Зима в том году выдалась снежная и холодная. А начиная с января завыли вьюги, разгулялись метели. Короткий зимний день и неустойчивая погода почти совсем парализовали летную работу.

Павел собирался взять отпуск и наведаться к Анне. Он серьезно подумывал о женитьбе. Анна же решила поступать в аэроклуб, и встречу пришлось отложить. От девушки шли письма, теплые, ласковые.

...В то утро Кондриков позвонил рано. Он сообщил, что в районе Волчьих тундр заблудились два геолога. Надо было немедленно вылетать на их поиск.

- Сейчас к вам приедет человек из геологической партии. Он хорошо знает те места. Встретите его - ив путь, - отдал распоряжение Кондриков.

- Понял, Василий Иванович! - отчеканил Павел.

- Как у вас погода? - поинтересовался управляющий.

- Да вроде нормальная.

- У нас начинается пурга. Будьте поосторожней.

- Все ясно, Василий Иванович.

Повесив трубку, Павел спросил у Морозова, только что вошедшего в комнату:

- Как там погода, Сашко? Срочно надо готовить «шаврушку» на вылет. Тут товарищ какой-то должен подъехать, к тому времени все должно быть на мази.

- Понятно. Я лечу?

- Думаю, не надо. Со мной полетит геолог. Если отыщем людей, некуда будет посадить.

Морозов укоризненно посмотрел на Павла, хотел что-то сказать, но промолчал.

Павел перекусил на скорую руку, выпил крепкого чаю, надел меховое обмундирование и вышел на улицу. Посланец от Кондрикова прибыл прямо на пирс. Это был среднего роста кряжистый парень, одетый в теплый полушубок, в ватные штаны и новые черные валенки.
Поздоровались. Павел попросил:

- Расскажите поподробнее, что там случилось у вас и где это произошло.

- Потерялся геолог из нашей экспедиции, с ним проводник-саам. Больше недели назад выехали с Мончи на двух оленьих упряжках в район Ольчьих озер на базу экспедиции и - как сквозь землю провалились.

- Где проходит ваш санный путь? - спросил Павел, разворачивая карту.

- Вот здесь, - начал объяснять геолог, показывая путь от Ольчьих. - С озер спускаемся по реке, дальше выходим вот к этим озерам - они называются Волчьими - и по долине Мончеозера до базы. Мы для нового комбината, что строится в Монче-тундре, ищем медно-никелевую руду.

- Все ясно, - складывая карту, произнес Павел. - А теперь размещайтесь поудобнее, и - полетели. В пути вы проглядывайте правую сторону нашего маршрута, я - левую. Если что заметите - дадите знать.

- Понятно.

- Ты, Сашко, к нашему прилету, если ухудшится погода, разожги здесь костер, - обратился Павел к Морозову.

Тот заметил:

- Ты там, командир, будь поосторожней, кругом горы.

- Да что ты ерунду городишь! - рассердился Павел.

- Не ерунду. Знаю тебя - потому и говорю; будь осторожнее.

Как всегда, Морозов проводил самолет до старта, показал отмашкой «На взлет!», поднял руку на прощание и, закрываясь воротником меховой куртки от снежного потока, вырвавшегося из-под самолета, побежал, пригибаясь, к берегу.

Полет до Монче-тундры не радовал хорошей погодой - дул сильный встречный ветер, то и дело налетали снежные заряды. Да и внизу было неспокойно, над землей крутились снежные хвосты - началась вьюга.

Миновали Мончеозеро, вышли к Волчьим. Где-то здесь должен быть лагерь геологов. Но сколько ни вглядывался Овчинников - ни людей, ни лагеря.

Погода портилась на глазах, сильный снегопад и низкая облачность усложняли поиск. Чтобы не натолкнуться на горы, Павел стал жаться вправо, к низине. Но здесь все сливалось в сплошную белизну. Земля просматривалась только строго под самолетом. Слева в белой пелене показалась гряда гор. Павел отвернул и, больше не рискуя, пошел к озеру на посадку.

Лыжи чиркнули по снегу, и, пробежав несколько метров, «шаврушка» остановилась.

- Мы почему здесь сели? - стараясь перекричать гул мотора, спросил пассажир.

- А где надо было?

- Там, подальше, где наш лагерь, - он показал рукой прямо по курсу.

Это была чистая случайность. Идя на вынужденную, Павел и думать не мог, что садится совсем недалеко от базы геологов.

- Давайте еще вперед! - прокричал геолог. - Вон видите мысок? Прямо к нему. Там наши палатки.

Подрулив к мысу, который далеко вдавался в озеро, Овчинников увидел аккуратно сложенную поленницу и три палатки, утонувшие в снегу.

- Вылезайте и держите самолет за хвост! - распорядился Павел. - Смотрите, чтобы машину не перевернуло на лопатки. Я сейчас помогу.

Выключив зажигание, он и сам вылез из кабины и, ухватившись за правый подкос «шаврушки», крикнул:

- Давайте из горгрота веревки!

- Что?

- Веревки, говорю, доставайте из горгрота! - кричал Павел сквозь завывание ветра. - А, ладно. Идите сюда - держите! Я сам!

Парень повис на подкосе. Овчинников быстро снял крышку, достал швартовые концы и стал крепить правую плоскость к дереву. Затем привязал левую и хвост.

Установив надежно штормовые струбцины, спросил:

- Какое-нибудь старое ведро есть?

- Есть.

- Тащите, надо слить масло, пока не застыл мотор. А то потом не запустить двигатель.

Закончив хлопоты с «шаврушкой», Овчинников облегченно вздохнул:

- Ну, кажется, все. Теперь можно и погреться.

Через несколько минут под холодным пологом палатки в буржуйке весело затрещали дрова. Стало тепло, уютно.

