21 мая 1937 года самолет "СССР Н-170", пилотируемый Героем Советского Союза М. В. Водопьяновым, высадил на лед вблизи Северного полюса группу советских специалистов во главе с легендарным полярником Иваном Папаниным. Так была создана первая в мире дрейфующая научная станция.

"Арктические Робинзоны", как тогда называли отважную четверку папанинцев, добровольно обрекших себя на неимоверные испытания, с честью выдержали суровый экзамен и тем самым приумножили славу отечественных первопроходцев Арктики.

Были потом СП-2, СП-5, СП-10, СП-20... Неизмеримо лучше стали на них условия для полярников. Но многомесячный, полный риска труд их среди бесконечных льдов по-прежнему остается поистине героическим.

Я убедился в этом, в составе группы ученых побывав летом 1978 года на СП-24, которая находилась тогда на огромной льдине в высоких широтах Восточно-Сибирского моря.

- Ну, вы и даете! На всю Арктику шуму наделали...

Такими словами вместо приветствия встретил наш небольшой десант на ледовый остров к полярникам один из них - радиофизик Александр Марков. Вертолет, доставивший нас на льдину с борта атомохода "Сибирь", готовился к взлету и сердито ворчал моторами. Приходилось кричать, чтобы поддерживать разговор. Но радость встречи зимовщиков с неожиданными гостями была столь очевидной, что мне показалось: взорвись тут, рядом, граната, - и это вряд ли бы помешало им в выражении чувств...

Только люди, годами живущие в одиночестве, могут испытывать столь глубокое чувство радости от встреч с другими землянами. А Саша Марков, оказалось, зимует на льдине уже третий раз. Да и до того работал он вовсе не в обжитых, а в очень пустынных местах - на глухих материковых полярных станциях. Здесь, на СП-24, он занимается изучением деформации и торошения льда. Чуткие приборы, обслуживаемые Марковым, на большем расстоянии фиксируют, по словам Александра, даже голос моржей и других обитателей моря. А тут - гул вертолета, да рядом сквозь льды пробивающийся к их льдине атомоход. Как же не посчитать после этого нас возмутителями арктического спокойствия!?

А вообще-то Саша и другие зимовщики очень рады гостям. Отложив на время дела, они показывают свое хозяйство. Правда, не всем "десантникам". Две крупные лайки зимовщиков, настороженно обнюхав нас, почему-то невзлюбили Феликса Шварца, кинорежиссера с Мурманской студии телевидения. Прижав уши и оскалив зубы, они сердито ворчали на гостя до тех пор, пока кто-то из зимовщиков не увел его в обсыпанный снегом жилой вагончик зимовщиков. Так и просидел там мой коллега до прихода к ледовому острову всей шумной команды "Сибири".

Ну а мы, "признанные" псами, пошли смотреть небольшое хозяйство полярников - электростанцию, баню, кают-компанию, метеостанцию...

Показав хозяйство, Марков решительно произнес:

- А теперь - на хутор Сухорукова. Там самое интересное. "Хутором" оказались три небольших полевых вагончика, утепленные с учетом арктических холодов. Здесь, на отшибе от основного поселка зимовщиков, расположились гидрологи и радиофизики во главе с Константином Сухоруковым. Им надо быть ближе к воде, вот и обосновались они на стыке ледового острова с льдиной припайного происхождения. В нем легче бурить лунки для наблюдений за состоянием льда и воды. Хотя легче-то относительно: толщина льда и тут немалая - почти шесть метров.

- Наша задача - исследовать физические процессы разрушения льда, - рассказывает руководитель группы. - Это главное. Кроме того, мы изучаем и его механические характеристики, что очень важно при решении проблемы борьбы со льдами на высокоширотных арктических трассах.

О том, насколько важна эта работа для тех, кто обживает морские дороги Арктики, мы убедились во время высокоширотного рейса атомохода "Сибирь" и транспортного судна "Капитан Мышевский". Иногда нас окружали такие ледовые "горы", что даже опытнейшие судоводители не знали, с какой стороны подступиться к ним. Атака "в лоб", а подчас и обход таких ледовых нагромождений не приносили успеха. Приходилось выжидать, когда льды начнут расходиться. А ведь есть же и у них слабые места, нащупав которые корабли могли бы беспрепятственно идти вперед. В этом моряки убеждены. Ответ на вопрос, как находить эти уязвимые места во льдах, и ищут в частности парни с "хутора" Сухорукова.

Их семеро. И все, что называется, комсомольского возраста. Но не по возрасту судят в Арктике об опыте специалистов. Вот, скажем, радиофизику Володе Степанову всего 23 года, а человек успел уже побывать на трех дрейфующих станциях "Северный полюс". Володя - самый молодой на СП-24. Серьезность дела, доверенного ему, как-то не вязалась с его юным лицом. И Володя решил "повзрослеть", отрастив пышную шмидтов-скую бороду...

Как и все "хуторяне", Володя представляет здесь ученых Арктического и Антарктического научно-исследовательского института.

Заместитель директора института Б. А. Крутских, с которым мы прилетели на льдину, сказал, что из Степанова выйдет отличный арктиковед.

