Вдруг раздался стук в дверь каюты.

- Войдите! - оторвался я от бумаг.

В каюту вошел невысокого роста мужчина, седоватый, но с богатой шевелюрой, с хитроватыми восточными глазами, одетый в строгий темный костюм.

- Алексей Иванович, можно?

- Пожалуйста, садитесь! - предложил я, а сам пытаюсь вспомнить, где его видел.

- Дон Афанасий, капитан траулера «Миргород», недавно пришвартовались первым корпусом, стоим в порту недалеко от вас, - представился мужчина.

И продолжил: - Помните меня, опального, на работу вторым штурманом принимали, когда вы работали: в конторе Главным капитаном.

Прошло шесть лет: я, конечно, подробностей не помнил, тем более что последние годы, как и он, рыбачил.

- Алексей Иванович, приглашаю вас на вечер отдыха. Поужинаем, судовая пища надоела, поговорим. Мы находились в автономном плавании пять месяцев - отстали от жизни...

Я переоделся и, предупредив старпома, чтобы командовал, с борта не уходил, потому что не знаю, когда приду, вышел на причал. Моросил дождь. По причалу в плащах ходили двое полицейских - неугомонные, так им хочется кого-то поймать. Режим в порту Монтевидео строгий - власти стараются из воздуха выкачать деньги.

Первый признак отсталой страны - когда существует неисчислимое количество налогов и штрафов, раздутые властные силовые структуры, а народ голодный. В таких странах небольшая группа людей владеет астрономическими богатствами, а среднего класса почти нет. Через жестокое бюрократическое давление властей порта, пытавшихся выкачать деньги с нашего предприятия, я прошел в предыдущем рейсе.

Порт перегружен рыболовными судами, поэтому в мелководном ковше траулеры стоят кормой к причалу, а на носу судна отдается якорь и вытравливается во время швартовки якорь-цепь метров на сто.

- Афанасий Афанасьевич, у вас в порту Монтевидео никаких происшествий не было? - спросил я капитана «Миргорода», когда шли мы к проходной порта.

- Были. Штрафанули один раз за то, что две буханки хлеба взяли с нашего траулера «Макшеево». Он рядом стоял, метрах в двадцати от нас.

Повар идет с хлебом по причалу, а черная таможня тут как тут: сразу акт составили, и очень дорого нам обошелся этот хлебушек. Правила здесь варварские - ничего нельзя переносить с одного судна на другое без оформления в таможне и уплаты таможенного сбора, а сборы здесь большие - дешевле купить снабжение у шипшандлера или в магазине!

- У меня здесь, при заходе после шестимесячного рейса, произошло более серьезное происшествие, - решил я поделиться с капитаном Доном своим горем. Может быть, зарубочка у него в памяти и останется, лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих. - Во время швартовки под проводкой трех буксиров и опытного лоцмана синьора Лопеса произошло касание кормой стенки бетонного причала. По правилам порта касание кормой причала запрещается. Но касание произошло углом транца, а не навал, поэтому причал не повредили. Во время швартовки на причале находилась швартовая команда порта, дежурный капитан этого участка порта и агент Александр. После швартовки лоцман ушел, агент оформил приход - никто ничего не сказал. Я, на всякий случай, записал подробно в судовой журнал все обстоятельства швартовки, сфотографировал причал, а на другой день оформил у нашего консула Морской Протест.

Интуиция сработала четко - на четвертые сутки к трапу подкатывает на лимузине сам начальник агентирующей фирмы «Писадал» Алексей Георгиевич Фельдман, приходит ко мне в каюту и вручает акт конторы капитана порта на нарушение правил порта и счет для оплаты на сто тысяч долларов. Документы составлены на испанском языке, перевода на русский не было. У меня, представляешь, язык одеревенел от такой наглости.

И началась тяжба. Хождение по мукам! Помогло то, что работал раньше главным капитаном и кое-что соображал в аварийных делах. Когда перевели счет, то оказалось - в него включен капитальный ремонт двадцати пяти метров стенки причала. Кошмар! Около двух недель с утра до вечера пришлось бегать по различным инстанциям, сотню листов бумаги исписать, доказывая, что такой счет за касание к причалу быть не может.

