась сельдь, запертая в губах в 1934 году, при этом много её погибло. В этот же период проводились эксперименты по применению электрозапора, по личному указанию Микояна А. И. Однако, испытания не привели к положительным результатам.

Между тем традиционные запоры продолжали совершенствовать, несмотря на возражения наиболее дальновидных учёных ПИНРО. Если в 1934 году был установлен один запор-гигант, то в 1935 году они были уже во всех губах Мотовского и части Кольского заливов. Затрачивались десятки миллионов рублей, что повлекло обострение вопроса: где сельдь и когда она зайдёт в губы? О материальной базе, созданной для ведения запорного промысла, не без активного участия А. И. Микояна, говорят следующие цифры.

В 1935 году длина перекрытия 10-ю запорами-гигантами составила свыше 8600 м, а общая площадь - 62460 кв м. Предполагалось, что внутри запоров сельдь будет облавливаться кошельковыми и тягловыми неводами. Однако, несмотря на огромную подготовительную работу для встречи сельди в 1936 году, сельдь в губы не зашла. Вылов составил всего около 400 тонн. Так закончился «сельдяной бум», вызванный исключительно мощными заходами рыбы в губы Мотовского и Кольского заливов в 1933-1934 годах и породивший столько планов и надежд на стабильный и масштабный промысел сельди.

Вместо объективной оценки случившегося, как обычно, к сожалению, бывает в подобных случаях, власть стала активно искать козлов отпущения и скрытых врагов. И, конечно, их нашли в лице руководителей рыбодобывающих организаций. Пострадали и учёные, среди них первый директор ПИНРО - Хлыновский Георгий Иванович.

На фоне успешного промысла молодой сельди с помощью запоров остались неуслышанными предостережения учёных ПИНРО о том, что нужно организовывать активный морской промысел. Так, профессор Сомов М. П. в статье «Когда подойдёт летняя сельдь», опубликованной в газете «Полярная правда» от 10.06.1935 г., писал: «Главная масса летней сельди заходит в губы Мурманского побережья в то время, когда температура в верхних слоях воды бывает 6-7 градусов. При более низкой и более высокой температуре подходы носят разрозненный характер и долго не задерживаются в губах у берега».

Заканчивает автор статью так: «Мы обычно летом ограничиваемся тем, что ожидаем сельдь в тех или иных губах. Такая выжидательная позиция часто приносит нам горькие разочарования. В июне-июле надо самим искать сельдь... Успех предстоящей путины зависит от того, как будет организована промысловая разведка сельди». То есть в очередной раз перед промышленностью был поставлен вопрос об организации поиска косяков рыбы в открытом море. На необходимость поисковой работы в интересах повышения эффективности тралового лова указывали капитаны тралового флота ещё в 1926 году, но тогдашние руководители рыбной промышленности не придали этим важным предложениям должного внимания. И вот теперь промысел настоятельно требовал вернуться к решению этого вопроса.

Продолжение читать здесь

Океанская вахта