- Это хорошо, что мы сели на нашем озере: и согреемся, и голодать не придется, - сказал геолог. - А если бы в другом месте?

- Не пропали бы, - улыбнулся Павел и спросил: - Как вас звать-то?

- Николаем.

- А меня Павлом.

- Я знаю.

- Это откуда же?

- А кто вас не знает? Имя Овчинникова известно по всему полуострову.

- Так вот что, Николай, в таких ситуациях главное - без паники. У нас в Заполярье паниковать нельзя. Иначе головы не сносить. Теперь давайте думать, куда могли подеваться люди. Ведь мы пролетели, по существу, весь маршрут и нигде не встретили
ни одной живой души. Правда, погода была дрянь, но все-таки земля проглядывалась.

- Сам не могу понять, где они. Ведь всего две недели назад я ушел из этого лагеря. Здесь оставался очень опытный, знающий эти места человек.

- Завтра, если утихнет вьюга, начнем облет всей округи. Не может быть, чтобы хоть что-то не обнаружили.

Короткие полярные сумерки сменились длинной и тоскливой ночью. Погода, как назло, не унималась. Ветер усилился. Уже несколько раз выходил Павел из палатки, проверял крепление своей «шаврушки».

В буржуйке догорали дрова, но в спальных мешках холод не ощущался.

Среди ночи Павла разбудили порывы ветра; казалось, вот-вот они сорвут палатку с растяжек. Ветер выл и свистел на все голоса.

Овчинников вскочил с нар, торопливо оделся и выбежал из палатки. Снежный водоворот поглотил его, закрутил, залепил глаза. С трудом, на ощупь отыскал самолет. Маленькая «шаврушка» билась и трепетала под ударами ветра, крепления кое-где не выдержали, лопнули.

- Николай, тревога! - зашумел Павел, ворвавшись в палатку.

Тот испуганно вскочил с нар:

- Что случилось?

- Самолет!.. Надо спасать «шаврушку»! Ее может сорвать с привязей, тогда и по частям не соберешь. Давай, что есть тяжелое, тащи к ней, будем загружать машину!

- Есть образцы породы в мешках, - сообразил геолог, на ходу натягивая на себя одежду.

- Давай!

Николай метнулся к соседней палатке и через минуту притащил тяжелый куль с камнями.

- Сюда, в кабину! - неслось сквозь оглушительный рев ветра.

Павел принял мешок.

- Тащи еще! Когда пилотская кабина была заполнена тяжелым грузом, Павел запихнул несколько мешков с камнями в горгрот.

- Хватит! - наконец прокричал он. - А то переломим «шаврушку» пополам.

День пришел неторопливый, тихий, словно и не было страшной пурги. Самолет стоял занесенный снегом по самые плоскости. Быстро перекусив и подогрев на буржуйке масло, Павел отправился готовить машину к вылету.

Взлетели. Вначале решили обследовать берега Волчьих озер. Но там повсюду была нетронутая снежная целина. Лишь кое-где на склонах гор виднелись небольшие стада диких оленей.

Вдруг внимание Овчинникова привлек слабый дымок на берегу маленькой речки Бойкие. Он снизился, сделал над «подозрительным» местом круг. Сверху ему было хорошо видно, как из-за валунов показался человек. Он быстро бежал навстречу самолету, размахивая руками над головой.

Павел заложил крутой вираж и пошел на посадку. Теперь людей уже было двое, они спешили навстречу самолету.

- А мы-то уже думали - пропадем: нет и нет никого,- обросший, с красными, воспаленными глазами человек (это был геолог) радостно улыбался, пожимая руки прибывшим.

- Что случилось-то? - спросил Павел, разглядывая уставших, измученных людей.

- В пути застала нас пурга. Пришлось пережидать. Разбили здесь лагерь, одну упряжку распрягли и отпустили оленей подкормиться. Вторую привязали к кустам - на всякий случай. В полночь к нашей палатке подошли волки. Их была целая стая. Олени, привязанные к кустам, сорвались с привязи и убежали вместе с нартами. Только на следующий день, когда немного утихомирился ураган и можно было выйти из укрытия, мы нашли в березняке лишь остатки от волчьего пиршества.

- А куда же девались олени из второй упряжки?

- Они, по всей видимости, ушли в горы, а может, тоже стали добычей волков. Никаких следов от них мы не нашли.

Оба геолога с трудом втиснулись в кабину, а проводника Павел поместил в горгрот.

Возвратившись домой, сразу же завалился спать. Проснувшись, услышал, как в соседней комнате хлопнула дверь, как засмеялись товарищи.

Потом узнал голос почтальона. Подумал: «Не письмо ли от Анны? Что-то давно не было». Быстро оделся, вышел на кухню.

- Ну, ты и спишь, командир, - улыбнулся ему Морозов.

- Устал, Сашок, - сладко зевнул Павел.

- А тебе письмо.

Письмо было не от Анны: «Дорогой Павлик! Это пишут тебе подруги Анны Пилипенко. Тебе о нас она, наверное, рассказывала. Мы ходим в парашютный кружок и готовимся к поступлению в аэроклуб на летное отделение.

У нас случилось большое горе. На прошлой неделе погибла Анна. Мы прыгали с парашютами, и у нее не раскрылся купол. Похоронили ее со всеми почестями, как комсомолку.

Если будете в наших местах - загляните к нам. С приветом - Лида, Наташа».

...Кондриков выслушал осунувшегося Павла, помолчал, потом тихо, участливо проговорил:

- Езжай, Павлик, езжай.

На всю жизнь врезался в память Овчинникова не успевший зарасти травой могильный холмик, поглотивший так много надежд...

Всё начиналось с «Шаврушки»