С пониманием отнеслись к этой ситуации консул и агент Александр, которые помогали налаживать контакты с портовыми властями.

Большую помощь оказал Николай Иванович Медушевский - представитель Минрыбхоза в Уругвае, с которым мне удалось попасть на прием к капитану порта. Умный и порядочный оказался человек. Капитан порта вопрос решил быстро. Учитывая, что швартовка производилась в сложных метеоусловиях под проводкой опытного лоцмана и трех буксиров порта, штрафные санкции были отменены. Но меня лихорадило до Мурманска!

- Это что! В моей жизни покруче ситуации были. Сейчас возьмем такси, доберемся до тихого кабачка, там я и расскажу, - так среагировал на мой рассказ капитан Дон.

Такси у проходной не оказалось, и пришлось нам идти пешком, петляя по узким улочкам сначала в гору, потом вниз к заливу. Кабачок располагался в неприметном месте, в углу многоэтажного дома на первом этаже, и даже вывески не имел. Но зато окна его смотрели на затуманенную моросью бушующую поверхность Ла-Плата. Зал был почти пустой. Мы сели за столик в уголке с видом на залив. К столику сразу же подошел официант. Афанасий довольно бойко переговорил с ним по-испански, и через несколько минут стол был сервирован по-уругвайски - с большим количеством зелени и знаменитой осадой. Официант открыл бутылку коньяку, налил в рюмки, и, пожелав нам приятного аппетита, удалился.

- Алексей Иванович, за встречу! - поднял рюмку капитан Дон. Я поддержал его и сказал:

- Афанасий, давай на ты, а то мне неловко. Мы оба - капитаны, и тем более ты старше меня по возрасту!

- Хорошо! - ответил Афанасий. - Но я помню тебя главным капитаном, и тогда ты мне, опальному, здорово помог! Это не забывается! - и продолжил рассказ. - Понимаешь, обидно до слез. Работал, как и большинство ребят нашего поколения, на износ! В двадцать девять лет был назначен капитаном-директором БМРТ, работал неплохо, даже орденом был награжден! Участвовал в освоении почти всех промысловых районов! Последние четыре года перед арестом командовал суператлантиком «Бородинское поле». В мае 1986 года после возвращения из рейса в честь моего пятидесятилетия руководители Запрыбпромразведки меня наградили медалью «Ветеран труда», а профком надарил ценных подарков и вручил бесплатную путевку в санаторий «Юрмала». Ни одного взыскания в «личном деле» не было! И надо же! Не думал, что такие сволочи могут быть!

В рейсе за пьянку наказал моряка, сынка заместителя начальника райотдела милиции, и тот затаил злобу, нашептал всяких гадостей про рейс папаше. А я тоже хорош! Дернула меня нелегкая магнитофон продать через комиссионный магазин: все легально, - чтобы отдохнуть по-человечески с семьей. А таможенные правила тогда были - жуть. Продавать моряк не имел права ничего! Все вещи, которые моряк покупал за кровно заработанные деньги в инпорту, он имел право использовать только для собственных нужд, как говорится, только для дома, для семьи. Если за журналы с обнаженными женщинами, которые обнаруживали таможенники на борту судов, устраивались расправы с капитанами и моряками, то за продажу товаров дела рассматривались в уголовном порядке!

После возвращения из отпуска меня, в честь моего пятидесятилетия, и повязали! Радость и горе всегда рядом ходят. Как в кино - подъехал воронок к дому, два крутых мужика в штатском пришли в квартиру без ордера на арест, взяли под ручки и отвезли в следственный изолятор, где продержали три месяца до суда. От продажи магнитофона я не отказывался и квитанции все предъявил!