А пока - накопление опыта, проверка характера. Ведь Арктика покоряется только смелым и сильным. И хотя на вид коллеги Степанова отнюдь не богатыри, - работают все по-богатырски. Бывает, кому-то и взгрустнется, станет тяжело. Тогда Володя берет гитару и, улыбаясь в широкую шмидтовскую бороду, начинает петь. О дружбе, о верности, о мужчинах, бросивших вызов суровой природе Арктики. Слушают его друзья и забывают про усталость. Рассеивается грусть. Хочется сделать что-то свое, особое, ради блага товарищей, ради славы Отчизны. Я испытал это чувство на себе, побывав на таком необычном концерте во время той встречи с полярниками.

В старом моем журналистском блокноте о встречах с полярными Робинзонами сохранилось немало других любопытных записей. Например, о том, как проводят они досуг.

Мы прилетели на льдину в ясный солнечный день. Под лучами июньского солнца верхний слой снега стал таять, и с более высокой части льдины, на которой разместилась основная часть полярников, бежали быстрые, но беззвучные ручейки, ширина которых местами достигала нескольких метров, а глубина - по колено. Так вот через такой ручей надо перенести сырое яйцо, помещенное в алюминиевую ложку, конец которой крепился во рту.

Мне показалось, что это слишком простое занятие, и я согласился на предложение поучаствовать в этом соревновании. Увы! На первом же метре ноги мои заскользили по ледяному дну, я едва не упал. Яйцо же упало в воду и было подхвачено быстрым течением ручейка.

У зимовщиков получалось лучше, но тоже не все донесли этот хрупкий груз на другой берег.

Интересно, что собаки зимовщиков все это время крутились поблизости, словно неся охрану гостей и поселка. Так оно и оказалось. Ведь совсем рядом бродили белые медведи, которые не прочь были полакомиться, если не собачатиной, то хотя бы запасами продовольствия зимовщиков.

Любопытство хозяев льдов невероятное.

Как-то, в первые дни после высадки основного состава станции на льдину, вытаяли полярники с помощью электрофена пустоту, по форме напоминающую обыкновенную трехлитровую банку. Глубина такой "банки", предназначенной для хранения скоропортящихся продуктов, солидная - четыре метра. Но льдина в этом месте вдруг стала трескаться. Зимовщики перенесли свой склад вглубь ледового острова. Горло же бывшего склада перекрыли широкой доской, а сверху накрыли палаткой. Замечательный получился туалет! Им и пользовались при надобности гидрологи, проверяя установленные поблизости приборы.

Однажды все обитатели станции проснулись от истошного лая собак. Похватав оружие, люди выскочили из домиков и... зашлись от хохота. Оказывается, любопытный Мишка залез в палатку бывшего склада, ступил на доску, которая под его тяжестью лопнула, а медведь провалился в яму. Как он выбрался из нее, остается лишь гадать. Но все видели, как он, ревя со злости, катался по снегу, стараясь очистить шкуру от прилипших к ней нечистот. С той поры косолапый крутился вокруг поселка зимовщиков, но близко к палаткам и домикам не подходил.

Запомнилось мне и посещение бани полярников. Поразила ее конструкция. Между кухней и кают-компанией, в проходе, утепленном досками и войлоком, стоял небольшой дизельный генератор, охлаждаемый обычной водой. От радиатора нагревшуюся воду подвели к стальной бочке, а рядом с ней поставили другую бочку - для холодной воды. Разогревшийся в первой бочке парильщик прыгал в соседнюю - с ледяной водой, а потом - обратно в горячую. Так и мылись. Ребята говорили, что эффект получается исключительный. Правда, попробовать эту баню и испытать на себе не разрешили.

* *
Чтобы иметь представление о льдине, выбранной под СП-24, приведу лишь несколько цифр. Льдина имела в длину почти пятнадцать километров, шесть километров - в ширину и тридцать метров толщины. Пробиться через такую махину даже атомоходу было не по силам, поэтому и ошвартовался он на стыке этой льдины-гиганта с шестиметровым "молодым" льдом, сросшимся с льдиной и ставшим как бы ее продолжением.

Я спросил у зимовщиков с "хутора" Сухорукова, что слышат они с помощью своих приборов, опущенных в лунки как раз на этом стыке.

- А вы послушайте сами, - предложили те, подавая наушники от прибора.

Я надел их и явственно различил в шуме прибора какое-то чмокание, писк и вздохи.

- Что это значит? - спрашиваю ребят. И слышу ответ:

- Да это же морж о своей моржихе вздыхает. Видишь, на разных концах льдины оказались...

Шутка шуткой, а на деле они и действительно слышат если не всех морских обитателей, то большинство из них. Чуткие приборы зимовщиков зафиксировали шум винтов нашего атомохода еще за тысячу с лишним миль от их станции. Ребята не знали, что это "Сибирь", досрочно проведшая "Капитана Мышевского" из Мурманска почти до Берингова пролива, спешит к ним с грузом для дооснащения станции, вот и заволновались. На материк полетели тревожные сообщения о неведомом корабле, идущем со стороны Америки...

Несколько дней, проведенных нами на льдине, стали поистине праздничными для всех зимовщиков. Расставались мы с ними друзьями. Обещали даже писать друг другу по праздникам. Да что-то не получилось.

На прощанье Володя Степанов отвел меня в сторону и сыграл на своей походной гитаре так понравившуюся мне накануне мелодию. Потом достал авторучку и попросил расписаться на гитаре. Так на инструменте, исписанном автографами знаменитых арктических путешественников и ученых, остался и автограф мурманского журналиста, навсегда сохранившего добрую память об этих отважных и мужественных людях.

50 лет на службе Заполярью