Несмотря на хлопоты жены, друзей, адвокатов, ходатайство от предприятия, срок мне влепили - три года «химии», работы на стройках народного хозяйства. Как сказал следователь, «был бы объект, а статья всегда найдется». Вот такое наше правосудие народное! А ну его к хрену, вспоминать не хочется! Хорошо, перестройка набирала силы, и в июле 1987 года меня амнистировали, после этого я в Мурманск и приехал. Жить в Калининграде мне было невмоготу - не будешь же каждому объяснять, что и почему!

В Мурманске я встречался с однокашниками, с бывшими друзьями. Понимаешь, никто не помог! Как узнают, что сидел, так стараются найти любые причины, чтобы не принимать участия в моем трудоустройстве, или обещают, но фактически ничего не делают.

Но ты ж понимаешь, как важно для меня было снова выйти в море. Я разуверился во всем. А главный капитан Севрыбпромразведки все решил за несколько минут! Я помню даже, какие вопросы мне были заданы. Где работал? Почему приехал сюда? Сидел за дело? Все говоришь честно? Посмотрел на меня и подписал заявление о приеме на работу, сказав:

«Пока нет допуска на суда загранплавания, поработаешь вторым штурманом в Баренцевом море»...

Теперь я вспомнил обстановку разговора с капитаном Афанасием Доном. Тогда, действительно, сомнений в искренности капитана Дона почему-то не возникло. Слава богу, что помог человеку стать на ноги.

- Давай за порядочных людей выпьем! - предложил Афанасий. Чокнулись, выпили.

- Афанасий, какой это коньяк, больно хорош!

- Французский марочный. Хозяин здесь - мой знакомый, поэтому дерьмо не подает.

- Ты с кем учился?

- О, я учился с ребятами, которые достигли вершин власти! Например, с Михаилом Ивановичем Каргиным. Они меня в мореходке любили и жалели, грех обижаться. Я пришел из детдома, сирота.

- А где испанский разговорный язык так освоил?

- Да работал на Кубе капитаном-наставником с 1969 по 1972 год. И второй раз - с 1979 по 1981 год. Нужда заставила, потому язык и освоил.

Иностранные языки легко изучать, когда живешь в этой стране. Интересное было время! Мы помогли кубинцам создать мощный океанский рыболовный флот и освоить многие промысловые районы. Об этом можно долго рассказывать.

Афанасий замолчал. Зазвучала быстрая ритмичная музыка. Две девушки поднялись из-за столика и начали танцевать в проходе, никого не стесняясь. Здесь можно сидеть, есть, пить, танцевать и даже дремануть, если стало тяжело. Только деньги плати и не хулигань, тогда претензий от хозяина ресторана не будет.

- И как тебе удалось поступить в высшую мореходку?

- Случай помог. В секретариате приемной комиссии я познакомился с сыном капитана Мурманского морского рыбного порта Юрием Нохриным. Меня не принимали, потому что я сирота и допуск на суда загранплавания получить не могу. А Юрий Нохрин не мог пройти медкомиссию из-за заикания. Кто-то посоветовал нам обратиться к депутату Верховного Совета СССР, начальнику треста «Главмурманскрыбпром» Платону Васильевичу Сапанадзе. Ну, мы попали на прием, и он позаботился о нас. В училище пришло письмо из Министерства, чтобы приняли нас в порядке исключения. Так что однозначно оценивать жизнь, охаивать все нельзя. Видишь, как жизнь меня раскрутила! В целом я своей судьбой доволен. Не знаю, как сейчас сироты выживают...

- Афанасий, дождь перестал. Пойдем по вечернему городу погуляем!

- Есть хорошее предложение! Ты в ночном клубе был?

- Конечно, не был.

- Зря. Едва ли мы сюда еще раз прилетим! Промысел в Антарктике сворачивается, почти все суда ушли, и наши траулеры покинут этот район. Потом пожалеем, что не посмотрели ночной город. Старпом у тебя надежный, команда тоже. Так что не волнуйся...

- Уговорил! Одеваемся.

Мы распрощались с официантом. Я удивился - счет был небольшим. Афанасий объяснил:

- Это самый дешевый ресторанчик, так как продукты хозяин использует со своего хозяйства, которое находится недалеко от города...

Читать следующую часть

Капитанский дневник